— Главное — не средства. Не хватает времени. Если хотим выжить — приходится и им идти в бой... В первой волне!

— Да, ситуация... Но они действительно многое могут! На самом деле даже общение у них между собой существует. Сетевое, правда. Там они все когда-то и перезнакомились, в сети... Еще готовят группу для штурмовых отрядов, слышал, «Дым победы»? Или просто — «Дым»? По этой игре фильм сняли. Ни о чем, правда, я смотрел...

— Со Стирателями Бессмертных понятно. И даже Кровавых демонов я могу понять. Но отчего девчонка, которая могла бы играть совсем в другие игры, решила освоить «Зигзаг-52» да еще самую сложную версию — под имитационную приставку с педалями и джойстиком вместо обычной клавиатуры? И даже начав играть — почему именно «Великая Мамба»? Не могла что-то попроще выбрать? «Луна» какая-нибудь, «Фея», например, еще что-то.

— Во-первых, детская психология. Лет в десять, скорее всего, она и была «Луной» или «Феей». Когда играла в куклу Фарби, слышал? Фарби на прогулке, Фарби-водолаз, Фарби-охотница, горнолыжница, парикмахер...

— Слышал. Потом в нелегальной сети появилась «Фарби-проститутка» и верх идиотизма — «Фарби — пилот истребителя». Вот. Выбери свой наряд и прическу перед рейдом — подготовка к вступлению в ряды потребителей... Но затем, наконец-то поняв, что истребитель из Фарби, как из осла одуванчик, и что в жизни все абсолютно по-другому, без слащавостей и перепрыгиваний из платья в платье, Каталина перешла на другие игры. «Зигзаг-52», «Дым». Только в ее голове уже навсегда поселилась кукла Фарби, которой надоело оставаться куклой. И, услышав песню, она стала «Великой Мамбой». Чтобы казаться окружающим ужасной и способной натворить много дел. Потом не стало родителей. Приют. Сеть. Окончательный диагноз.

— Жалко девчонку. — Джокт продолжал смотреть на бритый затылок и наивные сережки-клипсы, все еще не угадывая в ее силуэте хоть что-нибудь, что отличало бы девочку от мальчишки.

Сама Каталина, пока пилот с медиком вели разговор, даже не обернулась. Хотя наверняка должна была почувствовать чужое присутствие.

— Да, жаль. Им проводят быстрый курс модификаций, чтобы сразу не загнулись, и кидают в самое пекло. Вот она, можно сказать, свое уже отработала. В первом бою — четыре «Кнопки». Ребра, правда, переломаны и ключица. Ускорения с перегрузками были настоящими. — Медик посмотрел на Джокта так, будто пилот был виновен в переломах Каталины.

Но Джокт не замечал взгляда, думая: «Ох, черт! Значит, именно про нее, про эту девчонку-подростка говорил Спенсер. Выходит она — живая легенда?»

— Почему же, раз она отработала, не отправить ее на Землю? Не вылечить, в конце концов, за счет Правительства и хайменов?

— Не знаю. Такие расходы, наверное, не заложены в бюджете.

— Как же так?

— Не знаю, — повторил медик, — но это не новость. Я вот недавно читал, что когда-то давным-давно, в каком-то из государств, в аграрном, кстати, государстве, расходы на содержание власти оказались больше, чем на развитие аграрного сектора. Теперь — такие вот пилоты... Ладно, — медик понял, что заболтался, — время идет, а мне ее покормить нужно. И отвести на горшок.

— На... куда? — переспросил Джокт.

— В туалет! И покормить с ложечки! Ты что же думаешь? Что она просто притворяется? Или заигралась чуть дольше обычного? Это болезнь, Джокт. Я не могу просто помахать у нее перед носом и попросить вернуться к реальности, где нужно есть, спать, ходить в туалет... Там ее реальность. — Он ткнул в кажущийся сейчас ненавистным экран. — Там, а не здесь! Нас с тобой для нее просто не существует! Так, сквозняк из потустороннего мира... Только — Вечная Игра. Улавливаешь? Они умирают от истощения организма, от запоров, раннего геморроя и общих инфекций. Через несколько лет такой жизни, даже если кто-то начнет присматривать, начинается необратимое разрушение оболочки глаз, малокровие, спазмы, не помогают никакие защитные фильтры, рак мозга, понимаешь? Вот что их ждет. Быстрому излечению болезнь поддастся только на ранней стадии, когда можно просто отключить экран, шлепнуть по заднице и отправить играться со сверстниками куда-нибудь на улицу. Было бы кому шлепать, и если найдутся те самые сверстники, которых тоже оторвали от сетевой игры... А сейчас уже поздно. Отключить игру — и они сходят с ума окончательно. А постепенный вывод, отучение от наркотика занимает время, много времени. Которого у пас нет. Ты сам так сказал. Так что давай... Приятно было пообщаться.

Медик, не дожидаясь ответа, подошел к Каталине, которая по-прежнему никак не реагировала на присутствие и разговор, и действительно не стал махать перед ней руками, не стал отключать монитор, а пробежался по клавиатуре, которая находилась слева от монитора, в стороне. Потому что сейчас вместо клавиатуры Лина-Каталина-Великая Мамба, пилот, уничтоживший разом четыре единицы инопланетной техники, и просто несчастная девочка, без прошлого и без будущего, использовала джойстик, в точности копирующий джойстик «Зигзага». А ноги ее мелко вздрагивали в коленях, когда ей требовалось, микрон за микроном, пользоваться педалями управления.

А ведь она не ждет за свою победу никаких благодарностей или наград, вдруг подумалось Джокту. И почему-то сразу стало стыдно собственных медалей, полученных, как ему показалось, за несравненно меньшие заслуги. Да, он тоже сжег несколько «Кнопок», но ведь на то он и действительный пилот, это его работа, к этому его готовили. В случае с Каталиной все обстояло по-другому...

Когда медик нажал запуск команды, ожили динамики. Девочка-пилот вздрогнула, как от удара; видимо, в наушниках появились такие же потусторонние звуки, что лились из динамиков.

Это была песня. Та самая, которую упоминал медик. Кажется, Джокт слышал ее когда-то давно, еще на Плутоне.

— Старый хит! Ее любимая! — подтвердил медик. — Кстати, вот тебе и ответ, почему Мамба еще и Великая, а не какая-нибудь «просто гадюка».

Потом медик снова коснулся клавиатуры, и Джокт поразился, насколько быстро порхали его пальцы.

В левом углу экрана появилась надпись: «Сообщение! База — Великой Мамбе! Прервать миссию! Сообщение! База — Великой Мамбе...» И побежало, зациклилось в непрерывную ленту. Каталина тут же выпустила гашетку и вытянула под столом ноги. Видимо, и руки, и ноги у нее сильно затекли. А скафандра, чтобы восстанавливать кровообращение, или хотя бы его компьютерного аналога-приставки, толстого комбинезона с силовым каркасом, на ней не было.

Медик, которого теперь хотелось назвать жестокой нянькой, не церемонясь, подхватил враз обмякшую девочку-пилота и повел, подталкивая, в угол каюты, где находились душевая с туалетом.

— Ну что смотришь? Думаешь, мне приятно? Век бы с ней не возился! Всю новую формацию собрали в одном кубрике, а для нее и еще двоих не хватило места. Вернее, места не хватило для трех компьютеров, и так кубрик в игровой салон превратился... Пришлось устроить к вам на палубу. Ее. А тех двоих — на Вед-седьмую... Вот и бегаю к ней по часам, как заведенный, чтобы она получала нужные калории и вовремя избавлялась от ненужных. Помоги лучше брюки стянуть!

Джокт сделал два неуверенных шага, сильно сомневаясь, что ему стоит за это браться, и с удивлением отметил, что ноги у нее действительно не мальчишеские — длинные, даже кое-где с округлостями под обтягивающей тканью брюк. Еще там, где у девушек полагается находиться женской груди, тоже выступали два закругленных холмика, размером с яблоко. Впрочем, блузка была свободной, не в обтяжку, и немного скрадывала... Джокт чуть не добавил: «радиусы».

А вот лица девочки-пилота ему рассмотреть не удалось. Потому что на лице Каталина носила маску — стереоэкранную приставку наподобие маски для ныряния, скрывающую лицо до подбородка и с прорезями для носового дыхания. В принципе, увидев наушники-ракушки, можно было догадаться, впрочем, маска-экран крепилась с помощью микроприсосок к вискам, поэтому не имела ремешков и застежек, которые были бы видны на затылке.