На второй день Курт передал подполковнику конверт, в котором было 8000 австрийских шиллингов — размер его трехмесячного оклада. Курт заявил, что это скромный подарок за одолжение, оказанное господином подполковником. Курт и его друг будут весьма обижены отказом принять такую мелочь, тем более что, как известно Курту, супруга подполковника очень хотела иметь каракулевое манто стоимостью как раз в эту сумму. Дар был с некоторыми колебаниями принят. А через несколько недель с подобной же просьбой перебросить груз через границу, но уже в более решительных тонах, к С. обратился непосредственно друг Курта. Попытка подполковника отказаться от поездки вызвала угрозу сообщить о полученной ранее взятке военному коменданту г.Вены и опубликовать в газетах. С. смалодушничал, поддался на шантаж и начал регулярно перевозить в Венгрию и принимать оттуда контрабанду и людей.

Пресечь дальнейший ход этой разработки помогла случайность. Наши органы КГБ арестовали шайку мелких контрабандистов. Один из них на допросе с укором заявил: «Вы тоже хороши. Выдаете себя за друзей бедных, а нас, настоящих бедняков, арестовываете. Крупным же акулам покровительствуете сами, очевидно, получая от них солидное вознаграждение». Контрабандист рассказал все, что знал, о самостоятельно действующей крупной банде, которая сотрудничала, как после стало известно, с английской разведкой. Подполковник был пойман на месте преступления. В разведку его еще не успели завербовать, хотя он был уже подготовлен к этому. За преступное использование служебного положения С. был приговорен военным трибуналом к 8 годам заключения.

Были в этой войне и комичные ситуации. Сотрудник нашей разведки П., работавший в центральной комендатуре на ответственной должности, начал изучение американской служащей Галины Мак-Гонигал, внешне лояльно относившейся к СССР и имевшей доступ к интересным сведениям об американской части СК. По роду своей официальной службы П. часто встречался с Галиной, получал от нее кое-какую устную информацию и наконец решил провести с нею продолжительную встречу наедине в ресторане 9-го района (американского). В другом районе Галина встречаться не хотела. Каково же было удивление П., когда американка, придя в условное место, сразу заявила, что все готово и они могут сейчас же выезжать за железный занавес. Как бы в подтверждение этой готовности, в ресторан вошли и направились к столу, где сидел П. со своей дамой, два рослых «MP» (military police — военная полиция армии США). Мак-Гонигал разъяснила, что попытку встречи с нею, сорокалетней женщиной, со стороны советского офицера она расценила как стремление просить через нее политического убежища у американских властей. По ее словам, она не могла допустить мысли о том, что встреча будет носить чисто интимный характер, как пытался убедить ее П. В Вене для таких целей слишком много молодых девиц.

По сигналу Галины «MP» исчезли, и наш офицер благополучно вернулся в свой сектор. Понятно, что никаких протестов в данном случае мы заявить не могли. Довести до конца провокацию с похищением П. американцы не решились, т.к. он занимал слишком высокий пост. А возможно, они просто хотели показать, что намерения П. в отношении Г. Мак-Гонигал им известны. В данном случае нашла коса на камень. Коллеги потом долго шутили над П., что он пошел за шерстью и сам стриженый еле вырвался. Галина после этого как ни в чем не бывало встречалась с П. по официальной линии и уехала из Австрии в обычном порядке, по замене.

Нужно заметить, что американская разведка действовала в Австрии нагло и грубо, в расчете на массовость. Она не стеснялась в выборе средств вербовки, и некоторые морально неустойчивые работники наших оккупационных учреждений попадали в ее сети. Так, в 1949 году из РУ штаба ЦГВ перебежал к американцам переводчик лейтенант Шелапутин, который был за несколько недель до побега завербован ими при задержании его американской военной полицией в 1-м районе Вены, где он вступил в пьяную драку с американским сержантом. Поводом для вербовки явилась угроза американцев возбудить против Шелапутина уголовное преследование за членовредительство сержанту. Этот изменник, знавший многие секреты своего управления, нанес значительный ущерб нашей разведке, сообщив американцам подробные характеристики на личный состав разведки группы, ее организацию, методы работы.

В 1951 году подполковник Попов, работавший в СК, а в последующем в одной из разведывательных частей группы, был завербован американцами, Подставившими ему девицу, с которой он установил интимные отношения. Все контакты Попова с этой девицей были сфотографированы и использованы для шантажа. Не найдя силы воли признаться в своих проступках, Попов пошел на предательство. Позже, уже во время работы в Москве в 1959 году, он был разоблачен органами КГБ, судим и расстрелян. Судьба Шелапутина мне до сих пор не известна[9].

ГЛАВА 14. Деятельность разведки ЦГВ. Помогала притягательная идея

В процессе работы в разведке уже по окончании Великой Отечественной войны мне пришлось все больше убеждаться в преобладании идейных основ для работы в советской разведке большинства агентов-иностранцев. Слишком были сильны даже в капиталистическом мире симпатии к нашей стране, избавившей человечество от германского фашизма. Идеи социализма, казалось, все шире проникают в массы.

Австрия. С 1947 по 1955 г. мне довелось с небольшим перерывом работать в оперативной разведке Центральной группы войск вначале в качестве командира небольшой разведывательной части, а в последующем, до вывода наших войск из страны, заместителем начальника разведуправления штаба группы.

Вена являлась в ту пору центром разведывательной деятельности наших бывших союзников, направлявших свои усилия против СССР. Практически разведку в стране нам пришлось создавать заново. Для поиска нужных лиц и связи с ними использовались любые возможности, в том числе и лояльность большинства местного населения.

Архив. Один из наших офицеров посетил с экскурсией развалины древнеримского города Карнунтум. Он примкнул к группе австрийцев, слушавших объяснения какого-то знатока римской истории. Состоялось знакомство, в развитие которого наш офицер узнал, что его собеседник бывший майор вермахта Ганс Нильке в настоящее время служит архивариусом в государственном архиве Австрии. Офицер представился историком, изучающим походы Суворова через Альпы. Нильке охотно согласился представить ряд подлинных документов и категорически отказался от вознаграждения за услуги. В дальнейшем Ганс представил материалы о Брусиловском прорыве и начал за весьма скромное вознаграждение представлять сведения о современных мероприятиях правительства. В Австрии принято все государственные акты в одном экземпляре немедленно сдавать на хранение в архив. Нильке активно работал в нашей разведке. Характерно, что на вопрос, когда он догадался, что имеет дело с разведчиком, он ответил, что на второй встрече.

Слишком слабы были у нашего офицера знания истории для специалиста.

МИД Австрии. Друг нашего офицера подполковника Паппе[10], сотрудник полиции 1-го района г.Вены Ф., познакомил его с дипкурьером МИД Австрии бывшим старшим лейтенантом вермахта Францем Крафтом. Дипкурьер сравнительно легко пошел на сближение и активно сотрудничал, передавая для перлюстрации весьма ценные материалы своего ведомства. Любитель выпить, дипкурьер, тем не менее, принимал весьма умеренное вознаграждение за свои услуги, которые зачастую были весьма ценными.

Дежурный в приемной верховного комиссара Франции. Наш офицер Аркадий Петров познакомился на охоте в советском секторе с унтер-офицером (аджюданом) французской армии Жаном Пьери, состоявшим в охране верховного комиссара Франции. На базе обшей страсти — охоты возникла «крепкая дружба». За право охотиться в советской зоне Жан начал оказывать Петрову мелкие услуги, за которые получал подарки. В частности, дорогое ружье «меркель». Совместная, общая «страсть» переросла в дружбу с добычей для нашего офицера секретных документов МИД Франции. В последующем Жан начал принимать весьма умеренное вознаграждение, каждый раз подчеркивая, что он делает все из любви к нашей стране и Аркадию.