Несколько человек остановились у выхода, решая куда направиться. Позвали Лемана, но он отказался. Жена прибаливала и он торопился сделать необходимые закупки до закрытия лавок.

Если говорить по честному, то ему не очень хотелось с ними выпивать. По возрасту в отделе он числился «стариком» и общаться с молодыми чиновниками ему было просто неинтересно.

Махнув коллегам на прощание рукой, Вилли стал спускаться по ступенькам и тут услышал, что его кто-то зовет. Оглянувшись, он к немалому удивлению увидел приближающегося к нему Вильгельма Бонаца. После событий тридцатого июня они практически не общались, а если случайно встречались в коридорах Принц-Альбрехтштассе, то обменивались дежурными приветствиями и старались поскорее расстаться, ощущая холодок взаимного отчуждения. Бонац будил у Вилли неприятные воспоминания.

— Привет старина! — как ни в чем небывало воскликнул Бонац. — Давно тебя не видел! Как поживаешь?

Он улыбался и со стороны могло показаться, что случайно встретились два приятеля, которые давно не виделись, и теперь очень рады этой встрече.

— Здравствуй, Вильгельм! — учтиво поздоровался Леман. — Живу потихоньку. Часто приходится бывать в командировках. А ты?

— Заведую документацией во внешней службе. Хватит бегать, набегался, пора и отдохнуть, — ответил Бонац, стреляя глазами по сторонам и избегая взгляда Вилли.

Они еще несколько минут поговорили о всяких пустяках и расстались. Леман направился к метро, недоумевая по поводу столь необычного поведения Бонаца.

При посадке в поезд городской железной дороги Вилли по привычке осторожно проверился. К своему удивлению, он обнаружил за собой «хвост». «Наверное показалось, — подумал он, — или может случайное совпадение».

Осторожно, боковым зрением, он наблюдал за двумя невзрачными мужчинами, как будто незнакомыми между собой, но Вилли видел их быстрые, косые взгляды в его сторону и чувствовал, что они следят за ним. Он многих сотрудников из наружной службы знал в лицо, но эти были ему незнакомы. «Возможно это люди из полицай-президиума. Надо их вытянуть в «мертвую зону», тогда все выясниться» — решил он.

Леман вышел на Виттенбергплац, поднялся в верхний зал, прошел за загородку к газетному ларьку и остановился у прилавка с брошюрами. Место это для проверки было надежное. За загородкой он терялся из поля зрения! наблюдающих и для контроля наружная служба, если она действительно вела за ним наблюдение, обязана была направить туда своего сотрудника. Через минуту к прилавку подошел один из пассажиров поезда, на которых он обратил внимание. Теперь сомнений не было — за ним велась слежка.

«Так вот почему меня остановил Бонац, — подумал Вилли. — Его попросили показать меня сотрудникам наружной службы, чтобы они не ошиблись при приеме объекта под наблюдение… Понятно. Так, главное не дать им знать, что я их заметил, — стремительно понеслись в голове мысли. — Странно. Видимо оттого, что я этого постоянно ждал, я даже не волнуюсь. Отделываться сейчас от них бессмысленно. Тогда надо переходить на нелегальное положение. Но пока не было ничего угрожающего. С Ярославом я встречался на прошлой неделе. Перед встречей проверялся, все было спокойно. А может, ниточка тянется от Ярослава, в связи с чрезвычайными мерами сейчас внимательно следят за всеми иностранцами. Может, его взяли в разработку. Нет, так я ничего не придумаю. Нужно пока строго придерживаться своего обычного распорядка дня, не брать на службе никаких материалов и ждать, ждать… Ждать буду до вторника.

Стоп! А нет ли тут связи с делами тайного общества? С тех пор, как его президентом стал Гиммлер все покрылось мраком секретности. Я сообщал Ярославу, что «Аненрбе» координирует закрытую деятельность по поискам превосходства арийской расы и аккумулирования специфических технологий воздействия на массы людей. На общество работает масса ученых. Возможно, я привлек их внимание, когда занимался делом Зандберга… Недавно я передал Ярославу повестку совещания руководителей управлений СС, которые возглавляют «Аненербе». Что-то у них там случилось, кто-то исчез при невыясненных обстоятельствах…

Все настолько секретно, что даже в гестапо ничего не знают. Нет нужно ждать.

Вилли купил газету и не спеша направился к выходу. По дороге зашел в лавку, купил продукты. На следующий день, в воскресение, он поехал за город и от зари до зари поработал на приусадебном участке. По пути туда и обратно он вел себя спокойно и не проверялся.

Понедельник начался как обычно. Хиппе был мрачен, что свидетельствовало об обильной выпивке накануне. Они поздоровались и молча занялись своими делами.

Спустя минут сорок раздался телефонный звонок и Вилли поднял трубку. Его пригласил к себе начальник советского отделения Артур Феннер. «Ну вот, сейчас все и выяснится мелькнула в голове у Вилли.

Он снял с предохранителя «Вальтер» в боковом кармане пиджака, бросил склонившемуся над бумагами Хиппе: «Я к Феннеру» и вышел в коридор.

В себе он был совершенно уверен. Все было уже давно продумано. «В случае необходимости, стреляю в упор, чтобы было меньше шума, быстро выхожу наружу по запасному выходу, а там пусть ищут… Главное — быстро покинуть здание. Место где можно отсидеться, есть. Ярослав все предусмотрел и за это я ему благодарен!»

Вилли не сомневался, что Феннер легко не дастся, что убивать его придется сразу, одним выстрелом, наповал…

Он постучал в дверь и не ожидая ответа, вошел в кабинет.

Артур Феннер, здоровый, мордатый, напоминающий кабана чиновник лет тридцати пяти, с гладко зачесанными назад светлыми волосами, сидел за столом и что-то писал. Не дожидаясь приглашения. Леман сел на стул, закинул ногу на ногу и достал из кармана пачку сигарет.

— Не возражаешь, если я закурю? — всем видом Вилли показывал, что готов к обычной беседе на служебную тему. Не дожидаясь ответа, он прикурил и глубоко затянулся.

— Можете, — Феннер наконец оторвался от своих бумаг. Вилли сразу обратил внимание на это официальное «можете».

— У меня к вам, дружище Леман, есть несколько вопросов, — начал Феннер.

— С недавних пор молодые сотрудники, подражая начальнику второго отдела Мюллеру, взяли в моду обращаться друг к другу со словечком «дружище». Вилли молча ждал, что он скажет.

— Вам знакомы эти лица? — Феннер достал из конверта и положил на стол перед Леманом несколько фотографий.

Вилли, не спеша, взял их в руки и стал внимательно разглядывать одну за другой. На фотографиях были незнакомые ему лица, снятые на фоне здания советского торгового представительства на Литценбергштрассе.

— Нет, никого не знаю!

— Вот как! Действительно никого. Посмотрите повнимательней! — настаивал Феннер.

Вилли еще раз внимательно просмотрел снимки.

— Нет! Никого из них я не знаю!

— Как же так! Ведь вы раньше занимались представительствами советов, — разыгрывал недоумение Феннер.

«Из него, наверное, получился бы актер», — подумал Вилли.

— Действительно, занимался…

— Тогда вы должны знать сотрудников советского торгового представительства!

— Теперь я работаю в другом отделении…

— На кого вы работаете, это вопрос особый, — перебил его Феннер. — Особый! — подчеркнул он.

— Я не закончил свою мысль, — сдерживая себя, продолжил Леман. — Так вот, тогда я не занимался торговым представительством, а только полпредством. Дипломатов я знал всех, а сотрудников торгпредства не знал и, тем более, не могу знать сейчас, поскольку не работаю в вашем отделении.

— Ну ладно, Леман, не будем отвлекаться. Мне все известно, и лучше будет, если вы во всем признаетесь сами!

— В чем я должен признаваться?

— Послушайте, Леман! Вы ведь умный человек, опытней полицейский. Зачем вы впутались в это дело? Вы что не знали, чем все это грозит? Вам ли не знать, что у шпиона короткая жизнь?

— У шпиона? Не понимаю, что вы имеете ввиду!

— Вилли старался вести себя естественно и спокойно. Изредка он пытался смотреть на себя как бы со стороны, стараясь контролировать свои реплики, а с ними жесты и выражение лица, словно это был не он, а кто-то другой, кто сидел сейчас перед этим молодым, самоуверенным гестаповцем. Он интуитивно ощущал, что пока все идет нормально.