Вырубова. Распутин сразу преобразился, его нельзя было узнать, хмель пропал бесследно. Вскочил, принял нормальный вид и побежал встречать гостью. Приглашенный им в столовую пить чай, я там застал целое общество: Вырубову, епископа Исидора, несколько дам и его семью. Чаепитие продолжалось с полчаса, и все это время Распутин вел себя вполне нормально и весьма почтительно по отношению Вырубовой, а с епископом Исидором вел спор на богословскую тему. После отъезда Вырубовой Распутин вновь преобразился, продолжая быть пьяным или, по крайней мере, показывая это. Такое отношение к Вырубовой объясняется тем, что Вырубова глубоко верила в святость Распутина, что она являлась при дворе императрицы точной выразительницей его мыслей, так сказать, напетой им граммофонной пластинкой, и ее мнение о нем поэтому для него было особенно ценно. Совершенно другое у него было отношение к ее сестре Александре Александровне Пистолькорс, с которой он нисколько не стеснялся в виду своего старого с ней знакомства. Попойки Распутина иногда сопровождались скандалами, то есть дело доходило до драки, так как Распутин становился тогда не в меру развязен и нахален. Раза два или три его били, когда он сталкивался при подобных обстоятельствах с лицами посторонними. Но Распутин скрывал такие случаи и никогда никому не жаловался. Два раза мне приходилось платить штраф по приговору мирового судьи за неосторожную езду Распутина на автомобиле (автомобиль принадлежал Охранному отделению; Распутин пользовался им для своих поездок в городе и в Царское Село). Распутин, как говорится, был «блудлив как кошка и труслив как заяц». Однажды, будучи приглашен на обед к скульптору Аронсону на Петроградской стороне, он позволил себе грубую выходку по отношению к одной из присутствовавших там дам; бывший тут же ее муж заступился за жену, намереваясь избить Распутина, причем так его напугал, что тот бежал из квартиры без шапки и, вскочив в пролетку первого попавшегося извозчика, понукал его пинками как можно скорее ехать домой на Гороховую, боясь погони.

В людях Распутин разбираться не умел. Он делил всех на две категории: «наш и не наш» - это значит: друзья и враги. В первую категорию очень легко было попасть - нужно было только получить рекомендацию от одного из друзей Распутина. Благодаря этому в число «наших» попадало много людей, к нему совсем и не расположенных, даже провокаторов, которые, пользуясь его расположением, извлекали свои выгоды и в то же время всюду его оговаривали и готовы были всегда сделать ему какую-либо пакость. Этим грешили не только простые смертные, но и министры. В общем разряде «наших» у Распутина числилась значительная клика: тут были и сановники, и банкиры, и спекулянты, и офицеры, и духовенство, и великосветские дамы, и проститутки и проч. и проч. Весь этот люд толкался к Распутину, искал с ним близости, главным образом из-за личных выгод, зная его влияние на Императрицу и Государя. Сановники упрочивали снос положение, спекулянты и банкиры набивали карманы, проводя через Распутина крупные правительственные подряды и сделки, военные домогались высших назначений в армии, дамы хлопотали за своих мужей, лица духовные добивались лучших приходов и епархий. Я не могу указать все те назначения и дела, которые провел Распутин, но некоторые из них сохранились у меня в памяти, Так, например, своими назначениями исключительно были обязаны Распутину: министр внутренних дел Алексей Николаевич Хвостов, товарищ его Степан Петрович Белецкий, министр внутренних дел Штюрмер, министр внутренних дел Протопопов, обер-прокурор Св. Синода Раев, министр юстиции Добровольский, митрополит Питирим, епископ Варнава, главнокомандующий Северо-Западным фронтом ген. Рузский и т. д. Мне нетрудно было вперед определить, кто намечается на какой-либо высокий пост, так как Распутин, бывший все время под охраной моих людей, в то же время был и под их наблюдением, и ни одно из его конспиративных свиданий с лицами, домогавшимися назначения, не ускользало из их поля зрения. Эти свидания и переговоры иногда длились месяцами и не всегда увенчивались успехом. Генерал Рузский после неудачного командования Западным фронтом был отставлен от командования и вновь назначен командующим Северным фронтом по протекции Распутина. Однако, несмотря на это, в революционных кругах считался своим человеком, поэтому после переворота его фонды в глазах Временного правительства стояли высоко до тех пор, пока об его назначения не стал известен новой власти, что и послужило истинным поводом увольнения его в отставку.

Крупные сделки и подряды проводили через Распутина банкиры Манус и Рубинштейн. Оба часто устраивали для Распутина обеды и попойки. От всех сделок известный процент шел в пользу Распутина: иногда он довольствовался тем, что ему давали, иногда спорил и требовал большего. Деньги шли на содержание дома и на благотворительные дела. После его смерти все наличие, найденное в его доме судебным следователем, составляло сумму в 3000 рублей. Много помогал Распутин лицам, осужденным за разные преступления, ходатайствуя о смягчении их участи или о помиловании. Между прочим, бывший военный министр ген. Сухомлинов, содержавшийся во время производства о нем следствия в Петропавловской крепости, был освобожден благодаря продолжительным просьбам и хлопотам его жены у Распутина. Были даже случаи полного освобождения от наказания лиц, осужденных судом, в порядке монаршей милости.

Немаловажную роль при Распутине играл его личный секретарь и друг еврей Симанович, сменивший бывшего до него секретаря - некоего Добровольского, которого Распутин заподозрил в утайке некоторой суммы денег, причитавшихся Распутину за одно проведенное им дело. Симанович был торговец бриллиантами, как говорится, «из-под полы» и в то же время азартный клубный игрок. Называли его клубным «арапом», но думаю, что вряд ли это было верно, так как игру он вел честную и большей частью проигрывал. Симанович был необразован, плохо говорил по-русски, но весьма неглуп, с большой практической сметкой. Несмотря на личные выгоды, которые ему давала его близость к Распутину, он все же был по-своему к нему привязан и оберегал его интересы. Помимо своих личных дел, он выполнял миссию евреев, добивавшихся закона об отмене черты оседлости и равноправия, и в этом отношении, вероятно, достиг бы цели, так как министр внутренних дел Протопопов и министр юстиции Добровольский были склонны провести эту реформу в самом непродолжительном времени. Даже больше скажу: Добровольский мне лично говорил (после переворота), что проект закона о равноправии евреев был уже приготовлен и, по всей вероятности, закон был бы объявлен на Пасху 1917 года. По словам Симановича, после смерти Распутина благодарные ему за хлопоты евреи собрали в пользу оставшейся его семьи 50 ООО рублей, благодаря чему дети Распутина могли существовать, так как его личных денег, как я уже сказал, осталось только 3000 рублей.

Из лиц придворных Распутина посещала на его квартире только фрейлина Анна Александровна Вырубова, которая служила постоянной связью его со двором. Между ними никаких интимных отношений, о чем так много говорилось после переворота, не было. Расследование, произведенное Временным правительством, вполне это подтвердило. Свидания Распутина с Государем и Государыней происходили в Царском Селе на даче Вырубовой.

Во дворец за последние два года Распутин ни разу не ездил.

В Царское Село Распутин сначала ездил по железной дороге, а; потом в его распоряжение был предоставлен один из автомобилей Охранного отделения: мера эта была вызвана заботой о его личной безопасности. На свидания с Распутиным Государыня всегда приезжала с наследником или с кем-либо из дочерей; иногда вместе с ними приезжал и Государь. Свидания происходили раз или два в неделю и продолжались от получаса до часа. По возвращении из Царского, почта как правило, Распутин отправлялся в компании кутить куда-либо в загородный ресторан. Отношения его к особам царской семьи, даже в моменты самого широкого разгула, были весьма корректны, и никогда не позволял он себе, ни при посторонних, ни при своих, отзываться о ком-либо из членов царской семьи непочтительно. Поэтому все рассказы о том, что Распутин называл Государя по имени или бравировал своими отношениями, или хвастал своим влиянием и т. п., - сплошной вымысел, имевший своей целью скомпрометировать царскую семью в глазах широких масс.