После срочного доклада в Москву о сложившейся ситуации была создана группа Главного штаба ВМФ, утвержденная Главнокомандующим адмиралом Владимиром Куроедовым, она вылетела на место происшествия, а вместе с ней вылетела группа оперативно-следственного управления военной контрразведки во главе с Г. А. Угрюмовым.

11 сентября Герман Угрюмов с группой спецназа уже находился рядом с захваченной террористом подлодкой. «Альфовцы», прилетевшие опять из Мурманска, блокировали все подходы к причалу, командование Северным флотом эвакуировало людей в безопасную зону.

Начальник ЦОС ФСБ генерал-майор А. А. Зданович заверил журналистов, что спецподразделения антитеррора «не зря едят государственный хлеб и в любой момент способны выстрелить без осечки».

Виктор Алексеевич Смирнов:

Командование Северным флотом во главе с весьма уважаемым на флоте командующим СФ адмиралом Вячеславом Алексеевичем Поповым действовало очень профессионально с точки зрения командирской, но с точки зрения антитеррористической операцию обязан был возглавить также профессионал. Герман был профессионалом высокого класса — об этом, наверное, тебе уже многие говорили. Он сказал, что принимает руководство операцией на себя, чем, наверное, возмутил заслуженных адмиралов. Их можно понять — естественная человеческая реакция на подобное заявление малоизвестного или почти неизвестного «варяга». Но обстановка накалялась буквально по минутам, и, по классическому выражению, промедление было смерти подобно.

Угрюмов доложил о ситуации министру обороны маршалу И. Сергееву и руководству ФСБ (не знаю, кому он позвонил первому), что всю ответственность за проведение операции он берет на себя. Знаю, что Владимир Путин дал «добро». Тем временем специальным самолетом из Санкт-Петербурга были доставлены родственники обезумевшего матроса. Ему устроили переговоры с матерью и, кажется, с братом. Но ни мать, ни брат не смогли уговорить его сдаться: он твердил, что жизнь всё равно кончена, что повинную его никто не примет в зачет, на его совести шесть загубленных жизней товарищей, и что задуманное он непременно совершит. На тот свет — так хоть не в одиночку!..

Автор: Как писал позже военный журналист А. Витковский, «принятое Угрюмовым решение было настолько ошарашивающим и нестандартным, что подивились даже профессионалы. Технология той операции еще и сейчас хранится за семью печатями, и никакими клещами нельзя вытащить из чекистов хоть два слова о её проведении. В результате преступник был уничтожен, а страна избавлена от трагедии, которая по своим масштабам немногим бы уступала чернобыльской».

Можно добавить со слов одного из офицеров, участвовавшего в операции, что команда Угрюмова прозвучала как нельзя вовремя: когда первый отсек АПЛ был разблокирован, а террорист мертв, обнаружилось, что под одной из торпед горит кучка промасленных «концов» — ветоши. Погори она еще немного!.. «Был бы славный кегельбан», как писал поэт Николай Тихонов.

Освобождение заложников в Лазаревском произошло в сентябре 2000 года. Бандиты захватили автобус с заложниками, поставив его на мосту, откуда был великолепный обзор всех подходов — незаметно не подступишься. Потребовали гигантскую сумму в «зелёных», вертолет и безопасный воздушный коридор до Чечни. Общее руководство операцией по вызволению заложников и нейтрализации террористов было возложено на Германа Алексеевича Угрюмова.

Полковник А. В. Дуганов, офицер группы «А»:

Нас подняли по боевой тревоге и сообщили, что террористы захватили несколько человек в гостиничном комплексе посёлка Лазаревское — неподалёку от Сочи. Больше — ничего. Пока мы готовились к вылету, телевидение показало небольшой сюжет, из которого мы хотя бы увидели, как выглядит этот комплекс.

Ситуация была непохожа на другие: заложников приковали наручниками к трубам отопления; чего хотели террористы — мы не знали. То есть летели мы в неизвестность. В принципе, у нас всё отработано, требовалось посмотреть само место, изучить объект, подходы к нему, разобраться в обстановке на месте.

С Германом Алексеевичем мы были знакомы ещё по Чечне и знали, что это умный и решительный офицер, который всегда подкупал новизной разработок боевых операций. В самолёте провели «мозговой штурм»: сколько задействовать людей, какие понадобятся спецсредства и так далее. С нами — наш руководитель, генерал-лейтенант А. Е. Т-ов, Герман Алексеевич. Для Угрюмова такая операция — внове, но он спокоен, как Будда: коль решение принимать предстоит на месте, то зачем заранее нервничать и суетиться. Ей-Богу, я такое спокойствие нового руководителя видел впервые. Он задавал лишь общие вопросы.

Ещё до нашего прилёта в Лазаревском был создан оперативный штаб из офицеров местного ФСБ и МВД. Получив от них первичную информацию, я с тремя бойцами группы отбыл под здание гостиницы, чтобы засветло осмотреть объект, подходы к нему — говоря «по-учёному», на рекогносцировку. Выяснили, что штурмовать нам предстоит третий этаж здания: заложники и террористы находились там. Скрытно проникли на второй этаж, послушали, о чём разговаривают на третьем, оценили состояние заложников, поведение террористов.

Вернулись, доложили всё Герману Алексеевичу. В штабе, который он сформировал по прилёте, минимум людей, обстановка спокойная, без нервозности. Первое, что сделал Угрюмов — убрал ненужные звенья штаба, оставил лишь тех, кто доставляет информацию и кто будет действовать, когда придёт «час Икс». Второе, что он сделал — обрезал все пути проникновения слухов: каждому поставил конкретную задачу и потребовал столь же конкретного доклада. И по этим докладам уже вырабатывалась схема операции.

Террористов было пять или шесть человек, уж не помню точно. Заложников — трое плюс одна женщина «подсадная». О ней мы узнали, когда после завершения операции нашли выброшенную видеокассету. Наша задача осложнялась ещё одним обстоятельством. Дело в том, что до прилёта «Альфы» по освобождению заложников пытались работать другие группы, но они были замечены террористами. Последние дали понять, что у них серьёзные намерения, и бросили в окно две гранаты — Ф-1 и РГД. Естественно, что после этого они занервничали. Главарь террористов был непредсказуем: то он спокойно вступает в переговоры, выдвигает свои требования, то вдруг срывается и начинает орать, что перестреляет всех заложников и живым в руки не дастся. Требования он выдвигал разные: сначала требовал большую сумму денег, потом связь, потом оружие, потом опять деньги… Герман Алексеевич моментально получал всю информацию о ходе переговорного процесса. Много слушал, никого не перебивал, делал пометки в блокноте, отдавал чёткие и короткие указания. С течением времени из Москвы на него начали «давить»: где результат? Почему не начинаете операцию? Мы с момента прилёта настроены на штурм, это понятно.

Но что такое «не начинаете»? Операция уже идёт. Действия спецназа при освобождении заложников можно разделить на три варианта. Первый — когда между двумя сторонами достигается некое соглашение, по которому заложников освобождают, а террористы сдаются. Это — высший пилотаж, самое высокое искусство! Второй вариант — снайперский выстрел. Третий, самый тяжёлый и самый опасный, — штурм. «Альфа» штурмует, террористы защищаются. Могут при этом пострадать и бойцы группы, и заложники. Помню, Герман Алексеевич после моего очередного доклада положил мне руку на плечо:

— Ну что, седой, штурмовать собрался? Ты и твои ребята — все профи, я на вас надеюсь. Давайте сделаем так, чтоб всё прошло успешно.

В тот раз всё завершилось по первому варианту. Переговоры с террористами блестяще провели наш начальник генерал Т-ов и подполковник Милицкий — участник будённовского штурма. Они договорились об освобождении заложников и сдаче террористов. Всё прошло чётко, без задоринки. Успешно, как сказал Угрюмов. Эта тройка — Угрюмов, Т-ов, Милицкий — сработала очень слаженно, без какой-либо нервозности, суеты, окриков. По изменяющейся ситуации сразу принимали очень грамотные решения.