Но мне больше запомнился рассказ, который я услышал от Софьи Павловны: Андрей Владимирович еще не вернулся, и я ждал его, сидя за столом в большой, старинно-русской гостиной дома Ассмусов со множеством венских стульев и кадушек с фикусами. Софья Павловна угощала меня чаем и рассказывала о жизни: первые их девочки родились еще в Германии, сразу после войны. Голод. Собирали на свалках отбросы. Кормили детей кашицей из размятой картошки и моркови. Решили эмигрировать в Америку, но туда «брали» с относительно хорошим здоровьем, а у Андрея во время бомбежек была повреждена рука. Но потом руку удалось восстановить после тяжелой операции, благо у самой Софьи Павловны было медицинское образование, диплом врача.
Когда приехали в Нью-Йорк — сначала жили в одной комнате с братом Андрея, который приехал туда раньше. Потом их отправили в Филадельфию. Там Андрей наконец нашел работу: начал переводить с русского технические статьи для библиотеки Конгресса. Потом он нашел работу и в самой библиотеке, и семья переехала в Вашингтон. Жили в большом многоквартирном доме на горе. На машину денег не было, а все магазины были под горой. С тяжелыми сумками карабкались наверх. Экономили каждую копейку. Не было стиральной машины. Стирали в кухонной раковине и в ванной, несмотря на то что на первом этаже дома была прачечная самообслуживания. Она стоила двадцать пять центов, но приходилось даже такие гроши экономить, поэтому стирали дома. Но белье надо было сушить, а соседи ругались. Поэтому в парке рядом с домом повесили веревку и вешали там белье ночью, чтобы никто не видел.
Потом Андрея приняли на работу в учреждение — предшественник КРРЕЛ, и они должны были переехать в место, где это учреждение находилось, в штат Иллинойс, под Чикаго. Сняли дом. Андрей оставил в нем семью, а сам поехал на полгода в командировку в Гренландию. Но оказалось, что до Ассмусов в этом доме долго никто не жил, он стоял брошенным, неубранным. Когда туда приехали Ассмусы, оказалось, что в нем уже жили несметные полчища мышей. А дети были совсем крошки. Кое-как удалось справиться с этой проблемой.
Со временем стали обживаться. Вернулся Андрей, пожил немного, его снова отправили, теперь уже в Антарктиду, на восемь месяцев. И вдруг через месяц — телефонный звонок: «Это миссис Ассмус? Говорят из Красного Креста. Только что в Антарктиде разбился самолет. Экипаж и пассажиры погибли. По документам в нем должен быть и ваш муж. Но он не числится в списке погибших. Так что, мы надеемся, все будет хорошо…»
В этот момент на нервной почве Софья Павловна ослепла. Только через несколько дней, после того как стало известно, что Андрей жив, постепенно начало восстанавливаться зрение. Потом тяжело болели дети. Одно время считали, что у Ирины лейкоз. Правда, диагноз этот потом, к счастью, оказался ошибочным. «Вот так, Игорь Алексеевич, жизнь — нелегкая штука…» — закончила рассказ Софья Павловна, увидев в окно, что подъехал Андрей Владимирович.
Он вошел в дом энергичный, веселый, горячий от только что законченных споров. С ним мы всегда разговаривали о науке, политике, искусстве, любили посидеть за партией шахмат, ходили в кино, но никогда не говорили о жизни.
Ассмус вместе с группой других ученых и военных своего ведомства считал, что лучшим способом сохранения счастья и безопасности своей страны является стремление к дружеским, рабочим отношениям даже с теми странами, которые считались некоторыми из его начальников потенциальными противниками. К счастью, другая часть этих начальников думала так же, как Ассмус. Поэтому его стремление к контактам КРРЕЛ с советскими учреждениями, занимающимися Севером, Антарктидой, вечной мерзлотой, получило развитие. Ученые из КРРЕЛ не раз посещали Советский Союз, ездили в Якутск, в Сибирь, осматривали БАМ. Советские специалисты по приглашению КРРЕЛ побывали во многих местах Аляски, ознакомились с новыми гигантскими нефтепроводами, аэродромами, морскими буровыми установками, которые спешно строились американцами вследствие нефтяного бума Аляски. И конечно же одним из тех, кто путешествовал с советскими специалистами по Аляске, смотрел на просторы Сибири, на достопримечательности Москвы и Ленинграда, был и Андрей Владимирович. Мы виделись с ним не только в Америке, но и в Москве, где он бывал всегда проездом — ехал куда-нибудь на восток или север СССР или возвращался из этих поездок домой в США.
С удовольствием вспоминал Андрей Владимирович встречи, беседы, проявления московского и сибирского гостеприимства. Самым любимым кушаньем его были сибирские пельмени.
Когда Ассмус работал в нашей Библиотеке имени Ленина, я брал его с собой перекусить в похожий на аквариум стеклянный кубик кафе самообслуживания под названием «Пирожковая», расположенное как раз напротив библиотеки. В Америке обычно угощал Ассмус. А здесь хозяином был я. В первый раз я купил своему гостю по его просьбе весь набор: пельмени со сметаной, пельмени с маслом, пельмени с уксусом. Андрей Владимирович ел, как пионер пионерлагеря в «родительский день». Я быстро справился со своей порцией и терпеливо ждал, подперев рукой щеку, с удовольствием глядя на своего гостя. Соседом нашим по столику был какой-то не очень уж молодой милиционер — сержант, видимо только что сменившийся с дежурства. И было видно, как после традиционного для этой пирожковой бульона с пирожками усталость начала сходить с лица милиционера. Вот он уже расстегнул свой китель и с явным одобрением и даже покровительством смотрел, как уплетает пельмени этот пожилой, явно приезжий улыбчивый сосед. Как удивился бы милиционер, если бы узнал, что этот скромно одетый, вспотевший от еды «провинциал» является научным руководителем одного из крупных, всемирно известных инженерных центров Америки.
И все же не без волнения покидал я своих раненых полярников в Новой Зеландии, отправляясь в КРРЕЛ, чтобы в течение шести месяцев поработать в этом учреждении. Мне было очень интересно познакомиться со структурой и методами работы этого уникального института. Хотя я уже немало знал о нем.
КРРЕЛ — это научно-исследовательский институт, который является головным правительственным учреждением США, ответственным за изучение природы в холодных районах и разработку методов строительства, передвижения, жизни и работы в этих районах. Изучение холодных районов включает Арктику и Антарктику, но наиболее важными для изучения считаются в КРРЕЛ населенные, сезонно-холодные районы более низких широт, где зима сопровождается наличием большого количества снега и льда. Необходимость в создании учреждения, подобного КРРЕЛ, стала ясна в США еще во время второй мировой войны, когда возросшая активность США потребовала проведения различных операций и строительства во многих частях земного шара, где имелась сезонная или вечная мерзлота, лед и снег в количестве, ставящем специальные проблемы для жизни и деятельности человека. Все научные исследования, опыты и разработки, связанные с такой деятельностью, были подчинены в то время корпусу инженеров армии США, в котором для этой цели были организованы два учреждения. Одно, расположенное вблизи Чикаго, являлось головным в области научных разработок и занималось испытаниями и «внедрением» новой техники. Большая часть деятельности второго касалась разработки и испытаний методов создания и эксплуатации посадочных полос на льду и снегу. В 1961 году эти организации слились вместе, образовав КРРЕЛ.
Местом для КРРЕЛ была выбрана окраина маленького городка Хановер в штате Нью-Гемпшир, примерно в четырехстах километрах от города Бостон. Два предшественника КРРЕЛ помещались на территориях больших военных лагерей (фортов), КРРЕЛ же расположен автономно, в стороне от таких баз. Случилось это так. В городе Хановер помещался один из лучших в США частных колледжей — Дартмут Колледж. Когда в фортах не оказалось места для строительства КРРЕЛ, Дартмут Колледж продал армии прекрасный участок земли на высоком берегу реки Коннектикут. По-видимому, Дартмут Колледж считал, что КРРЕЛ может стать хорошим местом для практики студентов его инженерного факультета и для научной работы преподавателей факультета. Эта идея не вполне осуществилась. По соображениям секретности во время «холодной войны» преподаватели и студенты долго не допускались в КРРЕЛ. Только в семидесятых годах научному составу КРРЕЛ удалось добиться того, что в работе КРРЕЛ стали участвовать как преподаватели Дартмут Колледжа, так и иностранные ученые. Я еще не знал тогда, что в середине восьмидесятых годов КРРЕЛ снова закроется.