- За кого вы меня принимаете,- возмущается мужчина,- я съем только свою долю.

- Вот и ладненько,- Виктор перекидывает через плечо автомат,- будь на чеку, Саша, враг не дремлет,- вроде как в шутку произносит он, но мужчина серьёзно кивает, поднимает топор, подвешивает к поясу.- Нина проснётся, пусть организует купание, прёт от вас, как от козлов,- с насмешкой произносит Виктор.

К Голубянке Виктор приходит первым, ждёт пару часов, уже начинает волноваться, неужели Идар опередил. Но вот, блеснула знакомая белая панама, и он видит группу людей. На их спинах огромные рюкзаки с палатками, бухтами верёвок, звякают карабины, самохваты, качаются закопченные котелки.

Виктор смотрит на идущих людей и слёзы наворачиваются на глаза, а ведь не всё потеряно, народ есть, хотя его и мало. Никак, на новый уровень поднимаемся, только не помешал бы кто. Он вспоминает внимательно-пронизывающий взгляд Идара, тогда ещё охранника, неприятный хохот людоедов, пожирающих Лёху. А ведь надо действовать на опережение, прочь гуманизм, давить тех гадов надо, иначе они придут, и настанет ад. Но почему так устроен человек, кто-то созидает, а кто-то гадит? Почему разрушители получают удовольствие от того что вытворяют, может это зависть? Виктору сложно понять значение этого слова, он по своей природе человек не завистливый, но в зависти видит огромную опасность и готов принимать самые радикальные меры. Всеобщее очищение должно начаться с изгнания зависти из своего сознания, а быть может, и ликвидации носителя сего вируса чисто физически.

Спелеологи останавливаются, к Виктору подходит Павел Сергеевич, пристально смотрит ему в глаза, будто что-то читает, на лице проносится целая гамма из чувств, он словно переступает через себя, вероятно делая определённые выводы:- Здравствуй, Виктор,- хрипло произносит он, протягивая для рукопожатия руку,- теперь ты в ответе за людей, принимай народ.

Гл.8.

 Виктор готов к этим словам, но так просто сказанные, они потрясают душу, становится тяжело дышать, он видит настороженные взгляды людей, которые авансом ему высказывают великое доверие. А прав ли он, берущий на себя такую ответственность?

- Я не сахар,- неожиданно говорит он как бы невпопад.

- Мы тоже,- хихикнули девушки.

- Значит, не растаем,- улыбается Виктор.

Павел Сергеевич с прищуром смотрит:- Если не возражаешь, я тебе помогу.

- Я не против,- Виктор, оглядывает людей,- но только у меня специфическое отношение к жизни.

- В чём оно заключается?- наклоняет голову Павел Сергеевич, бросая на Виктора быстрый взгляд.

- Я не понимаю даже основ демократии, мне не понятно, почему самые страшные преступления совершают именно демократы: войны, воровство ресурсов, всеобщая ложь, навязывание своих, так называемых, демократических ценностей. Конечный итог демократических преобразований мы видим – мы здесь, а кругом океан. Что-то другое нужно, а что, пока не знаю, единственно обещаю, пустой болтовни не будет … и наивности тоже. Иначе сожрут и в переносном и прямом смысле этого слова.

- Что ж, идея жить безо лжи мне по душе,- Павел Сергеевич трогает бороду.- Пошли, ребята, у этого парня мозги работают правильно.

Виктор забирает у Алика рюкзак и посылает вперёд как разведчика, не хотелось бы попасть в глупую засаду. А сам берёт автомат в руки, и группа двигается, огибая каменные разломы, скрываясь за естественными укрытиями, изредка ныряя в редкие лесочки и скрываясь в густой траве.

Виктору мерещится, что за ними наблюдают, это нервирует, хочется полосонуть по ближайшим сопкам из автомата, но Алик сигналов об опасности не подаёт. Вероятно всё это признаки усталости и, вследствие этого, возникла мнительность. Может, будь Виктор один, он не стал прислушиваться к своим ощущениям, но за ним идут люди. Внезапно он останавливается, резко свистит. Быстро подбегает Алик, с тревогой теребя свою знаменитую панаму:- Что случилось?- выдыхая из себя воздух и тяжело дыша, спрашивает он.

- Мы так не пойдём, необходим другой маршрут.

- Почему?- удивляется Павел Сергеевич, с интересом глядя в свинцовые глаза Виктора.

- Я по нему уже ходил.

- А-а,- кивает он.- Ну, тебе виднее,- не стал он спорить.

- Помнишь, куда мы собаку загнали?- Виктор оборачивается к Алику.

- Там осыпь … но переправу мы организуем.

- А вам не кажется, что это уже перебор,- грустно хлопнул глазами невысокий мужчина с залысинами на голове.- Кому мы нужны, мы обыкновенные люди. К тому же, с нами раненый, не дело лезть на скалы, швы могут раскрыться.

- Олег Васильевич, в том то и дело, что обыкновенные,- размеренно говорит интеллигентного вида мужчина, бережно поправляя ладонью ухоженную бородку.- А Антоху с божьей помощью на носилках переправим.

- Не надо носилок,- морщится Антон,- я в порядке, роба от сильных укусов спасла.

- Нечего тут дискуссии развязывать, через осыпь пойдём,- властно говорит Павел Сергеевич.

- Заодно щенков заберём,- оживляется Алик.

- Там щенята?- вспыхивает от улыбки юное лицо Светы.

- Одного я себе возьму!- горячо восклицает молоденький парень лет семнадцати.

- А не жаль у матери детёнышей отбирать?- сурово изрекает полноватая женщина, вероятно, та самая Виолетта Степановна.

- Ви, щенки нам нужны будут,- мягко произносит Павел Сергеевич.

Неожиданно женщина краснеет под его ласковым взглядом, бурчит что-то непонятное, насупилась и замолкает.

Алик уверено сворачивает в сторону невысоких холмов, его догоняет Виктор, некоторое время они идут вместе.

- А Павел Сергеевич вообще кто?- интересуется Виктор.

- Декан матмеха Санкт-Петербургского государственного университета, профессор. А Ви Степановна – секретарь Учёного совета.

- Так значит вы студенты?

- Не совсем. Из студентов у нас только я и Антоха, мы на пятом курсе, ну и Света с Толиком Беловым, они с первого курса. Олег Васильевич, это тот, что с залысинами на голове, он лаборант, Алёнка – врач, а Викентий Петрович – самый настоящий батюшка.

- Священник, что ли? И что, вместе с вами в горы ходит?- невероятно удивляется Виктор, невольно оглянувшись на интеллигентного вида мужчину, наравне со всеми несущий огромный рюкзак со звякающим внутри железом.

- Это у него такое послушание,- хмыкает Алик.- А вообще, он нормальный мужик, мыслит адекватно, веры своей не навязывает, но крестит всех, когда мы спускаемся в пещеры. И знаешь, на душе как-то легче становится.

- Да, команда ещё та, боевая,- грустнеет Виктор.

- Мы не слабые,- Алик чётко улавливает его интонацию.

- Кто же спорит, вот только убивать придётся, а тут декан, студенты, и целый батюшка.

- Если понадобится … будем убивать,- Алик сам вздрагивает от своих слов, мрачнеет, а глаза темнеют, словно на них наехала грозовая туча.

Виктор с недоверием оглядывает худощавую фигуру Алика, его выпирающие в разные стороны острые локти и торчащую козлиную бородку, качнул головой, вздохнул, перехватил крепче автомат и вернулся к группе.

- Я пойду замыкающим, а вы, Павел Сергеевич идите вперёд, Антона и женщин в центр,- распоряжается Виктор.- Если начнётся стрельба, падайте и расползайтесь в разные стороны.

Лаборант Олег Васильевич морщится, с вызовом смотрит на Виктора:- Позвольте, кто будет стрелять? Глупости не говорите. Я вашу сказочку про людоедов не верю.

- Олег, не дело сейчас ерепениться,- сдвигает брови Павел Сергеевич.

- Не люблю я выскочек,- грустно хлопает глазами лаборант.

Виктор с сожалением смотрит на его потные залысины, так хочется вмазать в морду, но пересиливает себя и с расстановкой говорит:- Всё что я сказал, вам может не относиться, но остальным выполнять мои команды беспрекословно.

- Это я буду решать, что мне делать или не делать,- окрысился лаборант.

- Олег,- излишне мягко произносит Павел Сергеевич,- не надо лезть в бутылку, Виктор не производит из себя легкомысленного человека.