Мария Баррет

Элли

ПРОЛОГ

Лондон, январь 1965

Сознание ненадолго возвратилось к женщине. Сквозь занавески сочился свет, и она смогла различить темную фигурку в углу комнаты. Ее ребенок! Маленькое хрупкое тельце было неподвижно, но по тяжелому прерывистому дыханию она поняла, что дочь жива.

Из последних сил женщина потянулась к телефону, но лишь смахнула трубку. Резкая боль пронзила ей грудь. Она рухнула на постель — на простыни хлынула кровь.

И все же зов о помощи был услышан.

Закончивший ночное дежурство портье проходил мимо гостиничного коммутатора и увидел мигающую лампочку «вызова». Надев наушники, он подключился к линии в ожидании ответа. «Помогите» — услышал он откуда-то издалека. Не раздумывая, он набрал 999 — номер «скорой помощи».

Включилось табло: «Срочный вызов!»

Энтони Мур резко поставил чашку с кофе на стол и направился к выходу. Дежурная бригада устремилась за ним. Прибыла карета «скорой помощи».

— Поаккуратнее! — приказал доктор.

Носилки вытащили из машины и поставили на каталку.

Ежесекундные голубые блики озаряли все вокруг ярким мертвенным светом.

— Что там стряслось? — Наклонившись над носилками, доктор Энтони окинул взглядом маленькую девочку. Ее личико было в синяках и кровоподтеках.

— Мы нашли ее без сознания. Затрудненное дыхание, учащенный пульс, тахикардия. Тяжелые раны на теле и плечах.

— Ясно. Приподнимите ее.

Медсестра приподняла носилки. Энтони снова взглянул на девочку и быстро надел ей кислородную маску. Ребенок задыхался.

— Рентген! Немедленно!

Один из врачей «скорой помощи» взялся за каталку, другой подхватил кислородный баллон. Миновав входные двери, они побежали по коридору.

— Где вы нашли ее? — спросил Энтони.

— Найтсбридж, отель «Гайд-парк». Когда мы приехали, ее мать была уже мертва. Обе жестоко избиты.

— Господи помилуй! — Энтони повернулся и поспешно вышел.

В рентгеновском кабинете медсестра держала задыхающуюся девочку перед аппаратом.

— Хорошая девочка! Вдохни. А теперь задержи дыхание. Умница. — Ребенок то приходил в себя, то снова терял сознание.

Медсестра взглянула на вошедшего Энтони.

— Ей хуже. Пульс прерывистый.

Энтони склонился над ребенком.

— Приди в себя, малышка, хоть на несколько минут, — ласково шептал он. — Продержись еще немного, чтобы мы знали, как тебе помочь!

Доктор прикоснулся к волосам девочки с запекшейся кое-где кровью.

— Бедняжка!

Он заставил себя задуматься. Эмоции отступили.

— Что ж, — сухо проговорил он. — Теперь давайте разбираться.

— Пневмоторакс! Правое легкое не работает. — Энтони швырнул снимок на край стола и бросился к койке. — И цианоз. Когда же это случилось?

Он взял маленькие ручки девочки в свои, посмотрел на ногти. Они были синие.

— Скопление воздуха в плевре. Будем удалять. — Он приготовил все необходимое для местной анестезии и, закатав свитер ребенка, сделал инъекцию в грудь.

— Ну же, маленькая! — бормотал он. — Не подведи.

Энтони ввел иглу отсоса воздуха в грудную клетку.

— Откачиваю воздух!

Все были наготове. Энтони подсоединил к другому концу трубки, отходящей от отсоса, герметично закрытый сосуд с водой.

— Продержись, малышка, еще только несколько секунд…

Дыхание у ребенка не улучшалось, губы по-прежнему были ярко-синего цвета. Держа ее, Энтони чувствовал бешеный стук ее пульса.

— Держись, ну пожалуйста… Держись! — уговаривал он девочку.

— Воздух удален! — Сестра отсоединила пустой сосуд. Энтони прикоснулся к щечке ребенка.

— Молодец! Умница!

— Пульс улучшается, — сказала сестра, державшая ребенка за запястье. — Дыхание восстанавливается. — Посмотрев на прибор, она добавила: — Кровяное давление растет.

Энтони увидел, что веки девочки дрогнули.

— Порядок! Она приходит в себя.

— Все отлично, крошка! Тебе уже лучше? — Он вдруг заметил, что глаза у нее яркого фиалкового цвета.

— Ее состояние стабилизируется, доктор Мур.

Энтони бережно опустил ребенка на подушки:

— Подготовьте ее. Я хочу сейчас зашить эти раны.

Доктор задвинул занавески вокруг кровати и пошел к раковине. Подставляя руки под струю горячей воды, он вдруг впервые за много лет почувствовал, что его пробирает дрожь.

Спустя два дня Энтони снова оказался в больнице.

Время близилось к вечеру. Энтони не дежурил, но ему захотелось вдруг навестить свою маленькую пациентку. Пройдя в конец палаты, он присел на край кровати, улыбнулся и заговорил с ней спокойно и медленно. Лицо ее — бледное, в царапинах и еще не сошедших синяках — было совершенно отрешенным. Какие холодные и пустые глаза!

Оставаясь сидеть, Энтони замолчал. Ему не хотелось покидать ее. За прошедшие два дня половину своего дежурства он находился рядом с девочкой, разговаривал или читал, стараясь найти возможность общения с ней. Зачем он это делал, Энтони не знал. Что за сентиментальную струну она в нем заставила зазвучать? Ему хотелось заботиться о ней, защищать ее. Как-то даже неуместно для профессионала. Он с головой погружался в работу. Тщетно!

Взглянув на часы, он понял, что уже поздно, и встал.

— Я приду к тебе завтра. — Маленькая девочка никак не реагировала на его слова. — И мы закончим сказку, которую начали вчера. А ты знаешь, кто такой Кристофер Робин?

При этих словах девочка повернула личико.

— Молодец, помнишь! — радостно воскликнул он и тут же услышал кашель за спиной. Энтони оглянулся и встретился с враждебным взглядом мальчика лет семи.

— Ладно, сейчас я ухожу.

Некстати улыбнувшись мальчику, он молча пошел к выходу из палаты. Шум детских голосов остался за спиной.

На следующее утро, закончив дежурство, Энтони шел по коридору, когда услышал, что в больнице находятся полицейские, интересующиеся его маленькой подопечной. Несмотря на усталость, он захотел встретиться с ними.

Полицейские расположились в сестринской, куда он и направился.

— Доктор Мур! — представился он, войдя в маленькую комнатку.

— Доктор, — заговорила старшая сестра. — Это сержант Брайндли, представитель криминального отдела лондонской полиции, и мисс Меррон из Всемирного совета мира. Они интересуются девчушкой с девятой койки. Доктор Мур как раз дежурил в ту ночь, когда ее привезли, — пояснила старшая сестра.

Сержант Брайндли взглянул на Энтони.

— Хотелось бы услышать ваш рассказ, доктор Мур.

Энтони кивнул головой. Но вместо того чтобы начать рассказывать, ринулся в бой сам.

— А вам что-нибудь удалось выведать у девочки?

— Нет. Она очень замкнулась, не так ли?

— Да. — У Энтони возникло желание защитить девочку. — Но это вполне объяснимо. Малышка поступила в ужасном состоянии.

— Представляю себе, — коротко бросил сержант; у него не было времени на сантименты.

— Ведь мать девочки мертва? Узнали что-либо о ней?

— Нет, — полицейский помрачнел. — Мы сделали сообщение об убийстве, но безрезультатно. Никаких сведений. Даже имена, зарегистрированные в отеле, оказались вымышленными. Никто ничего не видел. — Он покачал головой. — Совершенно не за что уцепиться. В подобной ситуации чувствуешь себя ужасно.

— Что же будет с малышкой?

— Что? — Брайндли пожал плечами. — Дайте мне фунт стерлингов за каждый подобный случай, происшедший за последние десять лет, и я стану богачом. Сироты — обычное дело.

— А что слышно об отце?

— Отец? Думаю, сбежал. Никто ими не интересовался — так частенько бывает.

— А как ее зовут?

— Элеонора. Это имя было выгравировано на медальоне, который мы нашли на месте преступления. А фамилию возьмите из регистрационного журнала отеля — за неимением настоящей и эта сойдет.