Мое положение оказалось довольно сложным. Собственно меня, строевого офицера, старательно выспрашивали о том, куда пойдет наша политика. Если бы я сам знал. Явно наводят на мысль, что мы не тех поддерживаем, что они готовы и будут драться до конца, что они победят. А что я могу ответить? Что сам не высокого мнения о Наджибулле? Мнение об афганской армии. А черт вас знает! Никто, конечно, не верил в мае и августе, что Кандагар и Джелалабад выстоят. Есть, наверное, силы. Может, эти вопросы проблеск самосознания не только этих летчиков, но и других офицеров. Но помню их инертность, постоянное желание быть за нашей спиной, не лезть и не высовываться. Может теперь, когда прятаться не за кого, и завоюют, наконец, начнут биться. В общем, постарался избежать этих вопросов. Сказал, что надо вам самим здесь разобраться, что и мы надеемся, что вы выстоите. Ведь все же девять лет к этому стремились.

На задачу из Кабула начал выдвигаться 350-й гв. пдп. Днем уже проходил мимо наших блоков на Саланге.

Столько дней стояла тишина, а с утра рев самолетов и модуль вздрагивает. Над «зеленкой» столбы пыли и дыма. Где-то у входа в Саланг справа и слева от ущелья вспышки разрывов.

Рано утром меня вызвал на связь В. Востротин. Уже на узле связи долго не мог вклиниться в разговор. «Варяг», то есть 2-й пдб, докладывал обстановку. Прослушивал и понял, что наши всеми средствами обрабатывают прилегающие к трассе кишлаки и места базирования «духов». Спросил: «Что вы там, войну развернули?» Но командир одернул, мол, слушай сам и не болтай по радио. Мой же выход на связь по простой причине: привезли телевизоры и видеомагнитофоны, банк заканчивает работу позже, чем планировали, 26 января, и поэтому надо выйти на контакт с начальником военторга, чтобы тот ждал гонца с Саланга с деньгами для выкупа аппаратуры. Телевизоры телевизорами, но все мысли не об этом. Если так дальше пойдет, то нам отсюда действительно придется прорываться с боями.

Вчера случайным выстрелом с аэродрома ранен бача. Недалеко от конца взлетной полосы. Сбежался весь кишлак. Пришлось поднять резервную группу. Вроде успокоились.

Дописываю вечером. Бача скончался. Видели, как его привезли и выгрузили на носилках. Опять собралось много народа. Для нас без последствий. Вчера ночь без единого выстрела из кишлака. Сейчас 23 часа, и пока тихо. Но тревожно. Как-то теперь сложится обстановка. Целый день напряженно работала и советская, и афганская авиация. Била артиллерия. В стороне Саланга долго стояла черная пелена.

Съездил в 108-ю дивизию. Все, кого встретил, плюются и костерят неведомого Берию, который все это придумал. Слухи самые разнообразные. И что сегодня должно состояться заседание Политбюро, которое окончательно определит нашу судьбу. И что самый ярый сторонник продолжения войны — Шеварднадзе, который требует сохранить наше присутствие вплоть до оставления наших войск на Саланге и в Кабуле (103-й вдд). Договорились, что он получил где то солидную мзду и от этого так рьяно «рвется в бой». Кутерьма. Одно ясно, что мы только потеряли от сегодняшней бойни. Уйдем, а Наджибулла будет говорить, что вот эти кишлаки стерли с лица земли русские. «Неверные», одним словом, что с них взять (кроме помощи).

В Кабуле очень сложно с продовольствием. В Хайратоне на миллиард советской помощи… Никто не везет. Наверное, из-за этих колонн мы и стоим. Афганцы обвиняют нас в том, что мы стоим в стороне, не бьем Ахмад Шаха. Даем грабить колонны, которые до столицы не доходят. Вот теперь они добились, что мы влезли опять в кровавую баню. Приезжал хирург из медбата — Николай. Озабочен. Начали поступать тяжелораненые, а медсил в Джабале очень мало. Завтра снимает отсюда свой прицеп-операционную и идет в Джабаль-Уссарадж. Теперь, если у нас появится 300-й, то и везти некуда. Вот дела. Да еще и с той стороны Саланга в Пули-Хумри госпиталь свернули. Еще один результат нашей непоследовательности и суеты.

Еще раз пришел к выводу, что наш договор по Афгану — договор ни о чем. Нам надо было любым способом выйти из войны и выйти более или менее пристойно. А противная сторона понимала, что без этого мы останемся и была вынуждена сделать хорошую мину. Однозначно, что выполнять его не собиралась. Тут наши сделали такую же мину. Остальные упреки и перепалки в газетах — обычный дипломатический ритуал. Мы получили повод, они получили довод.

Если, как заявляли наши, Афганистан нам обходится в 6 млрд в год, то в день грубо получается 20 млн рублей (или 17). Конечно, немало. Надо освободить эти деньги для перестройки. Но не так же уходить.

В разговоре В. Востротин упомянул, что ранен «техзамыкание Варяга». Если это зам. по вооружению 2-го пдб, то значит это майор В. Дубовский. Завтра приедет начальник с деньгами, чтобы выкупить всю аппаратуру для офицеров. Узнаю подробности сегодняшнего дня. Завтра последний день работает почта. Сейчас напишу письмо домой, чтобы меньше волновались. В письмах перед выходом полка и сразу после выхода неосторожно упомянул, что остался с маленьким гарнизоном, что в модуле один, что вооружился и даже граната под рукой. Черт дернул, какое-то детство. В ответ получил полное тревоги и переживаний письмо от Людмилы. Сейчас пишу про погоду и покупки. К чему этот психоз и нервотрепка.

Черная новость: погиб майор О. А. Юрасов. Когда гибнет человек — это трагедия, когда гибнет очень хороший знакомый — трагедия вдвойне. Сколько работали в Панджшере. Резкий, энергичный мужик. И приходится добавлять — был. Погиб вчера. Судя по рассказам, после того, как накрыли кишлак оттуда, побросав оружие, вышла банда. Шли сдаваться. А когда Олег Юрасов, выдвинувшийся с разведвзводом вперед, вышел навстречу, его сбоку скосили из автоматов и ДШК. Командующий приказал представить к Герою. Сергей Богатов сегодня утром отвез представление на подпись. Завтра вернется из Кабула, выясню подробности.

Выходил на связь с командиром. Сегодня у них спокойно. С утра только «душки» постреляли издали одиночными, но без последствий. Прошла выводимая колонна. В Джабале сосредоточились «зеленые», которые должны занять заставы на Саланге. Какая-то бригада и полк гвардии. Но дальше не пошли. Энергично работала авиация. Подвез в обед командира полка штурмовиков. Говорит, что наблюдают караваны, которые уходят от Саланга, и по ним работают. Продолжает работу наша артиллерия. Большой расход снарядов, за день свыше 3 тысяч. Кроме О. Юрасова, тяжело ранен в голову солдат самоходной батареи и легко в бедро — В. Дубовский.

А. Греблюк на Саланге снимает видеофильм о полке, используя видеокамеру В. Запорожченко. Видел эту «машину». Аж глаза заблестели. Вещь отличная, снимаешь со звуком и сразу можно смотреть телевизор. Краски яркие, сочные. Но цена… 4 500. Остается только мечтать.

В программе «Время» об Афгане ни слова…

Работает стратегическая авиация. Кладет девятитонные бомбы. Летчики жалуются, что афганцы не летают. Значит, мое впечатление было заблуждением. Взлет звена видел, оказалось это все, на что они способны.

Срок нашего ухода из Баграма до сих пор не определился. Почта свернулась.

Возвратился Сергей Богатов, рассказал, как погиб Юрасов. С утра обложили кишлак с бандой. Шел бой. Потом стрельба стихла, банда начала сдаваться. Олег Юрасов, Геннадий Крамской и солдат из разведвзвода вышли на дорогу, пошли по обочине к мосту. Рядом стоял металлический контейнер-дукан. Не понял, наверное, что под ним была огневая точка. Олега расстреляли из ПК почти в упор. Он еще успел броситься в кювет и потерял сознание. Солдат пытался его вытащить, но очередью с него сбило шапку. Сразу вынести не смогли. Выгнали «Нону» и расстреляли пулеметчика. И только тогда добрались до Юрасова. К этому времени он уже скончался. Две пули в районе паха. Перебило артерию, выгнало кровь. Врач сказал, что если бы в течение двух минут наложили жгуты, был бы жив. Третий подобный случай на моей памяти.