Описание работ, которые он выполнял, вызвало к жизни яркие образы в ее мозгу. Она представила его валящим огромное дерево, пашущим поле, обучающим лошадей — под жарким солнцем, когда сбрасывают все, кроме штанов и сапог: капли пота блестят на мускулистой спине, плечах и груди, а длинные черные волосы чувственно покачиваются при каждом движении.

Она представила его и с пистолетами, с теми тяжелыми кольтами, которые он носил так же небрежно, как и шляпу: его длинные смуглые пальцы обхватывали рукоятки, держа их твердо, — они смотрелись так естественно в его руках.

Кровь была частью его работы, это означало, что он знал, как пользоваться этим смертельным оружием. Она рисовала его в своем воображении перед лицом опасности, не очень тревожившей его, ибо он сам был куда опаснее, чем риск, с которым случалось сталкиваться.

Ни один известный ей мужчина не вызывал в ней ничего подобного, что она чувствовала сейчас, — это под силу только ему, Роману, мужчине, работавшему руками, потом, мускулами и оружием.

Ее сердце забилось так неистово, что она могла слышать его стук в ушах.

— Это происходит снова, мистер Монтана. Один взгляд на ее пылающие щеки сказал ему, что она имела в виду. Он усмехнулся.

— Снова горячий трепет, да? Думаете, нам следует что-то с этим сделать?

Его вопрос усилил ее желание.

— Не обращать внимания, — прошептала она. Он усмехнулся еще шире.

— Может не пройти.

— Пройдет, если стану думать о чем-то другом, — решила она вслух. — Каковы ваши планы на будущее? — Она увидела, как ее вопрос превратил насмешливое выражение его лица в задумчивое. — Мистер Монтана?

Он никогда не говорил о своих мечтах — мачеха отучила, поэтому давно понял, что является единственным человеком на земле, верящим в самого себя…

Теодосия заметила его нерешительность.

— Что-то не так с вашими планами на будущее, мистер Монтана?

Он отвел взгляд.

— С ними все в порядке.

— Понятно. Что ж. Жаль, что они вас не радуют и вы не гордитесь ими.

Как посмела она так подумать, вспылил он.

— Я чертовски счастлив ими, женщина! Вы были бы тоже, если бы работали ради них так тяжело и долго, как я!

Она сдержала обиженный взгляд.

— Мистер Монтана, вы хотите сказать, что я не понимаю, что можно чувствовать, работая ради того, что хочешь иметь?

Он сел, подтянул колени к груди и положил на них руки.

— Ради чего вам стоило работать? Чтобы получить хорошие отметки за домашнее задание, быть может? Как бы вы отнеслись к работе ради двадцати пяти тысяч акров превосходных пастбищных земель? Вы хотя бы представляете себе цену такого количества земли? Она стоит более двух тысяч долларов, мисс Уорт, и только пять сотен отделяют меня от владения ею. Я работал десять лет, чтобы заработать эту сумму, и если понадобится, буду работать еще десять, чтобы получить остальное!

— Вы намереваетесь выращивать кукурузу? — Она прекрасно знала, что он не стал бы выращивать кукурузу — был слишком нетерпелив, чтобы ухаживать за растениями, но подозревала, что ее вопрос заставит его открыть больше, чем она знала. — На двадцати пяти тысячах акров можно выращивать огромное количество кукурузы.

— Кукурузу? — закричал он. — Единственное, для чего мне нужна будет кукуруза, это для кормов! Я не собираюсь стать каким-нибудь ползающим на четвереньках фермером, черт побери! Собираюсь выращивать лошадей!

Глаза Теодосии расширились от удовольствия.

— Лошадей! Так ведь мой отец…

— Да, лошадей, мисс Уорт. Понятно? Лошадей. В прекраснейшей прерии, которую только можно представить. Трава там вырастает до пояса, когда дует ветер, она становится похожей на зеленое море. А в родниках и речушках течет самая чистая и вкусная вода, которую вы когда-либо пробовали.

Она наблюдала, как его лошадь бьет копытом о землю невдалеке. Под лунным светом серая шерсть жеребца сияла серебром, и Теодосия подумала, как он красив.

— У вас великолепная лошадь, мистер Монтана. Как вы ее зовете?

— Его зовут Секрет.

— Это ваша гордость и ваша радость, не так ли? Чтобы она не догадалась, насколько дорог был ему Секрет, Роман бросил на лошадь равнодушный взгляд.

— Обычный конь, не более.

Теодосия не согласилась. Жеребец — необычный конь. Было в нем что-то свое, особенное, но она не могла понять, что именно.

Она снова взглянула на Романа.

— Зачем покупать землю, мистер Монтана? Многие мужчины просто разрабатывают землю, которая пустует, и довольно неплохо зарабатывают на жизнь и без покупки земли. Он фыркнул.

— И что будет с теми мужчинами, если владельцы решат использовать землю, мисс Уорт? Их прогонят, вот что. Я позаботился о том, чтобы каждая травинка на земле, которая нужна, действительно принадлежала мне. На это ушло немало времени, но я отыскал сенатора Альваро Мадригала, владельца земли. Он живет в Темплтоне, и когда зашел разговор о земле, он с готовностью согласился продать ее, и к тому же он не планирует возвращаться туда. Поэтому, когда у меня накапливается изрядная сумма денег, я езжу и отдаю ему. Именно за этим и приезжал в Темплтон, когда познакомился с доктором Уоллэби. Как только сенатор Мадригал подпишет купчую, уже никто никогда не заберет у меня землю.

По тому, как он говорил, она поняла, что это ранчо было его страстью, как для нее поездка в Бразилию.

— Планируете ли вы, помимо лошадей, растить еще и семью?

— Нет, — последовал быстрый и непреклонный ответ. Боже, одна только мысль об этом способна повергнуть в отчаяние и несчастье, с которым он жил тринадцать долгих лет.

С него достаточно одного раза.

— Вы не хотите семью, — размышляла Теодосия вслух. — Почему?

— Разве мы говорили не о докторе Уоллэби? — вспылил он.

«Уклоняется», — подумала она. Верный знак того, что что-то, связанное с семьей, крайне тревожило его.

— Прошу прощения, если разговор о вашем будущем расстраивает вас.

— Не мое будущее расстраивает меня, а вы. Неужели мы не можем нормально поговорить без того, чтобы не цепляться к каждому сказанному слову?

— Хорошо. Доктор Уоллэби небогатый человек, и именно поэтому он не имеет возможности платить вам более высокое жалованье: финансовые затруднения являются причиной его пребывания в Техасе — он ожидает поступлений субсидий от своих жертвователей в Новой Англии. Как только получит их, вернется в Бразилию. И если сочтет меня годной на должность его ассистентки, я отправлюсь с ним. Вы знакомы с Колеоптерой?

Ему трудно было не отставать от нее, и потребовалось несколько секунд на то, чтобы переварить все то, что она сказала.

— Клеопатра? Какая-то древняя царица, которая покончила с собой, дав змее укусить себя. Чертовски глупо.

Теодосия на мгновение непонимающе уставилась на него.

— Я не сказала Клеопатра, мистер Монтана. Я сказала Колеоптера. Это вид насекомых, имеющих четыре крыла, из которых внешняя пара видоизменена в жесткие надкрылья, защищающие внутреннюю пару в спокойном состоянии.

Едва ли он понял хотя бы слово из того, что она сказала.

— У нас в Техасе нет таких насекомых, — огрызнулся он.

— Ну как же, наверняка у вас есть жуки.

— Жуки? Так какого дьявола вы не сказали «жуки»?

— Вы знаете, что такое жук Пиндамонхангаба?

— Пинда… я не могу даже сказать это. Она прищелкнула языком.

— «Произнести» — более подходящее слово, чем «сказать». Вы не можете произнести это. Жук Пиндамонхангаба обитает на берегах бразильской реки Пиндамонхангаба. Обширные исследования этого жука доктором Уоллэби указывают на то, что его слюна, возможно, содержит в себе химические элементы, которые являются средством против элопеции.

— Элопеции? — Он гадал, что же это была за ужасная болезнь.

— Элопеция — это облысение, — пояснила Теодосия, — доктор Уоллэби любезно оказал мне честь интервьюировать меня на должность его научного ассистента.

Роман нахмурился.

— И вы собираетесь в Бразилию с каким-то стариком, чтобы изучать слюни жука?