Нужно дать теперь некоторые пояснения по поводу организация работы отдела движения управления по торговому судоходству. В начале войны этот отдел не отвечал за маршруты судов и за их изменение. Он тогда не влиял на события, а, подобие секции поиска, только регистрировал их. Маршруты разрабатывались в другом отделе того же управления по тортовому судоходству и либо вообще не менялись, либо менялись крайне редко. Карта маршрутов в отделе движения была совершенно простой. Не обладая распорядительными функциями, отдел не поддерживал контактов с оперативным управлением и был далек от ОРЦ, хотя и находился в том же подземном блоке. Поэтому каждый, кто хотел получить полное представление об обстановке на море, должен был посетить три подразделения с различными планшетами обстановки: в оперативном управлении — по позиции английских военных кораблей; в управлении по торговому судоходству — по маршрутам торговых судов; в оперативном разведывательном центре — по диспозиции сил противника.

Но к моменту переезда в 1941 г. в подземный комплекс («Цитадель») начальник управления по торговому судоходству кептен ВМС Скофилд и начальник оперативного управления (по флоту метрополии) кептен ВМС Эклз отчетливо понимали необходимость создания единого поста обстановки с показом там, во всяком случае, всех наших кораблей. Пост с картой, или планшетом обстановки, имел бы административные функции и работал бы в тесном контакте с ОРЦ над указаниями по безопасности маршрутов и ведению активных боевых действий. Маршрутные карты-планшеты обоих управлений объединились. Их разместили в просторной комнате рядом с комнатой секции поиска подводных лодок, куда был отдельный вход. Через коридор от них находились секции Деннинга. Теперь все маршруты как военных, так и торговых судов готовились операторами единого главного планшета. Они являлись инициаторами всех изменений ранее утвержденных маршрутов перехода караванов и отдельных судов в Атлантике. Штат этого единого поста работал в тесном контакте и взаимодействии с командованием Западного военно-морского округа Англии, находившимся в Дерби-хаузе в Ливерпуле. Это командование осуществляло контроль над силами и средствами сопровождения, а также рассылало кораблям и судам маршруты, подготовленные в отделе движения управления торгового судоходства. Все изменения маршрутов обычно планировались и передавались Адмиралтейством, но всегда по согласованию с командованием Западного военно-морского округа, где имелись последние данные о местонахождении танкеров и судов с боезапасами. На первый взгляд такое сочетание из трех самостоятельных учреждений: отдела движения, ОРЦ и командования Западным ВМО — могло показаться довольно громоздким. На деле же, как и многие английские межведомственные учреждения, оно действовало безотказно, что во многом зависело от людей, работавших там, и их качеств.

После упоминавшегося выше слияния единый пост по ведению обстановки и движению караванов судов возглавил коммандер Дик Холл, сын адмирала Холла, носившего прозвище Моргун. Дик Холл начал войну офицером морской контрольной службы сначала в Роттердаме, а потом в Сандерленде. Оттуда попал в Адмиралтейство, через полтора года по воле случая возглавил учреждение, которое должно было работать в тесном контакте е управлением, где прежде служил его отец, и которое по ряду признаков могло быть частью этого управления. Дик Холл был представительным мужчиной и талантливым человеком. О его внешности пишут так: «Его падшее блиставшее свежестью лицо, на котором выделялся величественный нос, повторяло черты лица его знаменитого отца, адмирала». Дик моментально располагал к себе каждого, кто имел с ним дело.

Он и два его помощника — капитан-лейтенанты Катер и Хьювитт, первый из королевских ВМС, второй из добровольческого запаса ВМС, — подучили открытый допуск в секцию войска подводных ледок. Бывая в ней раз по двадцать в день, они знали ее работу не хуже, чем сотрудники Уинна. Деловой контакт был настолько тесным, что на долгие объяснения не приходилось тратить время. Достаточно было нескольких слов, и Холл, поняв суть дела, сразу же спешил на свой пост, чтобы посоветоваться с командованием Западного ВМО и с оперативным управлением о принятии необходимых мест в связи с возникшей обстановкой, только что вскрытой в секции поиска.

Иногда у него возникало желание оспорить выводы Уинна или его заместителя, которые часто базировались на информации, отнюдь не отличавшейся безупречностью. Но он никогда не соблазнялся этим, оставаясь самым лояльным сторонником рабочих гипотез. И когда адмирал Эделстен, заместитель начальника Главного морского штаба (по подводным лодкам и торговому судоходству), отдал в 1943 г. приказ о том, чтобы без его ведома не устанавливать и не изменять маршруты судов вопреки рекомендациям секции поиска, он лишь официально скрепил своей подписью наличие порядка, которого и без того давно придерживались сам Холл и его заместители.

Время от времени случались и неизбежные ошибки, но о них не злословили, не бросали взаимных обвинений, не сваливали ответственность друг на друга. В таких случаях всю энергию Холл направлял на то, чтобы вызволить близкие его сердцу драгоценные корабли из любой нависшей над ними новой беды. Когда ежедневно сталкивались по работе два таких мастера своего дела, как Уинн и Холл, неудивительно, что между ними бывали и серьезные разногласия (оборачивая их в шутку, один из заместителей начальника ГМШ как-то заметил: «Если эти двое перестанут спорить, мы проиграем войну»). Но временные споры и недоразумения не мешали им оставаться большими друзьями и работать в полном согласии. Штаты подразделения Холла, вначале состоявшие почти целиком из отставных морских офицеров, постепенно увеличились до 30 человек; из них женщин было не менее двадцати одной. Они дежурили в три смены по семь человек и наносили на карту-планшет маршруты судов. В среднем ежедневно через отдел проходило до трех тысяч радиограмм.

Немало похвальных слов было высказано в адрес Уинна, его секции и того вклада, который она внесла в окончательный успех сражений за Атлантику, но практически ничего не говорилось о Холле и его коллегах. А ведь без их упорного и самоотверженного труда даже самая прекрасная разведка имела бы небольшую практическую ценность.

В начале 1943 г. в секции поиска работали одиннадцать мужчин и три женщины, в том числе шесть офицеров резерва: Уинн, его заместитель и четыре сменных дежурных по разведданным противника; трое гражданских сменных дежурных по ведению планшета обстановки с маршрутами наших судов, двое гражданских — на регистрации данных, поиску и подборке справочных материалов и три женщины — машинистки и делопроизводители. Кроме них, шесть сотрудников работали на прокладке пеленгов и данных РПС. Эти сотрудники дежурили попарно в три смены и непосредственно Уинну не подчинялись. С ними был еще один прикомандированный наблюдатель из управления по противолодочной войне, обычно строевой офицер в звании коммандера. Поэтому днем в секции поиска находилось от восьми до одиннадцати человек (в зависимости от того, сколько сотрудников имели выходной день), а ночью — две пары дежурных: по учету данных поиска и слежения за подводными лодками и по работе РПС. Нельзя было и теперь сказать, что штаты секции были слишком велики.

Обычный день в ней начинался в 7.30—7.45 утра, когда прибывали Уинн и его заместитель (если какая-нибудь кризисная ситуация не задерживала одного из них на всю ночь в Адмиралтействе). Прежде всего, в секции просматривалась поступившая за ночь информация из всех источников и составлялся прогноз позиций подводных лодок на 12.00 дня. В зависимости от сложности обстановки эта работа занимала от получаса до часа времени. Она заканчивалась перед началом первого совещания-летучки, которое проводилось по трехканальной селекторной связи, соединявшей ОРЦ с командующими Западным ВМО и Береговым командованием. Первый из них был обычно представлен начальником штаба и его штабным офицером (по конвоям) Дереком Кроссе (бывшим сотрудником секции поиска); второй — офицером связи флота кептеном ВМС Пейтон-Уордом и старшим офицером штаба ВВС. Иногда к этому совещанию подключались и сами командующие. В 1944 г. характер противолодочной войны изменился, и такие совещания проводились по пяти канальной системе с участием объединенных штабов в Плимуте и Розайте. Сначала с сообщением о последних зафиксированных позициях подводных лодок выступал Уинн, потом начиналось обсуждение маршрутов караванов; рассматривалась необходимость их изменения, обсуждалось движение групп поддержки [80], изучались планы воздушного сопровождения и активных действий патрульных сил. Это занимало обычно 20–30 минут. Вскоре в секцию поиска заходил помощник начальника ГМШ по подводным лодкам и торговому судоходству в сопровождении начальников управлений по торговому судоходству и противолодочной войны и начальника оперативного управления, а иногда и помощника начальника ГМШ по флоту метрополии или по флотам в других районах мира. Многие из этих руководящих работников ночевали в Адмиралтействе и усвоили привычку заглядывать перед сном в секцию поиска, чтобы еще раз перекинуться парой слов с ночным дежурным и последний раз ознакомиться с обстановкой на море. Поэтому они были в курсе всех последних событий, что не мешало им всегда охотно выслушивать мнение и идеи Уинна о том, как могла сложиться обстановка в ближайшие двое суток и следовало ли ожидать серьезных изменений в ней в течение более продолжительного срока. Разговор с этими заинтересованными лицами, ставшими днем и ночью завсегдатаями секции поиска, занимал не больше 30 мин. Фактически это был брифинг перед основным совещанием в 10.00 у заместителя начальника ГМШ.