«Деревенская болтовня», — подумала Теодосия, вспомнив утро, когда Роман учил ее упражняться в болтовне. День после их первой ночи любви, и когда Обл Смотт ушел, они снова занимались любовью.

Она закрыла глаза, почувствовав тепло солнечных лучей на веках. Вихрь цветов закружился в темноте, и среди этого кружения возникло лицо Романа — яркие голубые глаза, улыбка, длинные, угольно-черные волосы; ощутила его запах — солнечного света, ветра, кожи и натруженных мускулов.

— Видишь отметины, Теодосия? — не отставала Пинк.

Открыв глаза, Теодосия посмотрела на отметины.

— Да, вижу их, миссис Скралли.

Льюби тоже взглянул на шрам змеиного укуса и поскреб поросший седой щетиной подбородок.

— Пинки, ну, что это такое? Теодосия не хочет видеть твою жирную ногу. И ты говорила о времени, когда мы были в Тостене, а не в Бостоне, который не на Миссисипи, да и Тостен, кстати, тоже. Бостон в Массачусетсе, а Тостен на территории Оклахомы. — Он взглянул на Теодосию. — Отсюда далеко до Бостона, дорогуша? Как ты собираешься добираться?

Теодосия почувствовала, как одна непослушная слезинка скатилась по щеке, и поспешила стереть ее, пока Скралли не заметили. Как собирается добираться? У нее только тридцать пять долларов. Владелец лавки в Уиллоу Пэтч не заплатил ни пенни больше за ее рубиновую брошь. Она знала, что красивое украшение стоит намного больше, но ужасно напуганная тем, что Роман может найти ее прежде, чем уедет из Уиллоу Пэтч, приняла жалкую сумму и отдала хозяину свою самую ценную вещь.

— Теодосия, дорогуша, что с тобой? — спросила Пинки, заметив влажный блеск в глазах девушки.

— Ну-ну, дорогая, не расстраивайся, слышишь? — сказал Льюби. — Завтра будем в Галл Скай. Оттуда доберешься дилижансом до Оатес Джанкшен. А через него ходят поезда, и наверняка один из них направляется в Бостон.

Теодосия резко повернула к нему голову и напряженно вгляделась в тусклые серые глаза.

— Оатес Джанкшен, — прошептала она. А как далеко отсюда Темплтон?

Льюби снова почесал свой заросший подбородок.

— Темплтон, говоришь? — Льюби указал вперед. — Видишь ту дорогу, которая пересекается с той, по которой мы едем?

Теодосия увидела узкую грязную дорогу, убегающую вправо.

— Так вот, оттуда примерно миль десять будет. Знаешь кого-нибудь в Темплтоне?

— Доктора Уоллэби, — произнесла она. Возможно ли, чтобы ученый все еще был в Темплтоне?

Она сомневалась — прошли месяцы с тех пор, как она последний раз видела его. Его исследовательские субсидии, скорее всего, уже прибыли из Новой Англии, и в этот момент он, возможно, был где-то в глуши бразильских джунглей.

И все же крошечная надежда, что он еще мог оставаться в Темплтоне, явилась той соломинкой, которой она собиралась воспользоваться. Если он там, поживет у него до тех пор, пока Лилиан с Аптоном не пришлют ей денег на дорогу до Бостона.

— Мистер Скралли, не могли бы вы…

— Подбросить тебя до Темплтона? — закончил он за нее. — С удовольствием, дорогая, — и повернул повозку на боковую дорогу.

Тихо спустились сумерки. Скоро в воздухе подул вечерний бриз, принося с собой слабый звук веселой музыки. Еще немного, и Льюби проехал мимо небольшой сельской ярмарки. Глядя на веселье, Теодосия вспомнила о детях, ловящих ртом яблоки, о выставке сельских ремесленных изделий, домашнего скота, об Отце-пироге и игровых палатках.

И снова Роман. Да есть ли что-нибудь на свете, чтобы каким-то образом не напоминало о нем?

— Ну, вот мы и приехали, дорогая, — сказал. Льюби, сдерживая быка на главной дороге Темплтона. — Куда теперь?

Теодосия показала ему дом в конце улицы, который снимал доктор Уоллэби, и попросила остановиться перед маленьким коттеджем. С клеткой попугая в одной руке и сумкой пожитков в другой перешагнула через ноги Пинки и слезла с повозки.

— Огромное вам спасибо, мистер и миссис Скралли, — сказала она, выдавливая улыбку.

— Не хочешь, чтобы мы подождали, пока ты войдешь, Теодосия? — спросила Пинки.

Не желая больше беспокоить добрую пару, Теодосия покачала головой.

— Нет, благодарю вас, приехала.

Она махала им до тех пор, пока повозка не доехала до конца улицы, потом повернула к дому. Всем сердцем надеялась, что найдет там доктора Уоллэби, подошла к двери, поставила свои вещи на землю и постучала.

Дверь медленно открылась.

Теодосии показалось, что она смотрится в зеркало.

— Лилиан? — прошептала она. И в следующую секунду уже была в нежных объятиях любящей сестры.

ГЛАВА 19

— Теодосия, — прошептала Лилиан, крепко обнимая ее. — О, моя дорогая маленькая сестричка, ты не представляешь, как я счастлива тебя видеть!

Знакомый аромат лимонной вербены и любви окутал Теодосию, и она испытала огромное успокоение в объятиях старшей сестры, вздохнула устало и облегченно, затем послала поцелуй Аптону, стоящему позади Лилиан.

— Лилиан, если не возражаешь, — сказал Аптон, похлопав жену по руке. Когда она отступила, тоже обнял Теодосию. — Мы скучали без тебя, дорогая. Ужасно.

— Я тоже, — ответила Теодосия, глубоко тронутая искренним вниманием Аптона.

Он отпустил ее, улыбнулся в ее большие карие глаза и потрепал по щеке.

— Наверное, удивилась, застав нас здесь?

— Мы приехали, чтобы дождаться тебя, — объяснила Лилиан. Она взяла Теодосию за руку и повела в дом.

В передней осталась та же скромная мебель, отметила Теодосия, но исчезли книги, микроскопы и другое научное оборудование.

— Он уехал, — сказала Лилиан, увидев, что Теодосия оглядывает комнату. — Вот почему мы здесь. Мы получили от доктора Уоллэби письмо немногим более двух месяцев назад. Прибыли его исследовательские субсидии, и он собирался уезжать в Бразилию. Сообщил, что ты вернешься в Темплтон, как только закончишь изучение южного говора, но его уже не будет здесь. Его письмо заканчивалось заверениями, что он с нетерпением будет ожидать тебя в Бразилии.

Аптон — занес вещи Теодосии в дом и закрыл дверь.

— Мысль, что ты вернешься в Темплтон и обнаружишь дом пустым, беспокоила нас, особенно с тех пор, как не могли узнать, останется ли с тобой сопровождающий, Роман Монтана. Некоторое время твои письма и телеграммы приходили регулярно, но затем прекратились. Беспокоясь, мы решили приехать и подождать тебя здесь.

Чувство вины охватило Теодосию.

— Простите, — жалобно выдавила она. — Мы с Романом… мы… длительное время находились вдали от городов. Не могла написать…

— Не нужно расстраиваться, милая, — мягко вмешалась Лилиан. — Главное, что с тобой ничего не случилось и ты снова с нами. — Она импульсивно еще раз обняла Теодосию. — Кроме того, мы приехали всего две недели назад и ждем не слишком долго.

Иоанн Креститель громко вскрикнул.

— Если бы не задирались рубашки и не выплескивалось семя, в мире бы не было людей, — провозгласил он.

Теодосия едва сдержалась, чтобы не ахнуть.

— С чего это птица янки поет гимн конфедератов? — продолжал попугай. — Тарк, видите ли, это Крат наоборот.

Лилиан и Аптон уставились на попугая. Птица клюнула дверь своей клетки.

— Здрасьте. Я Обл Смотт. Эту куклу не ставят под стекло, чтобы глазеть на нее.

Аптон кивнул в неожиданном понимании.

— Насколько я понимаю, Иоанн Креститель слышал огромное количество диалектных высказываний, характерных для местных жителей.

— Что? — переспросила Теодосия. — О, да, Аптон, он находился в обществе многих людей, склонных к гибким речевым отклонениям.

— И тебе понравилось изучать особенности южного наречия, дорогая? — спросил Аптон. — Наверное, сделала много записей, касающихся этой темы? Было бы крайне интересно взглянуть на них. Как мне недоставало наших дискуссий, Теодосия.

— Я…

— Как случилось, что ты заинтересовалась говором здешних жителей? — настаивал Аптон. — В письмах ты не упоминала о причинах такого интереса. Мы с Лилиан решили, что, возможно, твой проводник, Роман Монтана, разговаривает в такой манере. А кстати, где мистер Монтана?