— Давай вернемся в магазин, Дэни.

Ответом мне был странный звук.

Я обернулась и захлебнулась воздухом. Я не думала. Я просто рванулась вперед и ударила ладонями, заморозив эту мерзость.

Серая Женщина застыла, но я опоздала.

И могла только с ужасом смотреть. Пока я предавалась размышлениям, гнилая пожирательница красоты телепортировалась к нам, схватила Дэни и начала ее поедать. Это происходило за моей спиной, а я даже не заметила этого!

И могла подумать лишь: «Но она же так не делает, она предпочитает мужчин!»

Дэни хотела стряхнуть ее и не могла.

— Чувиха, насколько все плохо?

Я взглянула на нее и ахнула. Такого не может быть. Я не могла потерять Дэни. Что-то дикое и темное рвалось из меня.

— Ой, блин, да убери ее от меня!

Я попыталась это сделать, но не смогла. Руки Серой Женщины присосались к Дэни, слились с жертвой до тех пор, пока она сама не решит отпустить добычу. Я била чудовище ладонями снова и снова, не давая ожить, использовала эффект Нуля, тянула время, пытаясь прочистить мозг и понять, что же делать. И то и дело косилась на Дэни. То, что осталось от ее волос, больше не было огненным. Видны были залысины и язвы. Глаза на бескровном лице запали. Она вся была покрыта язвами и потеряла почти половину веса.

— Я должна была догадаться, — жалобно сказала Дэни. — Эта тварь все время тут шастает. Она любит «Честере». Я за ней охотилась. И она это знала. Ой! — Дэни прикоснулась ко рту.

Ее губы потрескались, из ран текло. И зубы, казалось, вот-вот выпадут.

Слезы жгли мне глаза. Я ударила Серую Женщину ладонями и закричала:

— Отпусти ее, отпусти!

— Поздно, Мак. Ведь поздно?

Я вижу это по твоим глазам.

— Никогда не поздно. — Я вытащила копье и прижала его к горлу Серой. — Делай, что я скажу, Дэни. Не двигайся. Просто доверься мне. Я позволю ей оттаять.

— Она меня прикончит!

— Нет. Верь мне. Держись.

Я зажмурилась и открыла свой разум. И оказалась на черном берегу у темных вод. Глубоко внизу что-то бурлило, приветствовало меня, радовалось мне. «Я скучало по тебе. Возьми вот эти, тебе их хватит. Но возвращайся скорее, здесь есть еще». Я это знала. Я чувствовала. Озеро было как потайной ящик, хранивший то, с чем я боялась встретиться. Нужно было разбить цепи, поднять крышку. Руны, которые я брала, сочились из щелей. Но однажды мне придется вернуться в это место силы и заглянуть вглубь. Я зачерпнула алые руны из черной воды. Открыла глаза и прижала одну ладонь к щеке Серой Женщины, а вторую — к ее гнилой груди.

Я ждала.

Оттаяв, Серая тут же попыталась сбежать, но черное озеро сдержало обещание, а руны помешали телепортации. И я поняла, что они действительно были фрагментом Песни Творения, как говорил Бэрронс, и частью тюремных стен. Чем больше сил прилагал Фейри, чтобы выбраться, тем сильнее становилось сопротивление.

Серая Женщина оторвалась от Дэни, пытаясь сорвать руны с кожи, и завопила. Похоже, они жгли. Хорошо.

Дэни осела на землю, тонкая, белая, как лист бумаги, жутко истощенная.

Я ударила Серую. Сильно. И продолжала бить ее.

— Исправь то, что сделала!

Тварь перекатилась и зашипела.

Я подняла кулак, истекающий кровью и рунами, и бросила в нее третью порцию.

Серая Женщина завопила и сжалась.

— Я сказала, исправь!

— Это невозможно.

— Не верю. Ты высосала из Дэни жизнь. И можешь вернуть ее. А если не можешь, я запру тебя в твоей гнилой шкуре для вечной пытки. Думаешь, ты сейчас голодна? Ты понятия не имеешь, что такое голод. Я заставлю тебя почувствовать боль. Я запру тебя в ящик, и моей миссией будет...

Зарычав от ярости и боли, Серая Женщина снова перекатилась и прижала ладони к лицу Дэни.

— Свободный выход. — С ее губ слетали капли крови.

— Что?

— Ты не убьешь меня, если я это сделаю. Мы с тобой — как там говорится? — ослабим напряженность. Станем союзниками. Ты будешь мне должна.

— Я подарю тебе жизнь. Этого достаточно.

— Я могу убить ее.

— Да хватит трендеть! — закричала Дэни. — Прикончи эту мерзость. Ты ничего ей не должна, Мак.

Но что-то меня беспокоило.

— Ты не убиваешь женщин. Почему ты пришла за Дэни?

— Ты убила моего самца! — зарычала Серая Женщина.

— Серого Человека?

— Он был единственным представителем нашей касты мужского пола. Теперь я причиню тебе боль. Убери это от меня!

— Верни Дэни то, что ты забрала. Сделай так, чтобы она выглядела, как раньше, и я уберу руны. Иначе я тебя в них запеленаю.

Серая Женщина извивалась на брусчатке.

— На счет три. Раз, два...

Она подняла тонкую, покрытую язвами, сочащуюся гноем ладонь.

— Поклянись, что дашь мне свободу, иначе она умрет. — Чудовище горько засмеялось. — Мы с ним разделились, вырвавшись из тюрьмы. Собирались охотиться и убивать вместе. Кто знает? В этом мире мы могли бы даже завести детей. Я больше не видела его живым. Выбирай. Я устала от тебя.

— Пошли ее! — вскипела Дэни.

— Мне нужна не только ее жизнь. Ты не причинишь вреда никому из моих. Я не стану объяснять тебе, кто из них мой. Просто если тебе покажется, что я знаю человека, на котором ты пытаешься кормиться, отвали, иначе нашему договору конец. Понятно?

— Ни ты, ни те, кого ты считаешь своими, не будут за мной охотиться. Понятно?

— Ты уберешь все следы своего влияния.

— Однажды ты окажешь мне услугу.

— Согласна.

— Нет, Мак! — закричала Дэни.

Я прижала ладонь к ладони Серой Женщины. Почувствовала ее жалящий рот, скрепивший клятву кровью.

— Исправляй, — сказала я. — Быстро.

— Поверить, на фиг, не могу, что ты это сделала, — в десятый раз пробормотала Дэни.

Ее щеки порозовели, глаза сияли, рыжие кудряшки были пышнее, чем обычно. Она даже казалась здоровее, словно под кожу добавили пару слоев коллагена.

— Кажется, Серая Женщина вернула больше, чем взяла, Дэни, — поддразнила я.

И я не отрицала такой вероятности. Кожа Дэни казалась почти прозрачной, глубина зеленых глаз завораживала. Рубиновые губы капризно изгибались.

— У меня, кажется, сиськи выросли, — хмыкнула она. И тут же всхлипнула. — Но ты должна была позволить ей убить меня, и ты это знаешь.

— Никогда, — сказала я.

— А ты заключила сделку с этой жуткой тварью.

— И заключила бы снова, не задумываясь. Но с этим разберемся, когда придет время. Ты жива, это главное.

Дэни постоянно сдерживается. Очень редко она позволяет эмоциям отразиться на лице. Зато у нее огромный арсенал ухмылок и ужимок, она освоила все нюансы дерзости и нахальства, а Убийственный Взгляд натренировала, наверное, к пяти годам.

И вот теперь ее лицо было беззащитным, открытым. В глазах сияло детское обожание.

— Это мой лучший день рождения! Никто никогда для меня такого не делал, — сказала она. — Даже мама...

Дэни осеклась и поджала губы.

— Две «Мега»-горошины, — сказала я, ероша ее кудряшки. Мы как раз входили в аллею за магазином. — Я тебя люблю, ребенок.

Она вздрогнула, но тут же скрыла изумление за самоуверенной улыбкой.

— Чувиха, я прощаю тебе это слово. Слушай, а я правда стала красивее? Не то чтобы это важно для меня, просто интересно, как это: стать еще лучше, чем раньше. Танцор получит хороший...

— Принесссла нам вкусссный напиток, быссстрая? Прошшшлый был сссладким.

Я обернулась, выхватив копье. Они либо переместились, либо прятались в тени без движения, но, испытав облегчение, мы опять забыли об осторожности.

Пара Невидимых из касты, которая мне раньше не встречалась, стояла у мусорного бака возле черного хода в «КСБ». Одинаковые, с четырьмя руками и четырьмя тонкими ногами. По три головы у каждого. Десятки ртов на жутких плоских лицах скалились тонкими иглами зубов. По краям торчали более длинные и тонкие зубы, и я откуда-то знала, что эти зубы они используют как соломинки.

В теле моей сестры не обнаружили костного мозга, эндокринные железы были высосаны, глаза запали, в позвоночнике не осталось жидкости. Коронер был совершенно сбит с толку.