Что касается первого колышка, то по этому поводу в город был привезен гранитный камень (в степи гранит не растет) из Москвы, на котором на полированной стороне нацарапали «Здесь, в 1955 году, был вбит первый колышек…». Каменюку эту, мы, малолетние пацаны, периодически наблюдали в разных концах тогда еще маленького города. По состоянию на 1993 год этот булыжник перетащили ближе к бюсту строительного генерала Шубникова — мужика, отдавшего душу и жизнь на строительстве Байкодрома…

Вообще, казахам сильно повезло в послевоенный период. В смысле развития своих земель. Имеется в виду то, что самые мощные, вонючие, смертоубийственные полигоны были созданы именно в Казахстане. Семипалатинск, Сары-Шаган, Байконур. Там же, до кучи — зоны отчуждения Капустина Яра, лепрозории Каспийского моря, и прочая целина…

Ну, то есть, в коммунальной квартире, на двери которой написано «СССР», в одну из комнат приходят чисто конкретные пацаны и небрежно так, по-деловому сообщают хозяину:

— Значится так, братан… Из твоего окна оченно удобно показывать дули и стрелять по соседнему дому, на котором написано «USA»… Видишь? Ну вот он — как раз напротив… Да… Ну и короче… Тут мы поставим пушку, тут в тенечке будем пристреливать оружие всякое, тут будет складик боеприпасиков, а в этом углу — будем всякие гранатки взрывать, проверять их действие… Вот так вот… Кто это решил? Ну как — кто? Глупый ты , ей богу… Так решили старшие пацаны… Из номера «люкс»… У них на двери «Москва» написано… Еще вопросы есть? А ты давай — спрячься за плинтус… И не отсвечивай…

Первыми объектами в городе были «Деревянный городок» и «площадка N0» — она же — «нулевка».

Деревянный городок — первые бараки для строителей, первые склады, первая жизнь в этих местах. Название понятно — все из досок, картона, зиповских ящиков, фуфаек и пустых консервных банок. Для прибывающих тузов выстроили линейку поцивильнее — добротные дома (по нынешним временам — коттеджи), с привезенным черноземом, с посаженными в этот чернозем елками, соснами и прочими березами и вишнями…

Значительно позже, когда в городе стали появляться первые дома, прелести Деревянного городка оценили генералы и замполиты. Тишина, русская растительность, никого вокруг… Первый асфальт — к Деревянному городку. Красота!

«Нулевка» — шикарная по тем временам супергостиница для прибывающих на полигон экипажей космонавтов и членов Госкомиссии. На берегу реки, огорожена от остального города правильным забором, все усажено яблонями сорта «ранет» (теми, которые должны быть увезены для разведения на Марс…) . На всякий случай вдоль реки Сыр-Дарьи была возведена дамба, и на этой дамбе построена большая ажурная беседка. В исторических хрониках Королев частенько беседует с космонавтами в этой беседке.

«Нулевка» была, само собой, объектом супергосударственной суперважности, а потому можно представить квалификацию и качество подбираемого обслуживающего персонала. В смысле сисек и ножек… Ну, то есть, к примеру, Мерилин Монро не прошла бы по конкурсу однозначно. Разве что — мыть миску в будке караульной собаки. Да и то — ночью, чтобы никто не увидел… Какая она страшная…

Неизмеримо круче, опаснее, «адреналиннее», чем катание на заднем борту проезжающих грузовиков — для пацанов 6-8 лет была войсковая операция под кодовым обозначением «нулевка».

Основная задача войсковой операции — проникнуть на «нулевку», нарвать ранета и без потерь уйти обратно за линию фронта. После чего выкинуть трофейный ранет, поскольку есть его совершенно невозможно, да и не за ним лазили туда, вообще говоря…

Перед началом операции, как правило, проводились командно-штабные учения, на которых производились отработка и сплачивание подразделений «шухера», «захвата», «разведки», «эвакуации»… За день-два до начала боевых действий разведка устанавливала наблюдение за действиями противника — дяденьками солдатами из караула «нулевки». Маршруты следования вооруженных патрулей, время и порядок смены патрульных и часовых, время смены караулов, время и порядок освещения и прочие охранно-оборонительные штучки этого суперважного объекта супергосударственного значения.

Время «Ч». Операция проходит быстро, слаженно, в строгом соответствии с утвержденными планами. Преодолевается 4-х метровый забор, рвется ранет (между прочим — у самых окон Королева!), но в процессе обратной эвакуации кто-то случайно рвет штаны о колючую проволоку и произносит сакраментальное слово «Мама…». Этого достаточно, чтобы моментально из темноты выросли три вооруженных дяденьки солдата и схватили всех нас за уши…

Дяденьки солдаты в те времена да еще и в составе такого караула отличались невиданной сообразительностью, а потому к задержанным нарушителям обращались с такими вопросами:

— Кто твой отец?

— Капитан…

— Так… А твой?

— Подполковник…

— Да?.. А… а где служит? На площадке или в городе?

— Здесь в городе…

Далее логика была такова. Если пацан не врет и папаша его подполковник и служит в городе, значит он — туз в Большом штабе полигона. За этого пацана ни ордена ни отпуска все равно не дадут, а если его притащить в караулку и оформить как задержанного, то по служебным каналам выдерут папашу этого пацана. А папаша этот — наверняка тут же найдет начальника караула и быстренько решит с ним вопросик, в результате которого я буду служить не тут — в шикарном и спокойном месте, а где-нибудь на строящихся степных площадках, где не то что тетку смачную отодрать — пожрать не получится… Да…

— А не врешь? Сколько у папаши звезд на погонах?

— По две… больших…

— А цветных полосок на них?

— По две…

Диверсионная группа получала по паре поджопников (подсрачников, пендалей, подзатыльников) и выбрасывалась обратно через 4-х метровый забор. К чертовой матери.

Вечером Юрка бежал встречать уставшего отца с мотовоза. Отец был не подполковником, а старшим лейтенантом, служил где-то на дальних 95-х площадках…

— Ну как дела, Юрик? Чем сегодня занимался?

— Да вот с ребятами армейские звания изучали…

Параллельно со строительством космодрома и города, которые шли стремительными (сверхстремительными!) темпами, шло такое же скоростное комплектование полигона офицерами. По рассказам стариков (в их числе и мой отец), назначение происходило довольно мутно.

В армии начальник отдела кадров — самая блатная должность. Еще бы! В руках кадровика — судьба офицера в полном смысле слова. Назначение на вышестоящую должность, присвоение очередного (и внеочередного) звания, перевод в другой гарнизон, снятие ранее наложенного взыскания, представление к награде — вот и вся, по сути, жизнь военного. И его семьи… А тем более в офицерских полках — ракетных и космических, где командир части в лицо и по фамилии не каждого старлея знает, а не то что лейтенанта. А потому на вопрос командира кадровику «Ну, Вася, кого на начальника команды будем ставить, кого в Можайку (В Питер) на должность курсового офицера отдадим, кого на Камчатку (год за два, двойной оклад) переведем?» — Кадровик Вася называл фамилии офицеров в зависимости от степени налитого этими офицерами стакана. То есть — чем чаще и больше наливал офицер кадровику — тем ближе он был к переводу туда «где лучше». Ну — понятно… Пришла разнарядка о награждении двух офицеров медалями — фамилии готовы, и без всяких подвигов.

Соответственно — кадровики знали о каждом офицере несметно больше, чем любой, самый дотошный чекист-особист. От болезней жены офицера до размера пенсии родителей. И вообще — кадровики много чего знали…

А потому, в те 50-е годы, после назначения летного или артиллерийского (чаще всего) офицера для дальнейшего прохождения службы в войсковую часть 25696 (она же 11284) на «освоение новой техники», — свеженазначенный приходил к своему летному или артиллерийскому кадровику с мутными вопросами — типа «Вась… а куда это… и что там за техника такая… новая?»