Одним из таких парней был рок-певец и парикмахер (это всегда плохое сочетание) по имени Рон, которому нужна была квартира. Я позволил ему остановиться у меня. У него была куча подруг, и вскоре у нас была своя маленькая тусовка. В «Мьюзик Плас» я встретил фигуристую девчонку по имени Алли, и мы, фыркая, как слоны, от транквилизатора «Канебенол» («Canebenol»), попивая пиво, зависали в рок-клубе под названием «Starwood». Затем мы возвращались назад в мои апартаменты, трахались и слушали «Runt» Тодда Рандгрэна. У меня были бесплатные наркотики, записи и секс, который я хотел. Также я купил автомобиль, «Плимут» 49-го года ('49 Plymouth), который стоил сто долларов и был таким дерьмовым, что, когда я решил заехать за Алли домой к его родителям, мне пришлось въезжать в горку задним ходом, потому что двигатель отказывался ехать туда по-другому.

Затем меня уволили из «Мьюзик Плас». Управляющий обвинил меня в краже денег из кассы, а я послал его.

"Сам пошёл!", — завопил он мне в ответ.

Ослеплённый гневом, я бил его кулаком в лицо и в живот. Я вопил: «Ну! И что ты мне сделаешь?"

А сделать он мог немногое: у него была одна рука.

Но самое плохое было то, что он был прав: я крал деньги из кассы. Я был неуравновешенным парнем, который не любил, когда его обвиняли, даже, если это было заслуженно.

В конце-концов я нашёл работу, продавая пылесосы «Kirby» по телефону, но это было не единственное, чем я занимался. Один из продавцов рассказал мне о работе по чистке ковров, которая была доступна любому, кто имел автомобиль. Так что я взял работу по паровой чистке ковров с единственной целью — проникать в жилище людей, устанавливать отпариватель перед дверью в спальню, дабы держать хозяев на расстоянии, а самому в это время потрошить их аптечки в поисках наркотиков. За дополнительные деньги я приносил с собой бутыль с водой и говорил людям, что это — средство для пропитки ковров «Scotchgard», и, типа, я могу обработать их ковры так, чтобы грязь больше не приставала к ним. Я объяснял, что текущая цена — 350$ за обработку всего дома, но т. к. я — студент, совмещающий работу и учёбу, я сделаю это за сто баксов, если они заплатят мне наличными и сохранят это в тайне. Так что я ходил по всему дому, разбрызгивая воду и воруя всякую всячину, в надежде на то, что они не заметят этого в течение нескольких дней.

У меня появилось достаточно много денег, но я все еще не платил за квартиру. Жилой комплекс, где я обитал, был похож на Мелроуз Плэйс для бомжей. Моими соседями была молодая пара, и, когда они ссорились и разбегались, я стал трахать жену, пока муж не возвращался назад. Затем мы с ним подружились и занялись продажей "колёс", потому что в том месяце они вошли в моду. Кажется, я дошёл до того, что глотал их столько же, сколько и продавал.

В то же самое время я начал организовывать свою первую группу, объединившись с Роном и некоторыми его друзьями: девчонкой по имени Рэкс (Rex), которая пела и пила как Дженис Джоплин (Janis Joplin), и ее другом, которого звали Блэйк или как-то так. Мы назвали себя «Rex Blade», и, надо сказать, мы отлично смотрелись. У нас были белые штаны, со шнуровкой спереди и сзади, обтягивающие черные топы и крысиные волосы, которые напоминали волосы актёра Лейфа Гэрретта в плохой день. Мы репетировали в офисном здании рядом с тем местом, где играли «Mau Maus». К сожалению, звучали мы не столь же хорошо, как выглядели. Вспоминая прошлое, я понимаю, что единственной вещью, для чего нужна была «Рэкс Блэйд», было то, что это служило хорошим оправданием для потребления наркотиков, к тому же, я всегда мог наплести девчонкам, что играю в рок-группе.

Как обычно, мое дерьмовое отношение сделало и этот период моей жизни весьма коротким. Я думаю, что все мои переживания были всегда настолько короткими и преходящими, что, если хоть что-нибудь начинало обретать черты стабильности, я впадал в панику и, в конце концов, спасался бегством. Так что, я был отвергнут «Rex Blade», ибо совершил классическую ошибку для музыканта из начинающей рок-группы, которую многие совершали до меня и будут совершать до скончания времён. Это случается, когда ты впервые начинаешь писать песни. Твои слова кажутся очень важными, ты имеешь собственное видение, которое не совпадает с видением других. Ты слишком самовлюблен, чтобы понять, что единственный способ становиться лучше — это слушать других людей. Эта проблема возникла из-за моего упорства и непостоянства. На месте Рекс или Блэйка я тоже вышвырнул бы меня из группы, вместе с моими песенками в три аккорда, которые я считал просто шедеврами.

Несколько дней спустя, полиция постучала в мою дверь и выбросила меня на улицу. После полутора лет неуплаты за квартиру я был, наконец, выселен. Я переехал в гараж, который я нашел по объявлению за сто долларов в месяц. Я спал на полу без обогревателя и без какой бы то ни было мебели. Все, что у меня было — стереосистема и зеркало.

Каждое утро я глотал горстку "колёс" и отправлялся на смену на фабрику в Вудлэнд Хиллс, где с 6-ти утра до 6-ти вечера мы опускали компьютерные платы в какой-то химический раствор, который мог легко растворить руку. После работы там, мы играли весь день в настольный теннис и дрались с мексиканцами (не такое уж и плохое времяпрепровождение; позднее мы развлекались таким образом с моим полумексиканцем, полублондином вокалистом), затем я ехал прямо в винный магазин «Магнолия Ликер» на Бербанк Бульвар и работал там с 7-ми вечера до 2-ух утра. Прежде, чем отправиться домой, я запихивал столько бутылок с выпивкой в свои ботинки, сколько мог унести, и за час доезжал до своего гаража. Я с жадностью выпивал принесённое мной бухло, вставал перед зеркалом и начинал трясти своей пышной черной шевелюрой, кривить рот в ухмылке, крутить гитару вокруг шеи и валяться по полу, пытаясь изобразить Джонни Тандерса из «Нью-Йорк Доллс», пока не отрубался от усталости и выпитого спиртного. Очнувшись, я совал в рот ещё несколько пилюль, и всё начиналось сначала.

Всё это было частью моего плана: я не собирался бросать работу, пока у меня не будет достаточно денег, чтобы купить оборудование, мне необходимо было создать группу, которая либо станет безумно успешной, либо привлечёт массу богатых тёлок. В любом случае, я был настроен на то, что никогда больше не буду работать. Для того, чтобы иметь дополнительные наличные, всякий раз, когда кто-то приходил, чтобы купить спиртное, я пробивал в чеке только половину цены товара. Я записывал для себя не пробитые суммы, а затем брал деньги из кассы и клал их себе в карман. Так что к концу ночи, трахнув магазин, я становился богаче на целых восемьдесят долларов. В моём «бухучёте» я никогда не ошибался больше, чем на доллар: я отлично усвоил урок «Мьюзик Плас».

Однажды ночью, когда я хорошо поддал, в «Магнолия Ликер» вошёл ссутулившийся рокер с черными волосами. Он напоминал жуткий вариант Джонни Тандерса, поэтому я спросил его, играет ли он музыку. Он кивнул, что играет.

"Что ты слушаешь?" — спросил я.

"«The Paul Butterfield Blues Band» и Джеффа Бека", — ответил он. "А как относительно тебя?"

Я был разочарован, что у этого горбуна, который выглядел настолько безумно, был такой ущербный и предсказуемый вкус. Я отбарабанил список крутой музыки, которой я увлекался — «Dolls», «Aerosmith», «MC5», «Nugent», «Kiss» — а он только высокомерно посмотрел на меня.

"О, — сказал он сухо, — я-то слушаю настоящих музыкантов".

"Да пошёл ты, мужик", — выпалил я в ответ. Напыщенный кусок дерьма.

"Нет, это ты пошёл", — сказал он не злобно, но твердо и уверенно, как будто скоро я должен был убедиться в ошибочности своих выводов.

"А ну, вали из моего магазина, засранец". Я притворился, будто собираюсь перепрыгнуть через прилавок и надрать его Джеффа-Бека-любящую задницу.

"Если ты хочешь увидеть настоящего гитариста, приходи посмотреть на меня сегодня вечером. Я играю вниз по улице".