Я не могла понять, о чем он говорит. Драконы и всадники постоянно уходили в Промежуток. И возвращались.

— Вместе с Холтой… Всадники из Телгара отказались… Морита знала те места… полетела… Но Холта уже была уставшей! Сильно уставшей! Они обе ушли в Промежуток… И погибли!

Я крепче прижала к груди лицо Алессана; теперь его слезы смешивались с моими. Гибель отважной дочери Вейра и, в еще большей степени, несчастье Алессана, угнетали меня. О, небеса Перна, сколько же горя может вынести один человек! Он мужественно принял удары, нанесенные страшным мором его семье и холду, он оплакивал Суриану гораздо дольше, чем стали бы делать большинство мужчин… А теперь — это новая трагедия! Внезапно душу мою переполнил гнев на отца. Есть ли в мире хоть какая-то справедливость? Почему на руатанского лорда обрушивается несчастье за несчастьем, а Толокамп, бросивший на смерть жену и дочерей, наслаждается здоровьем, удачей и мирскими утехами? Разве он заслуживает этих благ?

Теперь я понимала, ч т о светилось в глазах Алессана, когда голубой Арит принес меня к подножиям руатанских скал. Любовь! Они сияли любовью! В тот день, я слышала, шесть человек покинули Руат на час — и Алессан с Моритой были среди них. Эта отлучка многим казалась странной… Может быть, тогда они и познали друг друга? Но я не ревновала к Морите; я радовалась, что у нее было хоть немного счастья. Нечасто мне приходилось видеть Ш'гала, Предводителя Форт Вейра, но симпатий он не внушал. А Морита была такой милой, такой очаровательной… Бедная Морита! Бедный, Бедный Алессан! Как успокоить его, как умерить горе?

У Десдры был ответ. Подождав, пока рыдания Алессана утихли, она, с помощью Тьеро, мягко подняла его с моих колен. Я не могла пошевелиться, ноги свело судорогой. Сквозь пелену слез я видела, как целительница поднесла кружку к губам Алессана.

В ту минуту мне показалось, что его взгляд будет вечно преследовать меня. Тоскливый, невидящий… Он выпил лекарство, веки опустились и милосердный сон окутал несчастного лорда Руата. Множество рук потянулось к Алессану, чтобы перенести его в постель; я решила посидеть около него, хотя Десдра сказала, что он проспит до самого утра.

— Как помочь ему? — спросила я, вытирая слезы.

Целительница покачала головой:

— Дорогая моя леди Нерилка, если б я знала ответ, то была бы мудрейшей из всех лекарей и арфистов Перна… — Она беспомощно развела руками. — Я даже не уверена, что он захочет принять помощь… Эта новая утрата… О, как она жестока, как тяжела!

Мы раздели Алессана и набросили на него шерстяное покрывало. Лицо его, внезапно постаревшее, отливало восковой бледностью, глаза запали, под ними пролегли синие тени. Десдра нащупала его пульс и облегченно кивнула. Присев на край постели, она уронила на колени руки; пальцы ее чуть заметно подрагивали.

— Они с Моритой… — я не закончила фразу, тут же раскаявшись в своей дерзости.

Десдра кивнула.

— Да. В день, когда мы собирали эти шипы… — Я уставилась на целительницу, не понимая, о чем она говорит. По ее строгому лицу скользнула тень улыбки. — Какой это был чудесный день! Я рада, что им досталось немного счастья… пусть даже запретным путем. Правда, Руату нужно другое, но тогда он не думал о Руате… — ее рука легла на плечо Алессана.

— Ты хочешь сказать, что руатанский лорд нуждается в наследниках?

За всю историю Перна Госпожа Вейра ни разу не возвращалась в холд, но множество благородных леди из холдов переселялись в Вейры. Морита могла бы выносить ребенка Алессана, но он остался бы в Вейре. Рано или поздно Алессан должен был взять жену — или наложницу. Лорд мог устанавливать любые законы в своем холде, особенно если дело шло о продолжении рода. Эта заповедь была едва ли не священной для каждой девушки.

Десдра подняла голову и пристально посмотрела на меня.

— Ты должна открыть ему свое имя, леди Нерилка.

Я пожала плечами; эта мысль казалась мне нелепой. Алессану нужна какая-нибудь умная очаровательная красавица, которая сумела бы вытянуть его из череды бед и несчастий.

Десдра поднялась, пробормотав, что принесет мне поесть. Я промолчала, расстроенная и обессиленная. Этим вечером кусок не лез мне в горло.

— двадцать третий день четвертого месяца Не знаю, как хватило у нас сил пережить следующие дни. Б'лерион остался с Оклиной. Для меня было очевидно, что Вейр станет ее судьбой. Она слышала драконов — редкая способность, которой были одарены лишь всадники и некоторые люди, тесно связанные с Вейрами. Очевидно, этим талантом в какой-то степени обладал и ее брат; иначе я не могла объяснить, как он узнал о гибели Мориты. Обостренное чутье ко всему, что касалось Алессана, а также беседы с Оклиной Десдрой и Б'лерионом, помогли мне восстановить картину случившегося.

Благодаря мысленной связи, объединявшей драконов и всадников, они мгновенно ощутили эти две смерти — Холты и Мориты. Позднее Б'лерион рассказал нам о специальных тренировках и строгих правилах, которые должны были предотвратить подобные трагедии. Но не всегда можно следовать закону, и есть случаи, когда знание не спасает от ошибок.

Во время Падения Нитей нередко случалось, что всадник получал раны, тогда как его дракон оставался невредимым. Конечно, происходило и обратное. Раненый всадник обычно передавал своего зверя здоровому соратнику — это помогало сохранить силы боевого крыла. Каждый дракон отличался некоторыми особенностями полета, известными его всаднику; однако в критической ситуации многие бойцы могли отправиться в сражение с Нитями на любом из драконов Вейра. И потому — разве можно винить Лери, разрешившую Морите оседлать шею Холты? Но уставшие всадники и уставшие драконы, совершали ошибки, а к вечеру того горестного дня и Холта, и Морита переступили пределы возможного. Я вспомнила, как тяжело поднялась в воздух старая королева с последним грузом сыворотки — она едва не задела верхушку ограждавшей двор стены. — Да, — грустно покачивая головой, сказал Б'лерион, — Холта сильно устала и торопилась домой. Она взлетела и тут же ушла в Промежуток — не дожидаясь команды Мориты, не получив образ места, куда хотела попасть наша Госпожа… Они затерялись во тьме и холоде… навсегда, навеки…

Позднее, когда мастер Тайрон начал писать балладу о последнем полете Мориты, по настоянию вождей всех Вейров он несколько отступил от истины. В его саге Морита гибнет вместе со своей королевой, не с Холтой. Правда об этой трагедии могла бы нанести непоправимый ущерб, и большинство людей никогда ее не узнало. Я оказалась в меньшинстве и совсем не уверена, что меня это радует. Не потому, что знание подоплеки событий умаляет в моих глазах героизм Мориты… нет, совсем нет! Мне больно сознавать, что нелепая ошибка послужила причиной стольких страданий..

Положившись на мое благоразумие и сдержанность, Десдра многое доверила мне. Я узнала, как Вейры, истощенные болезнью, сумели выдержать возросший груз обязанностей — ведь в эти дни им приходилось не только обороняться от Нитей, но и развозить вакцину по всем холдам, не исключая самых крошечных. По словам Десдры, драконы могли перемещаться не только в пространстве, но и во времени. Лишь растягивая часы таким странным противоестественным образом, многократно возвращаясь вспять и дублируя самих себя, Морита с Холтой успели доставить вакцину во все холды Керума. Однако временные скачки обессилили и всадницу, и старую королеву; это и было истинной причиной трагедии.

В тот роковой день М'тани, вождь Телгара, ссылаясь на карантин, отказался выпустить своих людей из Вейра. Морита была единственным свободным всадником Форта, знавшим все укромные уголки долин Керуна, где прятались десятки малых холдов. Она полетела — и погибла… М'тани, так напомнивший мне лорда Толокампа, мог бы послать целое крыло… Я так никогда и не узнала, что сделали с ним повелительницы других Вейров; Оклина не рассказывала об этом, но думаю, наказание было суровым.