(Вчера ночью около 11 часов по дороге в Баги-Бала проезжали в коляске два английских агента и, видимо,

кого-то поджидали. Заметив моего человека, они больше не стали дожидаться и вернулись в английское посольство. No 4".

Однажды полпред Старк вызвал меня к себе. Войдя в гостиную, я нашел его в обществе молодого афганца, с молодым решительным лицом.

– Спросите у него, товарищ Агабеков, что ему нужно от меня,- обратился ко мне Старк.

Я поздоровался с афганцем и перевел ему вопрос Старка.

– Я – сын бывшего шейх-уль-ислама38 Афганистана -представился он.- Моего отца хорошо должны знать полковник Рикс, нынешний секретарь посольства.

Мой отец работал вместе с послом Раскольниковым39. Сейчас отец послал меня к послу спросить, с кем из доверенных ему лиц он может говорить по одному важному вопросу.

Я перевел слова афганца Старку.

– Вероятно, какое-нибудь предложение. Я о старике что-то слышал от Рикса. Не возьметесь ли вы поговорить с ним и узнать в чем дело?- предложил мне посол.

– С удовольствием,- ответил я и стал договариваться с афганцем о месте и времени встречи.

Маленькая жарко натопленная комната в доме шейх-уль-ислама, куда привел меня младший сын. Сам старик, весь седой и высохший, сидел на ковре и перебирал четки. Рядом с ним сидел его старший сын – точная копия младшего. Такой же орлиный нос, те же зоркие глаза. Только лицо более возмужалое. В комнате находился еще друг из семьи Мовлеви Мансур из индийских эмигрантов. Его широкое, открытое, умное лицо окаймляла большая черная борода, которую он спокойно время от времени разглаживал. Младший сын приготавливал чай и прислуживал. Единственной мебелью в комнате был стол, на котором стояла лампа, освещавшая висевшую на стене карту Афганистана.

– Вы приехали сюда недавно и, наверное, пока не знаете ни меня, ни Афганистана с его историей,- начал старик.- Афганистан при покойном эмире Хаби-булле фактически находился в руках англичан, ибо Хабибулла продался им. Но, несмотря на это, вопреки воле эмира каждый афганец стремился к освобождению своей родины и к завоеванию независимости для своей страны. Я еще в 1913 году, будучи шейх-уль-исламом, вел пропаганду за идею освобождения Афганистана и хотел обратиться за помощью к русскому царю. Мои люди ездили в Ташкент и говорили с тамошним генерал-губернатором. Но начавшаяся война объединила русских с англичанами, и нашей надеждой остались немцы.

– Простите, саиб, все это очень интересно, но я более или менее знаком с историей Афганистана и поэтому просил бы вас говорить о вашем важном деле,- прервал я старика.

– Сейчас, сейчас, сын мой, не торопитесь. Так вот, всю жизнь я боролся с английским влиянием в Афганистане. Всем это известно. Когда в Вазиристане40 началось восстание племен против англичан, меня вызвал находившийся здесь турецкий министр Джемал-паша41 и предложил ехать к независимым племенам и помогать повстанцам. Он обещал мне от имени советского посла Раскольникова и своего послать оружие и деньги для восставших. Я согласился. Я, взяв с собой моих двух сыновей, поехал в Ягистан и восемнадцать месяцев поддерживал восстание своим руководством и авторитетом, однако Джемал-паша не сдержал обещания. Он прислал много денег, но оружие не пришло.

– Давайте перейдем к нынешним вопросам,- еще раз перебил я его, видя, что он собирается рассказывать всю ночь.

– Да, скоро уже год, как началось восстание хостинцев против Афганистана,- продолжал старик,- я уверен, что это восстание поддерживается английскими деньгами и оружием. Я считаю большевиков друзьями Афганистана и предлагаю вам следующий план. Я могу поехать в племена, где меня хорошо знают и уважают, я ручаюсь, что я сумею направить восставшие племена против их настоящих врагов – англичан. Таким образом, можно спасти Афганистан от междоусобной войны и одновременно разрушить все приготовления и планы англичан на границе Индии,- закончил торжественно шейх-уль-ислам.

Я размышлял над планом старика. Его влияние в племенах не подлежало сомнению. О его прошлой деятельности многое рассказал секретарь посольства Рикс. Предлагаемая им война на индо-афганской границе была выгодна нам, как и всякая война, обострявшая отношения между афганцами и англичанами. Уже благодаря нынешнему восстанию мы сумели внедрить наш воздушный флот в Кабуле, у самых ворот Индии. А чем дальше будет продолжаться война, тем больше выгоды нам.

– Хорошо, саиб,- ответил я,- вопрос этот очень серьезный, я доложу послу. А чем мы можем вам помочь в этом деле?

– Мне лично ничего не нужно,- ответил он,- для выполнения же плана потребуются 100 000 рублей денег и 5000 винтовок с патронами. Тогда можно спокойно воевать целый год,- закончил старик уверенно.

– Ладно, я доложу послу о вашем предложении,- сказал я и, попрощавшись, ушел.

– Что же, дело не плохое,- выслушав мой рассказ о предложении шейха, ответил Старк.- Напишите в

Москву своим, а я также черкну Карахану42. Может быть, найдут на это дело средства.

В ту же ночь я составил доклад в Москву о предложении шейх-уль-ислама и через два месяца получил из ГПУ следующий ответ:

"На § 3 вашего письма No 5 сообщаем, что в высших инстанциях после обсуждения в принципе согласились с вашим предложением. Единственным препятствием служит вопрос о переброске оружия, что может расшифровать нашу активность и невыгодно отразиться на наших дипломатических отношениях как с Англией, так и с Афганистаном. Поэтому, чтобы обойти этот вопрос, мы рекомендуем на основании ваших предыдущих информации попытаться купить оружие через директора немецко-афганской компании Ибнера. В случае успешного разрешения вопроса об оружии телеграфируйте".

Ответ Москвы мне уже не пришлось передать шейху. Он лежал больной. Спустя несколько дней после получения директив я, направляясь в город, заметил большую процессию, впереди которой несколько человек несли на плечах катафалк. Это была похоронная процессия. Стоявший поблизости афганец, которого я спросил: "Кого хоронят?", ответил: "Умер старый шейх-уль-ислам".

После месячного траура сыновья шейх-уль-ислама опять встретились со мной. Без отца они не могли провести больших планов. Не хватало нужного авторитета. Я предложил им более скромные задачи. Они согласились быть секретными информаторами. Два брата и друг их семьи Мовлеви Мансур взялись за работу по сбору сведений в районе от Джелалабада43 до Газни44. Работали они добросовестно вплоть до начала 1930 года. Работают ли они сейчас? Кто знает?

Глава XIII. "Коммунистки" Ася и Нина

Новый состав посольства во главе с послом Старком направлялся в Кабул. Уже десять дней, как группа сотрудников, человек двадцать, верхами пробиралась по горным тропам Афганистана. В составе группы несколько женщин, среди них доминирующую роль играли жена полпреда Ася и его личная машинистка Нина Буланова, с большим носом, кривыми ногами, Ася, однако, претендовала на звание "мисс Афганистан" и, нисколько не стесняясь присутствием Старка, заигрывала то с военным атташе Ринком, то с сотрудником Марховым, ехавшими в Кабул без жен. Буланова, девица по паспорту 23-х лет, с лошадиными зубами, с первого же дня пути каждом удобном и неудобном случае старалась подчеркнуть, что она не обыкновенная машинистка, а фактически вторая жена полпреда. Во флирте она также отставала от первой жены Старка. Мархов, еще молодой студент Восточного института, одновременно секретный агент ГПУ, ухаживал поочередно за обеими женами, явно отдавая предпочтение более молодой Булановой. За десять дней пути мы с Марховым настолько сдружились, что он откровенно делился со мной своими впечатлениями.

– Слушай, Гриша,- обратился он как-то в пути ко мне,- обе девочки отбивают меня друг у друга, не знаю на ком из них остановиться. Да и боюсь – Старк приревнует.

– По-моему, возьмись за полпредшу. Это будет нас выгодно и с деловой стороны. Она может быть полезна, да и Старк не будет ревновать,- посоветовал я.