Я чувствовал, что все согласны со мной, хотя и не выражают этого. Я видел по лицам, что, приведя свой исторический пример, произвел глубокое впечатление; я подкрепил его другими примерами из совсем недавней истории, когда в конце концов дошел до «Закона об иммиграции», по которому японским переселенцам не разрешался въезд в США и который привел к еще одной антиамериканской кампании в Японии.

— Вы знаете так же хорошо, как и я, — продолжал я, — что этот закон был вызван чисто экономическими, а не расистскими соображениями. Основная вина лежит на японском правительстве, которое разрешило тысячам японцев эмигрировать, но забыло сообщить им, что как иммигрантам им придется сообразоваться с условиями жизни людей, среди которых они собираются осесть. Когда японские иммигранты прибыли в Соединенные Штаты, они проявили полное пренебрежение к нашему образу жизни и поступали так, будто находились у себя на родине. Они работали по шестнадцать часов в сутки и вскоре стали продавать товары дешевле, чем наши фермеры, с которыми японцы конкурировали. Это не могло не привести к столкновению интересов.

— Эта точка зрения очень интересна, — прервал меня Миура, — продолжайте, пожалуйста!

— Я хотел бы задать вам вопрос, господин Миура. Как решают в Японии подобные экономические вопросы?

— Право, я не думаю, что в Японии может возникнуть такое положение, — ответил Миура.

— И все-таки оно существует и в Японии, — сказал я. — Однажды я возвращался из Китая в Японию. Когда мы подошли к пирсу, все пассажиры выстроились на палубе, китайцы были отделены от них. После тщательной проверки всех паспортов с китайцами начала работать еще одна группа чиновников, я очень внимательно следил за всем происходящим. Сначала они спрашивали каждого китайца, есть ли у него сотня иен. Это условие было известно заранее, и потому у всех была такая сумма. Затем чиновники повторили обход строя китайцев и спросили каждого, зачем он приехал в Японию. Китаец, ответивший, что приехал в Японию заняться деятельностью, которая японцам казалась невыгодной с точки зрения конкуренции с китайцами, получал приказание перейти на другую сторону палубы. Когда опрос был закончен, на другой стороне палубы из ста китайцев очутилось восемьдесят пять. Затем с каждого из этой группы взяли по пятнадцать иен, после чего чиновник сказал: «Следуйте за мной!», причем не обычным вежливым тоном образованного японца. Китайцы пошли за ним. Я наблюдал эту сцену и видел, как они гуськом шли к кораблю, пришвартовавшемуся у другого края пирса… Через пятнадцать минут они очутились на борту этого корабля. Корабль отправлялся в Китай, чтобы увезти вероятных конкурентов туда, откуда они прибыли. Мы же, в противоположность вам, никогда не прибегали к мучительной и негуманной форме запрещения въезда в страну.

На лицах японских гостей блуждали глуповатые улыбки, японцы поглядывали друг на друга. Но напряжение внезапно смягчилось, когда Миура подошел ко мне и дружески положил руку на мое плечо.

— Вам следовало быть дипломатом, Захариас-сан, — сказал он.

Его слова вызвали общий смех среди гостей, которые чрезвычайно внимательно прослушали мою небольшую лекцию. «Обсуждение» закончилось. Ясный и честный разговор должен был иметь далеко идущие последствия. Он предназначался для передачи начальству гостеприимных хозяев в Соединенных Штатах и в Японии. К тому времени Япония уже далеко продвинулась по дороге агрессии, но еще существовала надежда, что ее можно остановить.

Глава 18.

ЯМАМОТО У РУЛЯ

Тесное сотрудничество в области шпионажа между Германией, Италией и Японией было одним из звеньев далеко идущего союза трех агрессивных государств, которые оказались в руках беспринципных военных авантюристов.

«Могущественные гангстеры, — как называл их президент Рузвельт, — объединились, чтобы поработить все человечество». Участники этой международной бандитской шайки напоминали правителей худших дней средневековья, когда война являлась главным средством разрешения споров, а мир считался совершенно неприемлемым. С точки зрения здравого смысла союз Германии, Италии и Японии казался совершенно неестественным. Мудрый и благоразумный народ Италии, внесший огромный вклад в историю цивилизации, не испытывал по отношению к немцам ничего, кроме презрения. В то же время немцы насмехались над итальянцами, считая их трусами, приспособленцами и декадентами. Японцы смотрели на немцев с определенным восхищением, но с некоторой долей подозрительности, усиливаемой старыми и новыми обидами. Немцы же помнили, что именно кайзер в свое время придумал ставшее крылатым выражение «желтая опасность».

И несмотря на многолетнюю вражду и подозрительность, три государства объединились для общей цели — завоевания мира и раздела между собой господства над человечеством. В их союзе было бесчисленное количество противоречий и противоположностей, которые выходили за пределы простой антипатии друг к другу этих так называемых стран оси. Нацисты, например, защищали расовый принцип чистого аризма, но в то же время готовились к войне против других «арийских» государств в союзе с «неарийской» Японией. Японцы провозгласили лозунг «Азия для азиатов», но одновременно стремились разделить контроль над азиатским материком, по крайней мере на время, с продвигающимися с запада немцами, которые планировали встретить японскую лавину где-то на территории Индии. Обстановка в Европе была чревата войной; начало ее отсрочила Мюнхенская конференция, которая, однако, не смогла предупредить войну полностью[32]. Несколько весьма многозначительных событий показали специалистам разведки, что Германия склонна начать войну во что бы то ни стало, но войну по возможности легкую и короткую с целью испытать свою быстрорастущую военную машину.

Хотя взоры Германии были устремлены на восток — на Чехословакию и Польшу, однако ее шпионы засылались на запад — во Францию, Бельгию и Англию. Из английских официальных источников, включая и заявление в палате представителей министра внутренних дел Самуэля Хор, нам стало известно, что к весне 1939 года Германия имела в Англии 3000 шпионов и что несколько дипломатических учреждений Третьего рейха также активно занимались шпионажем. Вот пример наиболее наглого шпионажа в тот период.

Англия проводила строго секретные испытания одного из своих экспериментальных самолетов-истребителей на авиационной испытательной станции в Фарнборо. Только конструкторы и несколько человек из высокопоставленных чиновников министерства военно-воздушных сил знали об испытательном полете; были приняты все меры предосторожности, чтобы предупредить доведение каких-либо сведений об эксперименте как до широкой публики, так и до многочисленных немецких шпионов.

Испытательный полет согласно плану проводился двумя лучшими летчиками-испытателями английских ВВС. Им предстояло провести непродолжительный полет над территорией Англии на большой высоте и вернуться в Фарнборо. Однако самолет не вернулся. Прошло несколько часов, но никаких известий о нем не поступило. Тогда об исчезновении самолета сообщили в контрразведку. Тщательно прочесали всю территорию Англии. Несколько эскадрилий осмотрели ее с воздуха. Были приняты все меры, чтобы обнаружить обломки самолета, так как предполагалось, что он потерпел аварию где-то над английской территорией. Но никаких следов обнаружить не удалось, больше о пропавшем самолете никто никогда не слышал.

Как мне рассказывали позже, немцы узнали о секретном самолете, времени его испытания и точном курсе полета, некоторая часть которого пролегала над морем. Они выслали одну из своих наиболее крупных подводных лодок туда, где курс самолета больше всего удалялся от берега.

Когда самолет появился над подводной лодкой, он был сбит, летчики убиты, а остатки самолета подобраны и увезены в Германию.

Этот эпизод во многом напоминал инцидент с пропавшим засекреченным экспериментальным самолетом во время его первого вылета с авиазавода, расположенного около Лос-Анжелеса. Один из моих агентов, знавший об инциденте с самолетом, позднее докладывал мне, что видел точную копию этого экспериментального самолета на одном японском заводе.