Однажды вечером, находясь в крайне подавленном состоянии, я сел за стол и написал письмо его превосходительству доктору Конраду Аденауэру, федеральному канцлеру,

Сначала я сделал черновой набросок, а потом переписал его набело.

«Ваше превосходительство, — писал я, — нижеподписавшийся Эльяс Базна позволяет себе представить Вашему превосходительству факты, приведенные мною ниже, в надежде, что Ваше превосходительство вникнет в суть дела и исправит хотя бы частично то большое зло, которое мне причинили. Я состоял на службе в немецком посольстве в Анкаре. Во время войны перешел на службу в английское посольство в Анкаре из симпатии к германскому рейху с тем, чтобы иметь возможность оказать последнему услугу. Мои услуги (я рисковал жизнью, свободой и репутацией) были вознаграждены фальшивыми английскими банкнотами…“

Это было длинное раболепное письмо, продиктованное крайней нуждой.

Заканчивалось оно так:

«По этой причине осмеливаюсь надеяться на скорый и благоприятный ответ. В заключение хочу выразить Вашему превосходительству свою искреннюю благодарность и попросить Ваше превосходительство принять мои заверения в моем особом к Вам уважении“.

Несколько месяцев спустя я получил из министерства иностранных дел ФРГ ответ. В нем говорилось:

«В ответ на Ваше письмо от 16 апреля 1954 года на имя федерального канцлера сообщаем, что министерство иностранных дел расследует обстоятельства Вашего дела. Министерство иностранных дел обязательно найдет возможным связаться с Вами позже“.

Подпись нечеткая.

А еще через несколько месяцев я получил из Бонна очень короткое письмо:

«Относительно притязаний к германскому рейху. Министерство иностранных дел сожалеет, что не может предпринять по данному делу никаких действий“.

Я все еще жив!

Продаю и покупаю. Я левантиец[15], это что–нибудь да значит. Левантийцы если и падают, все равно поднимаются.

Прошлым летом мы с женой ездили в Бурсу. Я показал ей персиковые сады, гору Улудаг и горячие источники. Были мы и в гостинице «Гелик Палас“. Великолепная гостиница. Двое мальчиков в светло–голубой форме стояли у дверей и усердно открывали их перед входящими.

Мы сели в глубокие мягкие кресла в огромном с низким потолком холле и стали смотреть на растущие в больших кадках пальмы.

Я прочитал Дуриет проспект гостиницы:

«Летом наши гости наслаждаются великолепными окрестностями, кипящими источниками и лесами вокруг Бурсы. Зимой склоны величественной горы Улудаг — рай для лыжников. Здешний климат и ландшафт можно сравнить только с климатом и ландшафтом Швейцарских Альп. В каждом номере гостиницы «Гелик Палас“ своя ванная, горячая и холодная вода, телефон и центральное отопление. Большой популярностью пользуется плавательный бассейн. Наше кабаре удовлетворяет самые изысканные вкусы. Во время обедов и ужинов играет оркестр. Гостиница «Гелик Палас“ самая большая гостиница с минеральными источниками на Балканах и Ближнем Востоке“.

Дуриет молча слушала. Со второго этажа лились звуки музыки. Оркестр играл венские вальсы.

— Если они строили по моему плану, — заметил я, — то ресторан должен быть отделан светло–зеленым камнем и иметь одиннадцать колонн.

Мы пробыли в гостинице около часа. Мы не пошли в ресторан и не сняли номер. Это слишком роскошная гостиница. Цены в ней для нас были недоступны.

Фред Уинтерботэм. Операция «Ультра»

Предисловие к русскому изданию

«В скоротечной войне… от быстроты и точности информации о намерениях противника вполне может зависеть, потерпит страна скорое поражение или добьется победы», — пишет Ф. Уинтерботэм в своей книге «Операция «Ультра“», реферат которой предлагается читателю.

Практически все документы, которые автор цитирует или упоминает в этой книге, были зашифрованы шифром «Энигма», что в переводе с древнегреческого означает «загадка». Так назвали немцы свою электрическую шифровальную машину, которая использовалась верховным главнокомандованием вермахта, центральным аппаратом полиции, СД и СС Германии для шифрования секретнейших приказов, докладов и другой корреспонденции, передававшейся по радио. Гитлеровцы были в полной уверенности, что передаваемые сообщения не поддаются дешифрованию, однако эти надежды оказались необоснованными. Объединенными усилиями польских и французских ученых и специалистов тайна «Энигмы» была раскрыта еще до начала второй мировой войны.

К числу изданных на Западе книг на эту тему можно отнести, например, вышедшую весной 1973 года в Париже книгу бывшего руководителя французской радиоразведки генерала Г. Бертрана ««Энигма“, или самая большая загадка войны 1939–1945 годов». В ней автор повествует о том, как был раскрыт немецкий машинный шифр и как этот успех использовался во время войны против гитлеровских агрессоров.

В своей книге генерал Бертран пишет, что главную роль в решении этой трудной задачи сыграли польские специалисты, а французы содействовали успеху тем, что добывали в Берлине с помощью разведывательных средств необходимый документальный материал. «Если говорить о польских криптографах, — отмечает генерал Бертран, — то именно им принадлежит в этом деле вся заслуга и честь». Это заключение Бертран подтверждает рядом достоверных материалов, в том числе расшифрованными немецкими текстами.

Некоторые дополнительные сведения о разгадке тайн «Энигмы» содержатся в польских публикациях, в частности в вышедшей в Варшаве книге В. Козачука «Битва за тайну. Разведывательные службы Польши и рейха, 1922–1939», а также в статьях этого же автора, помещенных в журнале «Польша» № 6 и 7 за 1975 год под названием «Ключ к тайнам третьего рейха».

Козачук пишет, что «Энигма» была раскрыта в Польше в январе 1933 года, а работа над немецким машинным шифром продолжалась без перерыва до сентября 1939 года. За несколько недель до начала войны Польша поделилась своими достижениями с союзниками — Францией и Англией. 22–25 июля 1939 года польский генеральный штаб передал представителям французского генерального штаба Бертрану и Бракенье, а также представителям английского генерального штаба Элестеру Деннистону и Ноксу по одному экземпляру сконструированной при помощи польских криптографов и конструкторов машины «Энигма», описание методов дешифрования и средства, в значительной мере автоматизировавшие процесс дешифрования, — так называемые криптографические бомбы, являвшиеся, по сути дела, ранними вариантами компьютеров. После нападения гитлеровской Германии на Польшу польские криптографы, указывает далее Козачук, переправились во Францию. Осенью 1939 года в Гре–Арменвийе под Парижем был создан польско–французский центр под названием «Бруно» по раскрытию шифров «Энигмы». В нем работали бежавшие из занятой гитлеровцами Польши криптографы и другие специалисты–дешифровальщики польского генерального штаба, а также французские специалисты. К центру был прикомандирован представитель британской службы шифров майор Макмиллан, который поддерживал постоянную связь с английским дешифровальным центром в Блечли. Только за период с октября 1939 года до поражения Франции в апреле 1940 года в центре было дешифровано около 15 тысяч немецких оперативных приказов, секретных донесений, директив. Французское руководство заранее было предупреждено о многих намерениях противника, о группировке его войск, их дислокации и передвижениях. Такова история тайны «Энигмы» в изложении французских и польских авторов.

Ф. Уинтерботэм также затрагивает вопрос о разгадке немецкого машинного шифра. Автор, однако, не упоминает о событиях, описанных в книге Бертрана и работах Козачука, а излагает другую, английскую версию, согласно которой «Энигма» перестала быть тайной главным образом благодаря усилиям англичан. Польским и французским специалистам в книге Уинтерботэма отводится вспомогательная роль.

Во время войны Уинтерботэм ведал вопросами безопасности и сохранения тайны всей системы «Ультра», поэтому в своей книге он лишь частично касается технической стороны раскрытия «Энигмы», а основное внимание уделяет тому, как западные союзники использовали этот успех против гитлеровской Германии. Основываясь на личных записях и воспоминаниях, Уинтерботэм довольно интересно, подробно и достоверно рассказывает о том, какие тайны гитлеровской ставки и верховного главнокомандования удалось добыть англичанам с помощью созданной ими дешифровальной машины, получившей название «Ультра».