Однако, несмотря на продолжавшиеся попытки атаковать караваны в Северной Атлантике и Гибралтарском проливе и дальнейшие военные действия в более отдаленных американских, африканских и индийских водах, секция поиска, как и командование немецким подводным флотом, стала все больше думать о втором фронте, открытие которого неминуемо приближалось. 29 января ставка Деница отреагировала на сигнал тревоги, возвестивший о вторжении крупных сил. Секция поиска сочла эту реакцию не только забавной, но и поучительной. Ранним утром один немецкий самолет сообщил, что от двухсот до трехсот десантных и десантно-высадочных судов следует в восточном направлении и находятся в 120 милях к юго-западу от Лориента. В 8.00 все немецкие подводные лодки в Бискайском заливе и на северо-западных подходах к Англии вплоть до такого северного пункта, как Роколл, получили приказ всплыть и, невзирая на минную опасность и угрозу с воздуха, следовать с предельной скоростью к предполагаемому месту нахождения десантных сил. В 10.30 этот эпизод закончился: первая же подводная лодка, прибывшая к месту событий, обнаружила, что за «десантные» суда были приняты безобидные рыбацкие баркасы, занимавшиеся ловом тунца. Деннинг и Уинн испытали даже некоторое сочувствие к напрасно потревоженным злосчастным экипажам подводных лодок, вспомнив об одном донесении, полученном в 1940 г. о сосредоточении подводных лодок в Эмдене, которые оказались рыбацкими баржами. Но реакция ставки Деница представляла несомненный интерес. Она была «быстрой, бурной и характерной для заранее продуманного плана. Этой операции отдавалось абсолютное предпочтение. Направленность всех сил на одну цель была полной. Упор, сделанный на пренебрежение воздушной и минной опасностью, подтверждает правильность той точки зрения, что подводные лодки применимы и в крупной военной операции».

Десять дней спустя Уинн подготовил аналитическую записку, называвшуюся «Подводные лодки как фактор второго фронта». Общее число подводных лодок — 400, писал он, из них 225 все еще проходят курс боевой подготовки в Балтийском море или достраиваются. Из тех, что находятся за пределами Балтики, 130 базируются в портах Бискайского залива. Водоизмещение сорока из них — 740 тонн, они не пригодны для операций в Ла-Манше. Вместе с тем вполне возможно быстрое перебазирование 50 лодок с Балтики и еще 25 — из Норвегии, если будут отменены выходы на действия против караванов в Арктике. «Можно считать, что противник учитывает попытку высадки во Франции как критический момент в войне и до конца использует все возможности своих подводных лодок, невзирая на потери. С этой целью подводным лодкам в Атлантике восточнее, скажем, 30° западной долготы и севернее 30° северной широты будет отдан приказ атаковать военные конвои и усилить противодесантное патрулирование». В заключение Уинн предупреждал, что «для предотвращения или срыва десантных операций, уменьшения количественного состава транспортируемых войск, а также их оружия и боеприпасов и для ведения ударных действий против атлантических конвоев, необходимых для наращивания сил и доставки свежих контингентов войск, противник может использовать от 175 до 200 подводных лодок».

Дениц, должно быть, решил, что он может и не ждать начала вторжения, чтобы привести свои силы в надлежащий боевой порядок. 10 апреля секция поиска докладывала: «Главной особенностью нынешней диспозиции подводных лодок является процесс концентрации 500-тонных лодок в портах Бискайского залива». К 1 мая их было там уже 44. Между прочим, выходившие из Балтийского моря в первый рейс новые подводные лодки шли не дальше портов Южной и Центральной Норвегии. Их называли группой «Центр», которая к середине мая состояла из 16 единиц. Если учесть, что 25–30 лодок продолжали оставаться в арктических водах, то станет ясно, что немцы проявляли большую нервозность по поводу возможного вторжения и в Норвегию, и во Францию. Вследствие этого численность подводных лодок в Северной Атлантике резко сократилась.

За две недели до планируемого вторжения мы получили еще более точную информацию, перехватив радиограмму командования немецкого подводного флота офицеру по связи с адмиралом, командовавшим отрядом подводных лодок у побережья западной Франции. В ней сообщалось:

Со всей очевидностью возникала необходимость воспрепятствовать всякому появлению подводных лодок в районе высадки. Планами предусматривалось интенсивное патрулирование морскими и воздушными средствами юго-западных подступов к Ла-Маншу. Командованию в Плимуте были переданы еще четыре группы поддержки, а шесть других групп и три эскортных авианосца патрулировали западнее пункта Лендс-Энд. Получила подкрепление и 19-я авиагруппа Берегового командования ВВС. Весь район к югу от Исландии и до Бреста должен контролироваться самолетами. С интервалами в тридцать минут в течение суток им предписывалось просматривать каждую квадратную милю пространства.

Ощущалась необходимость в специальных мерах и со стороны разведки. Командование в Плимуте и 19-я авиагруппа ВВС ранее непосредственно не соприкасались с методами работы секции поиска подводных лодок и с обработкой большого количества данных разведки особого назначения. Для решения этого вопроса в целях обеспечения командующего флотом метрополии и командующего Береговым командованием информацией в полном объеме, так, как если бы их штабы находились в Адмиралтействе, Уинн командировал своего заместителя для Открытия у них «филиала секции поиска. Опыт оказался довольно удачным: «филиал» просуществовал несколько месяцев, и, когда центр тяжести в действиях подводных лодок переместился к берегам Шотландии в последней фазе войны, его распространили на Объединенный штаб в Розайте.

Реакцию командования немецкого подводного флота на вторжение, после того как оно состоялось, Уинн охарактеризовал как «быструю, энергичную, но с явными признаками замешательства». В ней было много изменений и серьезных отступлений от первоначально задуманного плана. Все подводные лодки, оборудованные «Шноркелями», получили приказ направиться в Ла-Манш. Девятнадцать лодок без этого приспособления остались патрулировать в Бискайском заливе, еще девятнадцать находились у побережья Южной Норвегии и двадцать четыре — у северных берегов этой страны. Шестьдесят две подводные лодки оказались как бы нейтрализованными в результате неуверенности противника в том, будет ли Нормандия единственным местом высадки войск, которую им предстояло сорвать. Всем подводным лодкам был отдан приказ «идти на любой риск и проявить готовность к самопожертвованию ради уничтожения кораблей». Но спустя шесть дней после «Ди-Дей» Уинн докладывал, что, несмотря на такое приказание, «связь между командиром отряда подводных лодок у побережья западной Франции и командующим германским подводным флотом была плохой, главным образом в результате задержки с получением донесений. Достаточно одного примера: в «Ди-Дей» + 5 командующий полагал, что в водах Бискайского залива не было подводных лодок, а командир отряда напомнил ему, что уже в «Ди-Дей» + 1 там находилось девятнадцать лодок… В этой связи необходимо отметить, что по первоначальным планам противодесантные силы должны были насчитывать от тридцати семи до сорок подводных лодок. Фактически же тридцать пять вышли в море в «Ди-Дей» и три — позднее. Пятнадцать вышли из Бреста вечером в «Ди-Дей»; шесть из них были оборудованы «Снортами». Они получили приказ войти в Ла-Манш и, вероятно, атаковать суда на пути к плацдарму, занятому десантными войсками, а также на обратном пути. Девять других лодок (без «Снортов»), базировавшихся в Бресте, должны были атаковать суда в неизвестном районе юго-западнее Корнуолла или Девоншира. Две из них все еще были в море, остальные, кроме одной, вернулись в свои базы из-за полученных повреждений и ранений членов экипажей. Командование случайно узнало, что одна лодка была оборудована «Снортом». Ей было приказано направиться в Ла-Манш. Из источника «Z» [107] поступило сообщение о потоплении двух подводных лодок в северной части Бискайского залива. Они были предназначены для действий против десанта. Всего же было потоплено не менее пяти и шесть повреждено. Некоторые офицеры получили ранения».