Рихард подозвал официанта и попросил счет.

Автомобиль Бранко стоял за углом. Рихард сел на переднее сиденье. Вукелич завел мотор. Машина тронулась. И лишь после этого Рихард достал из кармана небольшой конверт.

— Это для Бернхарда. Здесь несколько коротких шифровок. Их нужно немедленно передать в Центр.

Вукелич кивнул. Бернхард и был тем самым таинственным радистом, который уже успел доставить столько неприятностей полковнику Номуре.

В приемную посла Зорге вошел за несколько минут до назначенного времени. Он ничем не выдавал своего волнения. Хильда, секретарь Дирксена, пышная голубоглазая блондинка, приветливо улыбнулась.

— Его превосходительство уже спрашивал о вас, доктор Зорге.

Рихард вошел в кабинет. Широкие окна были задернуты шторами. Комната тонула в полумраке. На письменном столе горела небольшая лампа. Хозяин кабинета сидел в глубоком кожаном кресле и просматривал газеты. Увидев Рихарда, он поднялся и вытянул холеную белую руку в нацистском приветствии.

Потом спросил:

— Как вы себя чувствуете в Токио, доктор Зорге?

— Благодарю вас, господин посол. Конечно, Токио — это не Берлин. Но все же я надеюсь привыкнуть.

— Полагаю, я не очень затрудню вас этой встречей, — проговорил посол, снова опускаясь в кресло. — Я предусмотрительно назначил ее на неурочный час, чтобы мы могли не думать о регламенте. Дело в том, что я собираюсь сделать сообщение, видимо, неожиданное для вас.

Рихард насторожился. Такое начало могло предвещать все, что угодно.

— Не в моих правилах вести с корреспондентами подобного рода беседы. Но на сей раз изменю себе, — продолжал Дирксен. — Я прочитал ваши первые японские корреспонденции во «Франкфуртер цейтунг», и они мне понравились.

Рихард скрыл вздох облегчения.

— Вы — первый человек, который за такой короткий срок успел разглядеть в этой стране то, что другие не могут увидеть за целые годы. Обычно ваши коллеги стараются превзойти друг друга в описании гейш, чайных домиков и хризантем. Для них Япония — лишь родина мадам Баттерфляй, гора Фудзияма, кимоно и разноцветные зонтики. В лучшем случае они пишут, что японцы предпочитают есть рис тонкими деревянными палочками.

Рихард сделал протестующий жест, что должно было означать: «Зачем так сурово судить моих коллег?»

— Да, да! — продолжал посол. — В Берлине, на Унтер-ден-Линден, любой немец может купить маленькую японскую куколку. И наш соотечественник совершенно искренне считает, что за пять марок он получил полное представление о Стране Восходящего Солнца.

Зорге улыбнулся.

— Поверьте, ваше превосходительство, я начинал с того же.

— Но, к счастью, вы на этом не остановились, — проговорил Дирксен. — Я увидел в ваших корреспонденциях глубокий анализ серьезных политических явлений. Скажу откровенно, для меня это было открытие столь же неожиданное, сколь и приятное. Нам важно, чтобы в Германии знали: японцы строят не только бумажные домики, но и современные заводы. Что здесь есть не только гейши, но и мощная армия, вооруженная по последнему слову военной техники. Япония превратилась в самую динамичную силу в Азии. Она утверждает себя на материке и уже подошла к границам России. Нам бы очень хотелось, чтобы она не остановилась на этом и продолжала двигаться дальше. И все же, — посол сделал небольшую паузу, — нельзя слишком ускорять события.

Дирксен умолк. Потом продолжал:

— Япония и Германия расположены далеко друг от друга. Однако у наших стран много общих интересов. А главное, у нас общий враг — большевизм. Наступит время, когда Германия, выполняя великую волю фюрера, выступит против России. Как вам известно, я три года провел в Москве. И я реально представляю, что Советская Россия — слишком большой кусок, чтобы Германия могла проглотить его в одиночку. Поэтому мы проявляем особую заинтересованность в союзе с Японией и хотим, чтобы в будущем наши планы в отношении России и установления нового мирового правопорядка сошлись. Фюрер учит, что основная задача внешней политики — это подыскать товарищей по оружию. Вы меня понимаете? Именно поэтому немецкая нация должна знать, кого именно она выбирает себе в союзники. Вот ваша задача.

— Постараюсь выполнить ее в меру своих сил, — сказал Рихард. — Для меня нет задачи выше, чем служить своей родине и объективно сообщать ей все, что я знаю о ее потенциальных друзьях и врагах.

— Вы совершенно правильно поняли мою мысль, — улыбнулся посол. — Я рад, что нашел в вашем лице именно такого человека, какого хотел найти. Желаю вам удачи!

С этими словами Дирксен снова придвинул к себе стопку газет. Аудиенция была окончена.

Рихард покинул кабинет посла со смешанным чувством радости и тревоги. Итак, теперь ясно, что сам он вне подозрений. Это важная победа. Но устами посла подтверждены самые худшие опасения Центра: Германия стремится к союзу с Японией против СССР. Что ж, значит, в Москве не ошиблись, послав его сюда. А он обязан сделать все возможное, чтобы держать Центр в курсе всех событий: «Сообщать все о друзьях и врагах».

Рихард спустился с крыльца и медленно зашагал по ярко освещенной, усыпанной мелким гравием дорожке. Вечер был тихий. С залива тянуло прохладой. Рихард решил пройтись до гостиницы пешком. Но не успел он сделать и нескольких шагов, как на его пути возникла женская фигура.

— Прошу извинения. Если память мне не изменяет, вы Рихард?

Он остановился и пристально посмотрел на незнакомку. Женщина лет тридцати, полная, в белом платье и большой белой шляпе. Где же он видел ее?

— Вы меня не узнаете, дорогой Рихард? Неужели?

Но он уже вспомнил: Мюнхен! Перед ним была жена молодого архитектора, с которой он познакомился на вечеринке в Мюнхене лет десять назад. Эта молодая особа, помнится, весь тот вечер болтала о политике.

— Очаровательная Тереза, — улыбнулся Рихард, наклоняясь к ее руке. — На свете вряд ли найдется хотя бы один мужчина, который сможет забыть ваши прелестные глаза. Какими судьбами в эти края?

— Я приехала сюда с мужем.

— Насколько я помню, ваш муж архитектор. Что ж, такая поездка не пройдет для него бесследно. Лично я преклоняюсь перед гением японских зодчих: попробуйте найти в Европе здание, которое, простояв тысячу лет, сохранилось бы таким, каким оно было построено.

— Вы абсолютно правы, дорогой мой! — рассмеялась Тереза. — Но архитектором был мой первый муж. Увы, он был совсем еще мальчик, когда мы поженились, к тому же несносный. Постоянно бредил социализмом, одним словом — красный. Я быстро устала от его постоянных причуд, и мы разошлись.

— Ого, да вы, я гляжу, решительная женщина, — сказал Рихард, обдумывая, как вести себя дальше.

Тогда, в Мюнхене, он был на нелегальной партийной работе. Местные товарищи пригласили его на чей-то семейный праздник. Среди друзей дома оказалась молодая супружеская чета. Муж Терезы, юный архитектор, руководил партийной ячейкой на пивоваренном заводе. Правда, в тот вечер о делах никто не говорил. Все пили вино и веселились.

Но, может быть, Тереза потом что-то узнала о нем от мужа.

— Но кто же тот счастливец, кого вы удостоили своим вниманием теперь?

— Подполковник Отт, — небрежно сказала Тереза.

— Надеюсь, он не увлекается социалистическими утопиями? — как можно более непринужденно спросил Рихард.

— О, что вы! В германской армии служат хорошие солдаты. И я счастлива с Эйгеном. Он приехал сюда как стажер. Сейчас он не в Токио — японцы пригласили его на какие-то артиллерийские маневры. Но он скоро вернется, и я обязательно вас познакомлю. Я надеюсь, что вы понравитесь друг другу.

— Я буду рад познакомиться с вашим мужем, Тереза, — сказал Рихард. — Только боюсь, что вряд ли понравлюсь ему: военные по уши начинены всякими секретами и не очень-то любят болтливых журналистов.

«Не слишком ли много сюрпризов за один вечер?» — подумал Рихард, расставшись с Терезой. Конечно, будет совсем не лишним познакомиться с подполковником, которого японцы приглашают на свои маневры. Но лучше, если это произойдет без помощи Терезы. Правда, за время их беседы Рихард успел убедиться, что немка не имела ни малейшего представления о причинах его поездки в Мюнхен. И все же он предпочитал вступать в контакты без таких посредников.