Миддлемист замер, он отвел взгляд и мученически вздохнул, слова не подбирались. Вот ведь. Он совершенно точно знал, что чувствует, но как это донести до Грега не представлял. Стало жарко и душно, он немного отодвинулся от Григория, но увидев искру боли в голубых глазах, прижался обратно к мужчине, положил тому руку на грудь. С другой стороны, если кто и поймет, то Синицын.

— Я не боюсь с тобой спать, — тихо прошептал Альба, не поднимая взгляда выше ключиц мужчины. В подтверждение своих слов он погладил его по груди, на лице чувствовалось горячее дыхание Грега. – Я не хочу терять сегодняшнего дня, этапа на котором мы находимся. Если пойдем дальше, возможно, рухнет все, и тогда «нас» точно больше не будет. Мы ведь даже друзьями не расстанемся, я просто не смогу на тебя смотреть. А сейчас мне хорошо, и хочется это хорошо растянуть на больший срок.

Синицын терпеливо ждал, когда парень закончит, хотя Альба хотелось обнять и успокоить. Руки Мида тряслись, голос дрожал, глаза блестели от волнения и переживаний, а он этого даже не замечал. Григорий притянул парня к себе и властно поцеловал, не давая ни отстраниться, ни перехватить инициативу. Мужчина будто слышал, как мысли Мида путаются во всех этих «может быть» и «возможно».

Поцелуй выбил Альба из колеи. С каждым движением языка в голове становилось пусто, жар от тела Синицына мягкой пеленой обволакивал сознание. Мид всегда более нелюдим на фоне остальных, но рядом с Грегом Альба становился тем, кем в действительности и является – неуверенным в себе молодым человеком, рано потерявшим единственных людей, которых любил, своих родителей. Не мудрено, что не желая новой боли, он предпочел никого не подпускать к себе.

Мид зажмурился и спрятал пылающее лицо на плече Синицына.

– Ты мне нравишься, Гриш, и очень, но мне страшно. Страшно стать еще ближе, но и потерять тебя тоже страшно. И я понятия не имею, что со всем этим делать, — голос дрожал, каждое слово давалось с трудом. – Черт, меня, кажется, тошнит.

Синицын не удержался и хмыкнул. Он погладил по спине парня.

— Ты завораживающий... Я не могу думать ни о ком, кроме тебя, Мид, — зашептал на ухо Григорий. – Я не в силах поделиться уверенностью в завтрашнем дне, у меня ее просто нет. Но я буду стараться, сделаю все, чтобы ты поверил – дальше будет только лучше.

Синицын запустил ладони под борцовку и снял мешавшую часть одежды, начав покрывать поцелуями шею.

— Гриш... — хрипло протянул Альба, уперев руки в грудь Грега.

— Я знаю, я только целую, — Синицын нежно ласкал манящее тело.

Мужчине не хотелось признаваться, что он тоже боится. Никогда еще Григорий не заходил так далеко в отношениях, не вверял себя чувствам, не брал ответственности за кого-то. Да, когда-то Грег любил, и та игра в одни ворота с его стороны слишком сильно сказалась на нем. Синицын тоже боялся верить, но не мог не надеяться – с Мидом все будет иначе, слишком сильно притяжение между ними. Такой магнетизм не может быть ошибкой. Наверное, это можно назвать судьбой...

— Тебе этого не хватит, — выдохнул Альба, но вместо того, чтобы отстраниться, сам потянулся за поцелуем.

Заразительное безумие, когда не можешь надышаться кем-то, Мид прикусил губу Грега и едва слышно простонал.

— Хватит, — Синицын уже едва сдерживался. Он с силой провел ногтями по спине парня, уложил его на себя сверху и впился с поцелуем-укусом в соблазнительную шею.

Мид бедром чуть надавил на пах Синицыну, мужчина охнул и в отместку сжал ягодицы парня.

Альба уже и сам забылся, ему хотелось продолжить ласки, хотелось и куда большего, но внутри напряжение врастало в каждую мышцу, движения из плавных становились неловкими и угловатыми. Он не знал почему, просто не мог. Не сейчас. Мид сполз вниз и сел в ногах Грега, виновато склонив голову.

Синицын моргнул и сел напротив, стоически игнорируя собственное возбуждение. Хотелось сказать что-то успокаивающее и ободряющее, но слова не шли в голову. Мид не походил на того, в ком живут предрассудки, наоборот, ни что в нем не выдавало неприязни к однополым отношениям. Он не пытался доминировать, вдохновлено отдавался поцелуям и ласкам, но и сила в нем чувствовалась. Тогда что не так? Грег нахмурился, он не касался парня, давая тому возможность самостоятельно прийти в гармонию с собой. Но Синицын действительно говорил правду – без секса просто не сможет, ему чертовски хотелось увидеть всего Мида целиком, услышать, как тот стонет на пике удовольствия, почувствовать под собой содрогающееся в оргазме тело. Неужели в этом все дело? Альба, может быть, сколь угодно лоялен и думать, что все понимает, но он ведь сам сказал о боязни перемен, а парень наверняка просто не знает как поведет себя его собственное тело...

Григорий обхватил ладонями лицо Мида и, пресекая любые возражения, впился в губы с поцелуем. Он мягко уложил парня на спину, скользнул ладонями по сильным ногам, наваливаясь сверху.

Альба боролся сам с собой. Синицын напоминал ему хищника, опасного зверя, от которого бесполезно пытаться сбежать. Но одновременно эта властность успокаивала, Григорий как бы брал ответственность за них двоих на себя.

Синицын стянул штаны вместе с бельем и чмокнул парня в губы.

— Верь мне, — шепнул мужчина и стал легкими поцелуями покрывать грудь и живот Мида. Грег решил, что сегодня не дойдет до конца, но и не отступит. Нужно перешагнуть разделяющий их рубеж, тогда Альба получит свои ответы, а там видно будет.

Мид вжался в матрас и охнул, когда Синицын лизнул его член. Альба смотрел куда угодно, лишь бы не видеть этого дико смущающего зрелища внизу, отчетливого видного даже в полумраке комнаты.

Григорий не спешил, примерялся, неотрывно следя за реакциями парня, стараясь доставить как можно больше удовольствия.

Альба зажмурился, но воображение, подстегиваемое ощущениями, подкладывала живописные картины. Все чувства обострились, Мид звучно застонал и выгнулся, руки обхватили голову Григория, Альба то начинал подаваться ему на встречу, то замирал, не зная куда деться. Все выходило слишком остро, чувственно и сводило с ума. Перед глазами плясали круги.

Синицын и представить не мог, что его милый мальчик настолько отзывчив. Кто бы мог подумать. Тихий и молчаливый в повседневной жизни Мид может так призывно стонать.

Грег облизал ладонь и расстегнул собственную ширинку, с губ сорвался вздох облегчения, когда пальцы сомкнулись на собственном напряженном члене, задвигались в нужном ритме.

Альба выгнулся, долгая дрожь прошла по телу, ноги напряглись, руки сжали плед. Он застонал сквозь стиснутые зубы, уткнувшись в сгиб локтя, пряча лицо от Грега. Мид прикрыл глаза, позволяя неге затопить тело и накрыть с головой. В ушах звенело, а в кончиках пальцев ясно чувствовался пульс. Он позволил Грегу обнять себя и сам в ответ прижался к мужчине, положил руки ему на талию.

— По-моему, я тебе испортил покрывало... – протянул Синицын.

— Черт с ним, — лениво отозвался Мид и улыбнулся.