Колдушко А.
«Остаться в живых»: социальные технологии советских органов власти в 1937–1938 гг
Понедельник 12 июля 1937 г. не был началом суровых будней для советских граждан. Сменившая пятидневную рабочую неделю шестидневка фиксировала выходные не по дням недели, а по числам месяца. Жителям Чусового было еще лучше. Их ожидало праздничное мероприятие. Городское начальство готовилось провести народные гуляния по случаю открытия водной станции. Праздник действительно состоялся, но неожиданно был омрачен трагедией. Паром, доставлявший чусовлян к месту гуляний, оказался перегружен и пошел ко дну. Погибли два человека. Сразу же вскрылся обычный набор причин: плохое техническое состояние плавсредства, халатность, невыполнение правил техники безопасности. Возбудили дело и все пошло по вполне обычному пути поиска «стрелочника». Им оказался некто Лузин, ремонтировавший незадолго до этого паром. Основанием для ареста стала довольно «мягкая» 109 ст. Уголовного кодекса[280]. Вероятно, на этом бы все и закончилось. Рабочий-ремонтник получил бы небольшой срок, начальство в худшем случае отделалось бы выговорами, но… на дворе стоял 1937-й. Уже через неделю обвинение квалифицировалось по ст. 58-7[281], а «стрелочник» оказался всего лишь звеном в цепи контрреволюционного заговора. Дело стремительно докатилось до Чусовского горсовета. Цепочка: работник горкомхоза Лузин — начальник горкомхоза Щербаков — председатель горсовета А. А. Гудков соединяется следствием ровно за две недели (последний был арестован уже 27 июля)[282]. Всего четыре дня потребовалось кадровику Свердловского облисполкома Дамешеку для составления докладной записки своему начальнику. Подчиненный призывал как можно быстрее разобраться с вопиющим инцидентом в Чусовом и по всей строгости закона привлечь к ответственности виновных. Далее прилагался список городского начальства, состоящий из… 27 человек. В их числе кроме арестованных были заведующий гороно, заведующий горздравотделом, заведующий горзо и т. д.[283] Паника и сопутствующий ей маниакальный психоз в поисках вредителей, естественно, охватывают и Чусовской горсовет. 17 августа начался пленум, посвященный последним событиям. Заметим, что никто из 43 присутствующих не воздержался от искреннего возмущения в адрес арестованных.
13 сентября виновные начальники были осуждены по ст. 58-7 и 58–14 на 6 и 10 лет. Рабочий Лузин был приговорен к расстрелу. Судьба, однако, распорядилась по-другому. Все остались живы и не досидели положенного им срока. Судебно-надзорная коллегия Верховного Суда СССР 25 июня 1938 г. переквалифицировала дела на ст. Ill[284], после этого «расстрельному» Лузину дали три года, остальным — по два[285].
Финал этой истории на первый взгляд кажется необычным. Период с сентября по декабрь 1937 г. был наиболее опасным на территории Прикамья. Осуществляя приказ № 00447, НКВД выбивался из сил в творческой работе по конструированию контрреволюционных дел[286]. Затопление парома должно было стать настоящим подарком, вскрывающим новые связи и агентурную работу вражеского подполья. Это было бы действительно так, если бы дело вели «синие канты». Обвиняемым повезло. Следствие вела прокуратура.
В трагической пьесе 1937–1938 гг. главную роль исполняли органы НКВД. Выполнение приказа № 00447 наделило это ведомство исключительными полномочиями. Несмотря на то, что формально в состав внесудебной тройки входили начальник областного НКВД, первый секретарь обкома и прокурор области, роль последних лиц была скорее формальной. Между тем для понимания механизма террора необходимо рассмотреть террор и со стороны советских структур. Особый интерес представляют те ведомства, которые в силу своей специфики непосредственно примыкали к проведению «кулацкой» операции. К ним следует отнести прокуратуру и отделы найма и увольнения на промышленных предприятиях. Эти инстанции были слабо связаны друг с другом, просто проводимая НКВД операция ставила заводских кадровиков и прокуроров в положение хоть и не основных, но все же участников террора. Так, областной прокурор входил в состав «тройки». Само же ведомство в силу официально закрепленных за ним следственных и надзорных функций было «заклятым другом» НКВД. Отделы найма и увольнения (ОНУ) были созданы в 1934 г. с целью очистки заводов от социально чуждых элементов. Эти структуры имели двойное подчинение. С одной стороны, ОНУ были частью администрации предприятия, с другой — подчинялись НКВД. Кадровик, как правило, был чекистом. В Прикамье самой многочисленной категорией репрессированных во время массовой операции оказались рабочие промышленных предприятий. Резонно в этой связи поставить вопрос о роли заводских кадровиков в осуществлении приказа № 00447.
Прокуратура
Руководство генеральной прокуратуры СССР самым тесным образом сотрудничало с главой НКВД в проведении большой чистки, что было надлежащим образом отмечено комиссией ЦК ВКП(б), принимавшей дела у наркома Н. И. Ежова.
«Считаем необходимым отметить, — утверждалось в последнем абзаце сопроводительного письма к акту приема-сдачи дел в НКВД СССР, — что все указанные выше безобразия, извращения и перегибы (в деле арестов и ведения следствия) проводились с санкции и ведома органов прокуратуры СССР (т.т. Вышинский и Рогинский). В особенности в этом деле усердствовал зам. прокурора СССР Рогинский»[287].
«Выкорчевывать врагов народа» Генеральная прокуратура поручала прокуратурам областным. «По нашим делам санкции на арест давались только облпрокурором, а не окрпрокурором», — докладывал начальник окружного отдела НКВД[288]. Впрочем, в те годы прокуратура не была островком безопасности.
Областное управление НКВД Свердловска, основательно погромившее обком партии, приступило к последовательной чистке всех остальных ведомств. В августе 1937 г. был арестован Густав Иванович Лейман — прокурор области, которого обвинили в том, что он
«…являлся участником террористической и диверсионно-вредительской организации правых, существовавшей в Свердловской области, ставившей целью реставрацию капитализма в стране путем вооруженных восстаний и подрыва экономической и политической мощи Советского Союза».
19 января 1938 г. выездной сессией Военной коллегии Верховного суда СССР Г. И. Лейман был приговорен к расстрелу. Реабилитировали его спустя 17 лет «…за отсутствием состава преступления»[289].
Вместе с прокурором взяли и несколько его ближайших сотрудников: начальника следственного отдела, помощника прокурора, следователей. Аппарат областной прокуратуры основательно почистили: кого-то просто уволили, кого-то предварительно выгнали из партии. «В октябре 1937 года, — рассказывал следователю через сорок лет после всех этих событий бывший начальник отдела кадров и спецотдела прокуратуры А. И. Бородин, — я в числе других семи работников областной прокуратуры был исключен из членов ВКП(б), а за что, лично мне даже и не поясняли. В феврале 1938 года я в партии был восстановлен, но больше в органах прокуратуры уже не работал, так как не хотел там работать»[290].
Работники прокуратуры не были наивными людьми, не подозревавшими о «квадратно-гнездовом» методе посадки, практикуемом вконец распоясавшимися на Урале органами НКВД. Если взяли областного прокурора, то на очереди представленные им на должность прокуроры городские и районные. И совсем не важно, какова дистанция между ними, или как часто и при каких обстоятельствах они встречались друг с другом. Прокурор города Перми М. И. Волнушкин, например, встречался со своим большим начальством всего три-четыре раза:
280
«Злоупотребление властью или служебным положением, т. е. такие действия должностного лица, которые оно могло совершить единственно благодаря своему служебному положению и которые, не вызываясь соображениями служебной необходимости, имели своим последствием явное нарушение правильной работы учреждения или предприятия или причинили ему имущественный ущерб, или повлекли за собой нарушения общественного порядка или охраняемых законами прав и интересов отдельных граждан, если эти действия совершались должностным лицом систематически или из соображений корыстных, или иной личной заинтересованности, или хотя бы и не повлекли, но заведомо для должностного лица могли повлечь за собой тяжелые последствия, влечет за собой лишение свободы со строгой изоляцией на срок не ниже шести месяцев».
281
«Противодействие нормальной деятельности государственных учреждений и предприятий или соответствующее использование их для разрушения и подрыва государственной промышленности, торговли и транспорта… расстрел и конфискацию всего имущества, с допущением, при смягчающих обстоятельствах, понижения до лишения свободы со строгой изоляцией на срок не ниже пяти лет с конфискацией всего имущества».
282
Архивно-уголовные дела на лиц, снятых с оперативного учета ИЦ УВД. Дело Гудкова Алексея Андреевича // ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 1284. Л. 1-13.
283
Там же // ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 1284. Л. 77–84.
284
«Бездействие власти, т. е. невыполнение должностным лицом действий, которые оно по обязанности своей службы должно было выполнить, при наличии признаков, предусмотренных ст. 109, а равно халатное отношение к службе, т. е. небрежное или недобросовестное отношение к возложенным по службе обязанностям, повлекшее за собой волокиту, медленность в производстве дел и отчетности и иные упущения по службе, при наличии тех же признаков, — лишение свободы на срок до трех лет».
285
Архивно-уголовные дела на лиц, снятых с оперативного учета ИЦ УВД. Дело Гудкова Алексея Андреевича // ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 1284. Л. 268.
286
О механизме осуществления приказа № 00447 подробнее см.: «…Включен в операцию». Массовый террор в Прикамье в 1937-38 гг. ПГТУ. Пермь, 2006.
287
Сопроводительное письмо наркома внутренних дел СССР Л. П. Берии, секретаря ЦК ВКП(б) А. А. Андреева и заведующего отделом организационно-партийной работы ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкова И. В. Сталину к акту приема-сдачи дел в НКВД СССР. 29.01.1939 г. // Петров Н., Янсен М. «Сталинский питомец» — Николай Ежов. М.: РОССПЭН, 2008. С. 363.
288
Хозяшев — прокурору военного трибунала УРАЛВО «Об/прокуроре Коми-Пермяцкого округа Юркине А. Д.» 30.12.1940 г. // ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 14362. Л. 173.
289
См.: Обзорная справка по архивно-следственному делу № 29467 на Лейман Г. И. 19.07.1977 г. // ГОПАПО. Ф. 641. On. 1. Д. 16800. Т. 2. Л. 34.
290
Протокол допроса свидетеля Бородина Анатолия Ивановича. 29.07.1977 г.// ГОПАПО. Ф. 641. On. 1. Д. 16800. Т. 2. Л. 29.