Помолчав немного, брат смущенно опустил глаза и сказал:
- Может, похлопочешь, чтобы здесь оставили. Воевать хочу, понимаешь... Не бойся, не подведу.
На следующий день я позвонил командующему фронтом генералу Курочкину и объяснил ему все как есть.
- Не возражаю, - сказал он. - Только свяжитесь с командиром его части и оформите перевод.
Так Николай остался у нас. Сначала он работал на аэродроме, выполняя различные хозяйственные поручения, а потом его назначили командиром батальона аэродромного обслуживания, обеспечивавшего полк самолетов По-2. Трудился брат добросовестно, к людям относился хорошо, заботился о них. Его наградили орденом Отечественной войны 1-й степени.
Когда же на фронте наступило затишье, Николай снова затосковал. Однажды он пришел ко мне и начал упрашивать:
- Помоги, Федор, перевестись в пехоту. Не могу здесь. Ты же знаешь: я к винтовке и автомату привык.
Как ни уговаривал его остаться, не получилось.
Николай дослужился до командира стрелкового полка, форсировал Западный Буг. Во время налета вражеской авиации в блиндаж, в котором находился брат, попала бомба, и его тяжело контузило. После лечения Николая демобилизовали из армии. Но все это было потом...
Встреча с братом воскресила в памяти родные места, босоногое детство, дорогие мне образы отца, матери, братьев, сестер.
* * *
...В старину заволжские села часто "навещали" суховеи. Бывало, подует горячий, словно из печки "южак" (а разгуляться ему в наших степных просторах было где), и прямо на глазах начинают свертываться и опадать листья с деревьев, жухнуть трава. Может, потому и село, где я родился, называлось Сухой Отрог, что, засуха да бескормица здесь случались чуть ли не каждый год. В такое время даже Большой Иргиз, что протекает рядом с селом, начинал мелеть и из колодцев куда-то пропадала вода.
Гонимые нуждой и голодом, крестьяне заколачивали свои избенки, запрягали в телеги тощих лошаденок и отправлялись кто в город, кто на Урал, где, по слухам, можно было как-то перебиться, чтобы не умереть с голоду.
Жил в нашем селе преклонных лет мужичок по прозвищу Мечтало. В разговоре он любил употреблять это слово. "Я вот мечтаю о том-то". "По моей мечте надо бы сделать..." Так это слово к старику и присохло.
Он и в самом деле был большой мечтатель, в молодости повидал белый свет, и сельчане любили его слушать. В рассказах старика трудно было отличить, где быль, а где выдумка, но это ему прощалось.
Так вот Мечтало возьми и подай крестьянам мысль:
- Что мы здесь живем, с травы на воду перебиваемся? Лучшие земли у помещиков Мальцева да Шишкина. А у нас надел - курица перескочит, робим-робим, а к весне все равно зубы клади на полку. Вот есть такой край - Алтай называется. Земли там - глазом не окинешь. Да и земля - чернозем один. Оглоблю воткни, и та в рост пойдет. А зверья, а рыбы, а лесов дремучих... Я вот давно мечтаю туда податься, только компаньона не нахожу.
Взбаламутил этот знаток далекого сказочного края безземельных мужиков, заронил искру надежды и уж такую радужную картину нарисовал, что половина деревни в те райские обетованные земли засобиралась. Согласился вместе с другими поехать на Алтай и мой отец.
А семья у нас была большая - пять мужчин и три женщины. Правда, братья мои - Тимофей и Иван - были уже взрослыми, да и Николаю седьмой год пошел, так что отцу подмога была хорошая.
- Приедем на Алтай, - шутил отец, - Парасковью и Екатерину замуж выдадим, Тимофея и Ивана оженим и разведем там свой род, полынинский.
- Ох, отец, - запричитала мать. - Задумал ты с этим переездом, а я боюсь. Ведь три тыщи верст - подумать только.
- Не три, а три с половиной, - поправил ее отец. - С год, наверное, уйдет на дорогу. А чего боишься? Не одни, миром поедем.
Алтай оправдал надежды сухоотрожских новоселов. Выбрали они место в горах, неподалеку от берега могучего Иртыша, построили из глины избенки и в память о родных краях назвали деревушку Самаркой. Потом прибыли переселенцы с Украины, и через год-два деревня разрослась. Русские и украинцы жили в большой дружбе, помогали друг другу, без этого нельзя в далеком необжитом и суровом краю. Борьба с природой, освоение веками пустовавшей земли требовали совместных усилий. Целину в одиночку не поднимешь.
Старик Мечтало оказался прав. Земля там действительно была плодородная, и запахивай, сколько душе угодно. Трудись - не ленись.
Нас, мальчишек, к труду приучали рано. В шесть лет доверяли пасти в ночном лошадей, а в семь мы уже помогали взрослым пахать, сеять, убирать урожай, ухаживать за скотом.
Отец мой, Петр Федорович, был трудолюбив и вынослив, отличался недюжинной физической силой.
Однажды, когда селяне убирали на бахче арбузы и дыни, в поле примчался на взмыленной лошади урядник. Люди насторожились: с добрыми вестями он не ездил. Сняв фуражку с кокардой и вытерев рукавом выступивший на лбу пот, глухо сказал:
- Беда, мужики. Война началась...
Бабы тут же заголосили, мужики тупо уставили взгляды в землю. А на другой день Тимофей и Иван вместе с другими молодыми парнями села на телегах отправились в уездный центр на сборный пункт. Провожали их с плачем и причитаниями все жители Самарки. Началась первая мировая война, и немногим потом довелось вернуться домой.
Осенью того же года я пошел в школу. Учителями у нас были очень интересные люди. Математику, например, преподавал Горохов Александр Владимирович. Жители Самарки относились к нему с уважением. Он многое знал и отличался прямотой и деловитостью.
Русский язык вела его жена Мария Александровна, красивая, интеллигентная женщина, лучшая наставница по воспитанию деревенских ребятишек. Она неплохо разбиралась в медицине и потому всегда была желанной в крестьянских семьях. В школе Мария Александровна вела драмкружок.
Историю преподавал некто Губин, очень образованный человек и музыкант. Хоровой кружок, организованный им, славился на всю округу.
Шли годы. Вернулись с фронта оставшиеся в живых односельчане, в том числе Тимофей с Иваном. Тимофей участвовал в брусиловском прорыве, пробыл какое-то время в Румынии в плену. Иван хлебнул горя в сырых окопах Прибалтики, нажил там ревматизм и мучился с ним до конца жизни.
"Царя свергли. Революция свершилась" - принесли они с собой в село и радостную, и непонятную весть. Что такое революция? Тимофей был более-менее грамотным, за годы окопной жизни разумом понял что к чему и по-своему объяснял мужикам политические события.
- Что значит революция? - говорил он. - Это фабрики - рабочим, земля крестьянам, власть - трудящимся. Вот что такое революция.
Избрали его, как фронтовика, заместителем председателя волостного исполкома. А тут началась гражданская война. Но до нас эти вести доходили с большим опозданием. Красные гнали белых на восток. Белые, отступая, свирепствовали, нещадно истребляли тех, кто поддерживал новую власть. Бандиты тогда жестоко расправились с Тимофеем. Он был убит.
Иван отделился, жил своей семьей, в гражданскую был снова призван в армию, воевал против Колчака.
Николай остался в семье старшим после отца. Видит, заваруха началась собрал котомку, достал из сарая выброшенное за ненадобностью старое охотничье ружьишко и со своими односельчанами подался добровольцем к красным. Тогда ему исполнилось 17 лет.
- Один был кормилец, да и тот нас покинул, - причитала мать. Отца она уже в счет не брала: он часто болел, а потом и совсем слег.
Николай воевал в частях особого назначения (ЧОН), в боях с бандитами получил семь ранений, в двадцатом году заслужил орден Красного Знамени. Вернулся домой худой, обросший, на теле живого места нет, а сам веселый, глаза горят.
- Ничего, - говорит. - Беляков разбили, теперь жить хорошо будем.
В двадцать первом году в Самарку из Сухого Отрога стали приходить письма одно печальнее другого. Родные и близкие переселенцев сообщали: в Заволжье голод, люди мрут, просят хоть чем-нибудь помочь. Получили и мы от родных такую весточку. Отец и говорит нам с Николаем: