Он оправдывал путь своей жизни. Здесь все ясно и логично. Все совпадает. Есть ли сомнения, оправдалось ли это все? Конечно же, нет! И, наконец, он находит, что «хорошо, что сейчас достигнуто единство Германии.» Объяснение удобно: «Когда я был за рубежом, у меня были только идеальные представления о родине. С сегодняшней точки зрения, полностью зная ситуацию в ГДР, я совсем не плачу о ней.»
Неужели мы ожидали, что Гийом все еще будет клясться в верности ГДР? Возможно, он не плакал бы о государстве СЕПГ уже в году 1974, если ему представился бы шанс остаться в ФРГ со своим «приемным отцом» Брандтом. Он мог бы и дальше блистать своим организаторским талантом на службе Боннской республике. Для своего сына он оставался бы внимательным, любящим отцом. Время от времени он ездил бы в Южную Францию, для наслаждения души. А у лягушачьих лапок есть своя притягательная сила.
Такой жизни лишило его не только Федеральное ведомство по защите конституции, но и ГДР.
Дилер
Понедельник, 20 мая 1985 года, половина четвертого утра.
В номере 763 отеля «Рамада Инн» на Монтгомери Авеню в Роквилле, штат Мэриленд, звонит телефон.
Джон Уокер вздрагивает. Он бодрствует. Несмотря на раннее утро, он не сомкнул глаз целую ночь. Слишком много мыслей кружатся в его голове. Слишком много за последние часы пошло не так, как следовало!
После короткой паузы он подымает трубку: «В чем дело?»
«Мистер Джонсон?» - спрашивает взволнованный голос.
«Да, что Вам нужно?»
«Сэр, это Вам принадлежит бело-голубой «Форд АстроВэн»?»
«Да.»
«Мне очень жаль, сэр, но какой-то пьяный ударил Вашу машину на нашей стоянке гостиницы. Я прошу Вас немедленно спуститься в холл, чтобы запротоколировать происшествие.»
«О’кей», - отвечает Джон Уокер, разыгрывая спокойствие, «я сейчас буду.»
Но он совсем не спокоен. «Не старый ли это трюк?» - спрашивает он себя, одевая брюки, и медленно подходит к окну. Осторожно он слегка сдвигает в сторону занавеску. Все спокойно, по крайней мере, снаружи. «Слишком глупо», думает он, «мне следовало бы поставить микроавтобус в зоне видимости.»
События последних часов в замедленном режиме прокручиваются у него перед глазами, пока Джон Уокер завязывает шнурки своих высоких кроссовок.
Пятнадцать часов назад он покинул свой дом в Норфолке, штат Вирджиния, поехал по шоссе № 64 до Ричмонда, а затем свернул на шоссе № 95 по направлению к Вашингтону, Федеральный округ Колумбия. После четырех часов скуки он наконец достиг шоссе Кэпитал Белтуэй, которое, пересекая реку Потомак, ведет прямо в штат Мэриленд. Оттуда он еще около 10 минут проехал по дороге № 270 по направлению к Фредерику, затем съехал «на местном съезде № 5 Роквилл». На первом перекрестке после съезда с шоссе он свернул налево, проехал километр по местному шоссе — и чуть раньше пяти часов вечера Джон Э. Уокер он же Джон Э. Джонсон заполнил формуляр в отеле и получил ключ от номера 763.
Как обычно, когда он останавливался в отеле «Рамада Инн» в Роквилле, чтобы передать КГБ секретный материал, Джон и на это майское воскресенье запланировал три часа, чтобы отдохнуть перед тем как вечером опустить в тайник (dead drop) очередную порцию информации, не торопясь поужинать (стек с салатом и картофелем) и тщательно изучить описание дороги к «мертвому почтовому ящику» Советов.
Около восьми часов вечера он двинулся в путь — строго по инструкции КГБ. Каждый светофор, каждый поворот, все особенности дороги, точные расстояния, даже продуманные маневры, с помощью которых Джон смог оторваться от возможных преследователей, были описаны в памятке КГБ, которую ему прямо в руку положил его советский ведущий офицер во время их последней встречи в январе в Вене. Паранойя русских вовсе не возникла на пустом месте: все машины советского посольства в США сразу определяются ФБР по номерным знакам. К тому же, русские дипломаты не могут отъезжать от Вашингтона дальше, чем на 40 км. Чтобы обмен шпионского товара на наличные проходил с наименьшим риском для сторон, КГБ заранее до мельчайших подробностей, продумывал каждый шаг, который должен был совершить Джон Уокер.
Как обычно, он сначала подъехал к заранее оговоренной мачте линии электропередач в округе Монтгомери, к которой кто-то прислонил жестяную банку от лимонада «Севен-Ап»- знак, что советский контактер уже готов к обмену. Затем Уокер со своей стороны бросил такую же банку у другой заранее определенной мачты — сигнал для КГБ, что шпион тоже готов. Затем поездка косым бесконечным зигзагом до «мертвого почтового ящика» — толстого, узловатого дуба, под который он прячет свой темный пластиковый кулек с «горячим товаром». Параллельно с этим, разведчик КГБ из советского посольства в Вашингтоне кладет свой кулек с несколькими тысячами долларов в мелких купюрах в другое место, где-то в пяти километрах отсюда. Маршрут и время для обратного пути так продуманы КГБ, что Джон свои деньги, а русский свой материал забирают из тайников тоже практически одновременно.
Но именно этот пункт процесса 16 мая 1985 года сорвался по совершенно непонятным для Уокера причинам. Более того: после того, как он не нашел, как надеялся, в 10 часов вечера пластиковый кулек с 200 000 долларов наличными, он вернулся к месту, где оставил «товар». И тут ужасный сюрприз: «товара» нет!
«В этот момент я ясно понял: игра окончена. Каждую минуту я рассчитывал на то, что из кустов на меня бросятся агенты ФБР с пистолетами в руках и арестуют меня. Но ничего не произошло,» — вспоминал позднее Джон Уокер.
«Возможно, это только какое-то недоразумение с русскими, ведь история с автопроисшествием правдива», - успокаивал он себя. Через пять минут после странного телефонного звонка в половине четвертого он готовится покинуть гостиничный номер. Внезапно в его голове проскальзывает мысль: «Куда деть письменные инструкции и фото КГБ для обменной акции прошлого вечера?» Если только сотрудники ФБР крутятся в отеле, арестуют его и найдут предательский конверт, то его шансы будут совсем плохи — в этом уверен очерствевший после восемнадцати лет работы на советскую разведку Джон Уокер. Он решает еще раз прозондировать ситуацию в коридоре и поискать надежное укрытие.
Очень медленно и осторожно, прижав левое ухо к двери номера, Уокер нажимает на дверную ручку. С револьвером в руке он распахивает дверь. Со скоростью молнии его глаза обыскивают коридор: не видно ни одной живой души. Он медленно двигается к аварийному выходу. У двери пожарного выхода он останавливается и прислушивается. Никаких подозрительных звуков. Взгляд за дверь- пустота. Уокер бредет в свой номер, чтобы забрать конверт. «Я не знаю, что на меня нашло, но затем я из своего номера пошел в совсем другом направлении — к лифтам. Там был автомат по продаже кока-колы, и за ним я хотел спрятать этот предательский конверт. Я заглянул за угол, как кто-то зарычал за моей спиной: «Стоять! ФБР!» Я обернулся. Двое агентов стояли предо мной, их оружие было направлено прямо на меня. Я сразу бросил свой револьвер на пол.»
Боб Хантер и Джеймс Колуч, оба ответственные за задержание «специальные агенты ФБР», вспоминают и о других деталях:
«Мы ждали в коридоре, который Джон не мог видеть из своей комнаты», - объясняет Боб Хантер.
«Ровно в половине четвертого мы услышали телефонный звонок. Вскоре после этого открылась дверь. Если я сейчас скажу, что в тот момент я был взволнован, это будет слишком мягко сказано. Сердце вырывалось у меня из груди. В любом случае, мы хотели схватить его у лифта. Так что нам пришлось ждать, пока он не свернет за угол. Шаги? Да, но они удалялись от нас. Джимми вопросительно взглянул на меня — а я пожал плечами. Никто из нас не понимал, что собирается предпринять Джон. Затем тихо щелкнул дверной замок — но шпиона снова не было видно. Нервы были на пределе, напряжение невыносимо: «Что, ради всего святого, делает этот тип?» Стоять в таком напряжении, когда ловишь самого опасного шпиона в истории нашей страны, и ждать пятнадцать минут? Это же целая вечность!