Я могла легко представить, как этот темный, ухоженный боксер-психопат стоит здесь, глядя на свои сокровища, и в его глубоко посаженных глазах сияет пугающий религиозный фанатизм.

Мокрые следы вели от железной решетки, расположенной в нижней части стены, за которой неслись темные воды, прямо к двери. Бэрронс даже не остановился, чтобы осмотреться, когда влез сюда.

– Найдите это, возьмите, и мы уходим, – рыкнул Иерихон.

Я и забыла, что он не может знать, какая из вещей нам нужна. Только я могу это определить. Я медленно повернулась, прислушиваясь к своему новоприобретенному шестому чувству.

И содрогнулась в сухом позыве. К счастью, я, похоже, начала привыкать к таким вещам. Ужин на провокацию не поддался. Внезапно я представила О'Банниона, который пришел проверить, какой из его артефактов пропал, и наткнулся на вполне определенного происхождения кучки по всему помещению. Интересно, что бы он стал делать? Я захихикала; еще одно подтверждение тому, что я немного не в себе.

– Вот это. – Я показала на висевшую над моей головой вещь, не обращая внимания на похожие на нее предметы, которыми была увешана стена, и повернулась к Бэрронсу. Он стоял у меня за спиной, в проеме круглой двери, и смотрел в коридор. И только теперь повернулся ко мне и взглянул в указанном направлении.

– ... твою мать! – взорвался он, пиная дверь. – Я его даже не вижу.

Потом добавил громче:

– Твою мать!!! – и отвернулся. Стоя ко мне спиной, он зарычал:

– Вы уверены, что это оно?

– Абсолютно.

– Ну так берите его, мисс Лейн. Не стойте столбом.

Я моргнула.

– Я?

– Вы же стоите возле него.

– Но меня от него тошнит, – запротестовала я.

– Самое время начать работать над этой вашей маленькой проблемой. Берите!

Желудок занервничал, когда я сняла эту вещь с держателя на стене. Металлические зажимы поддались с тихим клацаньем, когда исчез давящий на них вес.

– И что теперь? – спросила я.

Бэрронс засмеялся, и этот звук мрачным эхом отразился от стен.

– А теперь, мисс Лейн, мы помчимся отсюда сломя голову, поскольку вы только что включили дюжину сигнализаций.

Я вздрогнула.

– О чем ты говоришь? Я ничего не слышу.

– Это бесшумная сигнализация, которая охватывает весь дом О'Банниона. В зависимости от того, где он сейчас находится, у нас либо мало времени, либо вообще нет.

Бэрронс явно плохо на меня влиял. За одну ночь он умудрился одеть меня как шлюху, потом как паршивого вора, а теперь еще и заставил ругаться как матрос, вдохновив личным примером.

– ... твою мать!!! – выразила я свое отношение к ситуации.

Я поняла, что долго не проживу, когда бежала по предрассветным улицам Дублина, сжимая под мышкой копье, которое было выше моего роста.

– Не стоит впадать в пессимизм, мисс Лейн, – сказал Бэрронс, когда я поделилась своими мыслями. – Не накликайте беду.

– Чего? – выдохнула я, пытаясь отдышаться. Я попробовала сесть в машину и радостно застряла на полпути, стиснутая копьем.

– Задвиньте его назад за спинку сиденья, – рыкнул Бэрронс.

Я высвободилась и послушалась доброго совета. Пришлось опустить окно, чтобы древко копья не выдавило его. Бэрронс оказался за рулем в тот самый момент, когда я скользнула на пассажирское сиденье; мы синхронно захлопнули двери.

– Ждите смерти, – сказал он, – и вы умрете. Сила мысли невероятно велика, куда больше, чем думают некоторые люди.

Он завел машину и отъехал от обочины.

– ... твою мать! – снова вырвалось у него. Похоже, это коротенькое выражение стало девизом дня.

Машина «Гарды» очень медленно проехала мимо нас. К счастью, она двигалась со стороны Бэрронса, а не с моей, так что коп не мог заметить торчащее из окна древко копья.

– Мы же ничего плохого не делаем, – тут же среагировала я. – То есть такого, о чем он уже знает, верно? Сигнализация ведь еще не предупредила полицию, или?..

– Знает он или нет, просто посмотрите на нас как следует, мисс Лейн. Мы на территории О'Банниона. Как вы думаете, кто платит этому копу за патрулирование улицы в неурочное время?

До меня доходило медленно.

– То есть ты хочешь сказать, что даже если коп пока не знает, как только он услышит, что О'Банниона ограбили... – Я запнулась.

– Он сообщит наши приметы, – закончил вместо меня Бэрронс.

– Мы покойники, – спокойно констатировала я.

– Снова пессимизм, – сказал Бэрронс.

– Реализм. Я говорю о реальности, Бэрронс. Включи мозги. Как ты думаешь, что с нами сделает О'Баннион, когда узнает? Нашлепает по попке?

– Реальность определяется отношением, мисс Лейн, а ваше отношение, выражаясь американским сленгом, пованивает.

Я не поняла того, что он пытался объяснить мне, однако йотом, после некоторых событий, я вспомнила и согласилась с ним. Единственное и самое главное преимущество, которое кто-то может получить в этой битве – надежда. Ши-видящая, у которой не осталось надежды, не осталось необоримого желания выжить, – это мертвая ши-видящая. Ши-видящая, которая считает, что она безоружна и обречена, может с тем же успехом приставить дуло к виску, спустить курок и вышибить себе мозги. В этой жизни есть только два определяющих фактора: надежда и страх. Надежда дает силу, страх убивает. Но в ту ночь я плохо понимала подобные вещи, поэтому просто стиснула кулаки и молчала всю дорогу, пока мы неслись по пустынным улицам Дублина и выезжали на ярко освещенную аллею между гаражом и магазином Бэрронса.

– Что за дрянь мы все-таки украли, Бэрронс? – спросила я.

Он слегка улыбнулся, глядя, как открывается дверь гаража.

Фары нашего «седана» освещали сверкающие решетки коллекции автомобилей. Старый «седан» медленно заполз в дальний угол гаража.

– У этой вещи много названий, но вы могли слышать о ней как о копье Лонгина, – ответил Бэрронс.

– Никогда такого не слышала, – сказала я.

– Как насчет Копья Судьбы? – спросил он. – Или Святого Копья?

Я покачала головой.

– Вы исповедуете хоть какую-нибудь религию, мисс Лейн?

Я вышла из машины и потащила наружу копье.

– Я иногда хожу в церковь.

– Вы держите в руках копье, которое проткнуло бок распятого Христа, – сказал Бэрронс.

Я чуть не уронила эту штуку.

– Это убило Христа?! – недоверчиво воскликнула я. И я это держала? Я заторопилась вслед за Бэрронсом к выходу из гаража. Я не считала себя религиозным человеком, но ощутила страстное желание выкинуть это копье куда подальше, вымыть руки и помолиться в ближайшей церкви.

Мы проскользнули через бесшумно опускающиеся двери гаража и зашагали по аллее. Тени скользили справа от меня, держась на самом краю световых полос, которыми прожекторы очерчивали путь к черному ходу, но я не удостоила их даже взглядом. Я торопилась как можно скорее попасть внутрь, под защиту стен, поскольку в этой ночи вполне мог скрываться охранник криминального босса, готовый в любой момент послать пулю в мою сторону, и вряд ли он промахнется.

– Христос был уже мертв, когда это случилось, мисс Лейн. Римский солдат, Гай Кассий Лонгин, держал это копье. На следующий день была Пасха, и еврейские старейшины не хотели, чтобы их святой праздник омрачали распятые жертвы. Они попросили Пилата ускорить смерть казненных, чтобы тела можно было снять. Распятие, – пояснил Бэрронс, – это довольно долгое дело, распятый человек мог прожить еще несколько дней. Когда солдаты сломали ноги тем двоим, что были распяты возле Христа, они больше не смогли приподниматься, чтобы вдохнуть, и быстро скончались, удушенные веревками на шее. Однако оказалось, что Христос уже мертв, и, вместо того, чтобы сломать ему ноги, один из солдат ткнул его копьем, чтобы проверить, жив он или нет. Считается, что так называемое Копье Лонгина разыскивают с тех самых пор, поскольку оно якобы наделяет мифической силой. Многие исторические личности заявляли, что владеют этой реликвией: император Константин, Карл Великий, Оттон Великий и Адольф Гитлер – это лишь некоторые из списка. Каждый из них верил, что это копье – истинный источник их силы.