В конце концов Лобеха обнаружили в одном из лагерей военнопленных и доставили в штаб бригады. Об этом нам радостно доложил майор Фишкин.

— Подготовить машину, повезем «трофеи» к Леошене, — приказал командир бригады.

Но Георгий Николаевич Соколов предложил:

— Отвезти всегда успеем. Лобеха будет допрашивать фронтовое начальство, а потом в Москву отправят. А нам ведь разминировать придется! Может, подзадержать его в бригаде и разузнать о подробностях заминированных объектов?

Доводы начальника штаба показались нам резонными. Привели Лобеха — пожилого полного офицера без всякой военной выправки. Он подробно рассказал о проведенных работах по минированию Берлина, показал места установки наиболее крупных фугасов. Их оказалось гораздо меньше, чем мы ожидали.

После этого я отвез Лобеха к генерал-майору инженерных войск Е. В. Леошене, доложил:

— Товарищ генерал! Ваше приказание исполнено! Лобех найден и доставлен!

— Давай его скорее сюда! — генерал даже привстал от нетерпения.

Гитлеровский полковник, с неожиданной для его полуштатской фигуры четкостью, громко щелкнул каблуками и представился:

— Начальник инженерных войск берлинского гарнизона полковник Лобех.

Леошеня усадил полковника в кресло и начал подробно расспрашивать об организации инженерной обороны фашистской столицы…

Поздним вечером 2 мая командира бригады вызвали в штаб инженерных войск фронта. Обратно Иоффе вернулся сильно озабоченным. Он рассказал, что на 2-м Белорусском фронте захватили гитлеровского офицера — минера из специальной «зондеркоманды». На допросе фашист рассказал, что большинство зданий Берлина по приказу Гитлера заминировано мощными фугасами. Об этом командующий фронтом Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский немедленно сообщил по телефону командующему 1-м Белорусским фронтом Маршалу Советского Союза Г. К. Жукову. После этого разговора начальник штаба фронта генерал-полковник М. С. Малинин вызвал генерала А. И. Прошлякова и ознакомил его с полученной информацией. Начинж фронта приказал еще раз тщательно проверить все разминированные здания.

На следующий день выяснилось, что тревога была ложной. Фашистского специалиста срочно доставили в Берлин. Здесь он признался, что вначале дал ложные показания, стараясь запугать советское командование. Насколько ему известно, никаких мощных мин замедленного действия в фашистской столице не устанавливалось.

Впрочем, в этом наши минеры уже успели убедиться сами. Даже обычных противотанковых и противопехотных мин встречалось не очень много. Но, зная коварство врага, наши гвардейцы тщательно осматривали все объекты, и особенно те, где раньше размещались различные государственные учреждения третьего рейха.

3 мая 1945 года в штаб бригады позвонил генерал Е. В. Леошеня:

— Харченко! Срочно приезжайте в штаб инженерных войск фронта. Будем допрашивать командующего обороной Берлина генерала Вейдлинга!

Такой возможности упускать нельзя. Опять моя машина с трудом пробирается по улицам берлинских пред местьев. Кое-где местные жители с белыми повязками на рукавах уже разбирают развалины. Много собирается их у стен и заборов, на которых расклеены первые приказы советского коменданта Берлина генерала Н. Э. Берзарина…

В кабинет генерала Леошени ввели Вейдлинга. Он среднего роста, сухощавый, одет в грязноватый мундир с многочисленными орденами. Задаю вопрос бывшему командующему обороной Берлина:

— Где заложены мины замедленного действия?

Вейдлинг отвечает не торопясь, тщательно обдумывая каждое слово. Часто поправляет очки в золотой оправе, видимо волнуется.

— О, беспокоиться особенно не надо. Фюрер дал приказание заминировать Берлин, но к этому времени ни сил, ни средств уже не было. Мины ставили только противотанковые и противопехотные. Здания вообще не минировали.

Затем Вейдлинг стал ругать Гитлера, сваливать всю вину за поражение на эсэсовцев. Прерывая его излияния, спрашиваю:

— Не установлены ли в городе мины, управляемые по радио?

Генерал развел руками:

— Кроме обычных противотанковых и противопехотных мин, мы в городе ничего не использовали. Времени не имели, да и соответствующей техники не было. А что касается радиофугасов, то русские инженеры далеко опередили наших…

Вечером 4 мая начальник инженерных войск фронта генерал Прошляков приказал разминировать территорию бывшего инженерного училища в пригороде Карлсхорст. Срок исполнения очень сжатый — всего два дня. Алексей Иванович предупредил об исключительной важности задания.

В Карлсхорст мы направили роты капитанов А. Будко и В. Пашкова 8-го гвардейского батальона специального минирования. Возглавить работы было поручено заместителю командира батальона майору М. Болтову. Ему помогали заместитель командира батальона по политической части майор М. Боймелыптейн и заместитель по технической части майор М. Меламед.

В районе Карлсхорста много зелени. Застроен он в основном небольшими коттеджами. Сильных боев здесь не было, и пригород мало разрушен.

Тщательно осмотрев училище в Карлсхорсте, противотанковых и противопехотных мин не обнаружили.

— Фрицам в Берлине было не до них, — заметил капитан Будко.

— Да, очевидно, ни мин, ни времени на их установку фашисты уже не имели, — согласился с ним майор Болтов.

Зато в классах училища наши саперы нашли много учебных мин самого различного назначения, известных и неизвестных нам конструкций.

В одной из комнат капитан Пашков заметил какое-то странное вещество, несколько напоминающее по внешнему виду обычную замазку для оконных стекол. Офицер помял вещество в руках:

— И мнется совсем как замазка!

Затем он попробовал это вещество на язык и тотчас же сплюнул — сильно горчит.

Мы предположили, что это пластическая взрывчатка, применяемая шпионами и диверсантами.

Небольшой кусочек «замазки» положили на землю в отдаленном углу сада, окружающего училище. Вставили в вещество капсюль-детонатор с отрезком огнепроводного шпура и подожгли пороховую мякоть шнура. Через несколько секунд грохнул взрыв. Все ясно! Это действительно взрывчатка. Ее тщательно собрали и отправили в штаб инженерных войск фронта: наши специалисты сумеют определить состав этого взрывчатого вещества и его свойства.

Тем временем саперы со щупами и миноискателями очищали территорию училища от взрывоопасных предметов. Их здесь было довольно много: неразорвавшиеся снаряды и авиационные бомбы, ручные гранаты, фаустпатроны, шашки взрывчатых веществ, патроны. Все эти боеприпасы вывозились за город, где и подрывались.

Однако главной задачей наших гвардейцев был поиск мин замедленного действия. Эта операция обычно доверялась самым опытным специалистам, с большим боевым и практическим опытом. Таких в батальоне было немало.

Корпуса инженерного училища осматривались тщательно. Через каждые десять сантиметров по всему периметру фундамента с внешней стороны в грунт втыкались длинные металлические щупы. В подозрительных местах отрывались шурфы глубиной до двух и даже до трех метров.

Внутри зданий тщательно простукивали деревянными молоточками и осматривали каждый сантиметр полов, стен, перекрытий. Все помещения прослушивались пьезостетоскопами. Особенно внимательно проверяли подвальные помещения.

На зеленых лужайках около старых, мрачных корпусов инженерного училища застучали наши передвижные электростанции. Саперы работали и ночью, вооруженные яркими электрическими лампочками. К концу установленного срока майор Болтов доложил командиру бригады:

— Участок инженерного училища Карлсхорст очищен от взрывоопасных предметов. Мин замедленного действия не обнаружено!

Через несколько часов здание инженерного училища в Карлсхорсте стало историческим — здесь 8 мая 1945 года был подписан акт о безоговорочной капитуляции гитлеровской Германии!

* * *

В разноцветных вспышках сигнальных ракет, треске автоматных очередей, винтовочных и пистолетных выстрелах пришел День Победы!