По мере продвижения шоу стену постепенно достраивали, так что к окончанию первой половины концерта туда как раз укладывался последний кирпич. Каждый вечер наша бригада умудрялась завершать стену примерно за 90 секунд. Мы вставляли в музыку определенный объем различных добавок, чтобы укладка последнего кирпича совпадала с последней строчкой «Goodbye Cruel World», последней песни в первом отделении. В завершенном виде стена, составленная из 340 огнеупорных укрепленных картонных коробок, каждая приблизительно 4 фута в ширину, 3 в высоту и 1 в глубину, простиралась на 33 фута в высоту и 260 футов в ширину. В начале второго отделения сплошная стена размещалась прямо перед группой. Она использовалась для демонстрации сегментов анимаций, снятых режиссером Джеральдом Скарфом. В какой-то момент секция подъемного моста в стене опускалась, открывая сцену в номере отеля. В другой момент, во время исполнения композиции «Comfortably Numb», перед стеной появлялся Роджер, тогда как Дэвид играл свое соло, стоя на верху стены.
Коробки были изготовлены из картона таким образом, чтобы их можно было складывать, транспортировать на следующую концертную площадку и собирать на месте. Полые кирпичи бригада строителей стены сцепляла вместе при помощи гидравлических вышек «Джинн», которые поднимались по мере роста стены, в конечном итоге оказываясь в нужном положении. Сооруженную стену поддерживал ряд креплений, которыми можно было (чтобы обезопасить передние ряды публики) управлять во время разборки стены.
Кульминация всей этой истории наступала, когда кирпичи начинали сыпаться. Мы предусмотрели достаточно сложную механику для предотвращения тяжб, госпитализации зрителей и закрытия шоу, ибо кирпичи, пусть даже изготовленные из картона, были на самом деле довольно тяжелыми. После обрушения мы исполняли финальный номер в акустике, подобно труппе бродячих музыкантов.
Еще в прошлое Рождество Фишер и Парк начали работу по воплощению идей Роджера в реальность. Марк Фишер — после работы с надувными свиньями во время тура «Animals» — в течение записи альбома по сути колесил по всему югу Франции. Таким образом, когда шоу был дан зеленый свет, дело было только за созданием трехмерных версий его рисунков, а не мучительного старта с самой начальной точки. (Марк был еще одним архитектором в нашей компании — в конце 1960-х годов он посещал училище Архитектурной ассоциации в Лондоне и даже подписал «Pink Floyd» для выступления на одной вечеринке в 1966 году, где, как он припоминает, нам заплатили меньше, чем группе «The Bonzo Dog Doo-Dah Band»). Однако даже при всем сэкономленном времени возникали бесчисленные механические проблемы. Технические репетиции проходили в Штатах. Это было самое практичное решение: там имелась отличная инженерная поддержка, а подходящее место в студии «Culver Sity», что в Лос-Анджелесе, было доступно за весьма умеренную цену на целых две недели. На репетициях начались первые трудности. Вышки «Джинн» казались строителям стены невероятно шумными, а первые эксперименты по сносу стены едва не уничтожили всю сценическую аппаратуру. Чтобы защитить наше оборудование, спешно были разработаны и изготовлены крупные стальные клетки. Кроме того, нашлась какая-то магическая смазка для «Джиннов» поистине космического качества. Репетиции продолжились, и к началу февраля мы уже переместились на Спортивную арену Лос-Анджелеса для двухнедельной генеральной репетиции перед первым шоу, намеченным на 7-е число.
В вечер перед открытием мы попробовали прогнать все шоу. Однако во время генеральной репетиции нам пришлось признать, что, хотя большая часть нашей техники работала, сценическое освещение оказывалось попросту ниже всяких стандартов. Последовал лихорадочный поиск — сперва козла отпущения, а затем спасителя. В итоге Стив позвонил Марку Брикмену, которого Роджер приметил на представлениях Брюса Спрингстина.
Марк, знавший кое-кого в организации «Floyd», решил, что это розыгрыш и его друг изображает Стива и звонит с тем, чтобы сказать, что достал для Марка билеты на представление, намеченное на следующий вечер. Да, сказал Марк, он будет счастлив туда пойти. Нет, возразил Стив, ты не понял. Марк, родом из Филадельфии, занимался освещением еще с подросткового возраста, работая в музыкальном бизнесе с такими артистами, как Джонни Матис или уже упоминавшийся Брюс Спрингстин, а в последнее время занимался различными ТВ-шоу в Лос-Анджелесе. Марк припоминает, что телефон зазвонил в час дня, а в три он уже прибыл на шоу.
Джерри Скарф и Роджер быстро просветили его насчет программы и объяснили, что репетиция состоится в тот же день, в 7 часов вечера. Когда Марк тем вечером вернулся, Роджер сказал: «А мы и не чаяли еще раз тебя увидеть…» Последовало несколько неловкое совещание, после которого Грэм Флеминг был освобожден (сиречь уволен), а Марк также был освобожден (сиречь продолжил исполнять свои новые обязанности). Учитывая нехватку времени, он был весьма благодарен Робби Уильямсу и Марку Фишеру, которые оказали ему колоссальную помощь.
Вечеру открытия оказалась придана дополнительная драматичность, когда после вступительного взрыва вдруг загорелся занавес. Этот самый занавес продолжал дымиться до тех пор, пока Роджер не крикнул «стоп!» и перестал играть. Тем временем члены бригады, вооруженные огнетушителем, вскарабкались на самую верхотуру и потушили пожар. К тому времени зрительская аудитория и исполнители сплотились благодаря общим переживаниям, так что шоу смогло продолжиться. Поскольку крик «стоп!» казался частью представления, Роджеру затем потребовалось убеждать хорошо вышколенную дорожную бригаду в том, что на сей раз эти слова были вызваны чрезвычайной необходимостью.
В какой-то момент кто-то высказал предложение о том, чтобы шоу перемещалось, а не было статичным событием лишь в нескольких крупных городах. Концепция гигантского слизняка с достаточным местом для всего шоу плюс публика всем понравилась, однако к счастью для дизайнеров, дорожной бригады, исполнителей и экспертов по технике безопасности она так никогда и не воплотилась в реальности. Мы вернулись к более простой идее об одном из самых кратких «мировых туров» в рок-истории: семь вечеров в Лос-Анджелесе, пять в «Нассау-колизее», что в Нью-Йорке, шесть представлений в «Эрлс-Корте» в августе 1980 года, восемь в Дортмунде в феврале 1981-го — и еще пять вечеров в «Эрлс-Кортс» для обеспечения достаточного метража киноверсии.
Почти все шоу прошли достаточно безмятежно. Единственная заминка случилась, когда Вилли Уилсон, барабанщик суррогатной группы, свалился с температурой на несколько часов как раз перед началом одного из представлений. К счастью, Клайв Брукс, мой давнишний техник по барабанам, сам по себе является очень способным ударником. Ветеран одной из английских блюзовых групп, «The Groundhogs», Клайв занял место Вилли и отыграл все части, требовавшиеся для двух следующих вечеров. С тех пор в его голосе слышалось радостное предвкушение всякий раз, как я во время гастролей начинал проявлять признаки хотя бы малейшего недомогания.
Шоу оказалось отрепетировано гораздо серьезнее, нежели все, что мы делали до тех пор. Оно также отличалось особенной технической продвинутостью. В своем роде это представление оказалось предшественником тех туров, которые позднее организовывали мы с Дэвидом, а также сольной работы Роджера. Кроме того, мы обнаружили, что нерегулярная структура помогала нам обходиться без «плохих» вечеров. Успех шоу сделал игру колоссальным удовольствием, однако недостаток возможностей импровизировать или менять музыку начинал немного надоедать. Требования построения стены означали, что один не вовремя засунутый кирпич или излишне торопливый строитель могли повлиять на длину каждого отделения, и для ключевых моментов у нас имелись различные вставки или купюры.
К моменту пятидневного марафона в «Эрлс-Корте» в июне 1981 года шоу уже шло как по маслу. Однако эти пять вечеров также стали последним разом, когда Роджер, Дэвид, Рик и я играли вместе, как это было в течение почти полутора десятилетий. Взаимоотношения в группе во время тура ухудшались гораздо быстрее, нежели во время записи. Самое откровенное указание на такое положение дел можно было видеть в закулисной зоне «Эрлс-Корта», где у каждого члена группы имелась своя индивидуальная гримерка «Портакабин». Кабинки Роджера и Рика стояли спиной к ограждению. Думаю, у каждого из нас проходили после шоу индивидуальные вечеринки, на которые мы аккуратно старались друг друга не приглашать.