В Берлине Советское полномочное представительство разместилось в здании бывшего российского посольства на Унтер-ден-Линден. Это монументальное здание было построено еще в начале прошлого века, долгие десятилетия сохранялось в своем первозданном виде и было разрушено во время одного из воздушных налетов американцев на Берлин в конце второй мировой войны. Одно крыло здания заняло полпредство, другое — генеральное консульство. Ответственные работники и персонал полпредства жили в жилом флигеле, примыкавшем к зданию посольства. Менжинский поселился в небольшой, уютной комнате с высокой белой кафельной печью.

20 апреля 1918 года посол Иоффе вручил кайзеру Вильгельму II верительные грамоты и представил состав полномочного представительства В тот же день над зданием посольства взвился советский флаг, незадолго перед этим утвержденный декретом ВЦИК: «Флагом Российской Республики устанавливается Красное знамя с надписью «Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика».

Менжинскому, присутствовавшему при поднятии флага над посольством, вспомнились прочитанные в «Правде» перед отъездом из Петрограда слова:

«Отныне красное знамя будет развеваться не только по всей революционной России, но и в других странах — всюду, где будут находиться официальные представители Советской Республики, послы великого народа, несущего освободительный благовест народам всего мира… Красное знамя будет безвозбранно развеваться над русскими посольствами и в Стокгольме, и в Берлине, и в других столицах… Иди же смело в путь, наше родное Красное Знамя».

И вот исполнилось. Советское красное знамя развевается в центре Берлина, на Унтер-ден-Линден, символизируя победу социалистической революции на одной шестой части суши, честь, свободу и независимость первого в мире пролетарского государства.

С этого дня началась деятельность Менжинского на посту советского дипломата — одного из первых дипломатов, воспитанных Лениным.

Советскому посольству и генеральному консульству в Берлине начинать работу пришлось в весьма трудных условиях, в обстановке лютой враждебности правящих кругов кайзеровской Германии к Советской России. После подписания Брестского мира германские войска продолжали свою экспансию на восток. Оккупировав Украину, они наступали на Орел, Курск и Воронеж, вторглись в Крым, форсировали Керченский пролив и высадились на Тамани. Наступали немцы и в Финляндии, угрожая революционному Петрограду с севера, со стороны, менее всего защищенной.

Первейшей заботой Ленина и советской дипломатии было остановить эту германскую экспансию на восток, добиться мира на Украине и в Финляндии. 24 мая 1918 года Ленин в своем письме в Берлин писал: «Если можно помочь тому, чтобы получить мир с Финляндией, Украиной и Турцией (в этом гвоздь), надо всегда и все для этого сделать (конечно, без некиих новых аннексий и даней этого не получить). За ускорение такого мира я бы много дал»[16].

Когда Ленин еще до отправки этого письма узнал, что Иоффе, ни с кем не посоветовавшись, послал от себя ноту германскому правительству, соглашаясь на отдачу немцам военных кораблей Черноморского флота на условии мира только с Украиной, он резко критиковал Иоффе за эту ошибку.

В советской ноте германскому правительству, которая была известна Иоффе, Советское правительство признавало возможным согласиться на отвод военных кораблей из Новороссийска в Севастополь на условиях мира на всех фронтах — с Украиной, с Финляндией и Турцией — и на отказе немцев от аннексии Севастополя.

В следующем письме, направляя деятельность советских дипломатов в Берлине, Ленин писал: «Ваша линия вполне лояльно проводить Брестский договор…»[17]

Критикуя ошибки, наставляя первых советских дипломатов, Ленин помогал им создавать совершенно новую, основанную на реальной действительности советскую дипломатию.

Создавать новую дипломатию, писал Ленин в Берлин, дело трудное. Свое письмо он заканчивал латинским изречением: «Festina lente» — «торопись медленно», «не делай наспех». Он советовал Иоффе и Менжинскому: «не нервничайте»[18]. Советовал быть начеку, действовать энергично, терпеливо и выдержанно.

Следуя советам и указаниям Владимира Ильича, советская дипломатия с успехом преодолела трудности и рогатки, которые ставили германские официальные лица, и достигла того, что Германия, как говорил Ленин, ничего не взяла от Брестского мира, кроме нескольких миллионов пудов хлеба. Знаменательным оказался Брест и в политическом плане. Советская страна сумела использовать противоречия между империалистами так, что выиграл в конечном счете социализм.

Главным средством «нашего дипломатического действия» в тот труднейший период было заинтересовать деловые крути Германии в экономическом сотрудничестве с Советской Россией, заставить немцев отказаться от их планов экономического закабаления России. А такие планы тогда в правящих кругах Германии вынашивались.

«То из двух государств [Англия или Германия], которое прежде сумеет реставрировать монархию в России, получит всю Россию под свое влияние», — писал из Петрограда в Берлин германский агент Арним фон Райлер.

Германский империализм ставил своей целью «отхватить» от России Польшу, Литву, Прибалтику и Псков, Мурманск и Карелию, Украину и Кавказ, Донскую область и Закаспий, заодно прихватить Румынию, Персию и Афганистан и создать так называемый «хозяйственный блок» от Мурмана до Памира. «Пусть же наряду со старым лозунгом «Берлин — Багдад», — писала в первые недели пребывания советского посольства в Берлине газета «Дойче политик», — путеводной звездой будущей хозяйственной политики станет новый лозунг «Гамбург — Герат».

Чрезмерные экономические требования германские империалисты пытались навязать Советской России еще в Бресте. Советская делегация, не вступая в переговоры по этим вопросам, дала согласие, что о размере «долгов», которые Советская страна должна выплатить за «содержание военнопленных», за «потерю немецкого имущества», и по другим экономическим вопросам договаривающиеся стороны проведут дополнительные переговоры.

Переговоры по так называемым Дополнительным статьям к Брестскому мирному договору начались в Берлине в июне 1918 года. Советское правительство направило в Берлин свою делегацию, в которую вошли также Иоффе и Менжинский. Перед отъездом делегации в Берлин ее принял Ленин. Во время совещания с этой делегацией 2 июня 1918 года Ленин написал письмо Иоффе, в котором характеризовал состав делегации и дал указания относительно переговоров.

Ленин писал:

«Тов. Иоффе! Едут к вам Сокольников и Бухарин, а кажись, и Ларин. Пользуюсь случаем, чтобы вас несколько предупредить… Бухарин лоялен, но зарвался в «лево-глупизм» до чертиков. Сокольников свихнулся опять. Ларин — мечущийся интеллигент, ляпала первосортный. Поэтому будьте архиначеку со всеми этими премилыми и препрекрасными делегатами…», на Сокольникова иногда, писал далее Ленин, «находит» и он «бьет посуду» из-за парадоксов. Если не примете предосторожности, — он у Вас там набьет посуды. А Бухарин — втрое. Prenez garde [Будьте осторожны]»[19].

Не надеясь на этот состав делегации, Ленин в помощь Менжинскому и Иоффе направил в Берлин Л. Б. Красина и Я. С. Ганецкого, хорошо знавших экономические вопросы. «Надеюсь, — писал Ленин в том же письме Иоффе, — что Красин и Ганецкий как деловые люди Вам помогут и все дело наладится»[20].

Перед советской делегацией, перед дипломатами в Берлине тогда стояли две главные цели. Первая — остановить дальнейшее продвижение германских войск на восток, положить конец германскому вмешательству во внутренние дела России. Это было очень важно, потому что, как говорил тогдашний наркоминдел Чичерин, германская «…политика маскированных наступлений, основывавшаяся на недоговоренностях Брестского договора, давала возможность Германии в течение следующего полугодия непрерывно грозить самому советскому строю, самому существованию Советской республики».