— Папа… — похрипел Грин изумленно. Перед ним, одетый в незнакомую черную форму, стоял его отец.

Глава 5. Государство

По дороге в Форт у Грина несколько раз проверили документы. Усиленные патрули Земли Отцов стояли на каждом перекрестке. Шел уже третий день с тех пор, как отменили Республику. Новый наместник Поселка, Эран, решил соблюсти все формальности. Он устроил целое шоу. Единственный оставшийся член Комитета, Алина, подписала указ о проведении досрочных выборов. Выборы провели в тот же день, и победила на них, естественно, оппозиция. Иначе и быть не могло — у кабинки для голосования стояли гвардейцы, строго следя, чтобы избиратели ставили крестик где надо. Первым и последним указом нового Комитета стала ликвидация Республики.

Проблем у Грина не возникло. В новеньком удостоверении личности, которые выдали всем новым гражданам Земли Отцов, в графе «отец» значилось «Альберт Грин». Стоило патрульным это прочесть, как они тут же возвращали Грину документы, и даже не цеплялись к висящему на поясе пистолету. Сыну капитана гвардейцев позволялось больше, чем запуганным жителям Поселка. Обыватели сидели по домам, боясь лишний раз высунуть на улицу нос. Форт был такой же, как прежде, только на флагштоке во дворе развевался бело-голубой флаг Земли Отцов. Перед воротами стоял танк, на стенах и в пулеметных гнездах сидели солдаты. Форт охранялся серьезно. Грина пропустили, только пистолет отобрали и обыскали. Он нашел отца на втором этаже, в штабе.

— Здравствуй, сын, — первым поздоровался отец. — С чем пожаловал? По делу, или так?

— По делу, — буркнул Грин. — Мне пропуск нужен. — Чтобы выехать из Поселка, нужен был пропуск.

— Вот как? — поднял брови отец. — То ты меня знать не хотел, а тут вот пришел.

— Нам лекарства нужны. Антибиотики. Я знаю, где достать.

— А, это этому, как там его?

— Эли, — подсказал Грин.

— Да, Эли… Как он там, кстати? Говорят, он неплохой механик. Нам толковые люди нужны.

— Лежит, — ответил Грин. — Если не будет лекарств, он умрет.

— Я могу дать тебе антибиотики из наших запасов, — предложил отец.

— Своими обойдемся, — отрезал Грин.

— Хорошо, — ответил отец. — Пропуск я тебе выпишу. И… вот что, Шими, — отец развернул стоящего вполоборота к нему Грина, и посмотрел ему в глаза. — Ты знаешь, что мы ищем Вайнштейна, так?

— Знаю, — кивнул Грин, и отвернулся.

— Если ты что-то узнаешь, сообщи мне. Нам очень хочется побеседовать с ним. Только побеседовать, не больше. Договорились?

— Нет, — твердо ответил Грин, посмотрел отцу в глаза, и повторил: — Нет!

— Эк! — крякнул отец разочарованно. — Слушай, сын. Ну сложи ты два и два, ведь ничего сложного в этом нет! Сопротивление бесполезно, вы проиграли. Теперь нам вместе надо строить наше государство! Вместе, понимаешь? Ваши анархисты поиграли потому, что каждый тянул одеяло на себя. Только вместе, только объединив усилия, мы сможем победить сарацин, и возродить страну, нашу Землю Отцов. Мы хотим только одного — чтобы был мир. Чтобы было тихо. Пока твой Вайнштейн бегает на свободе, он опасен. Он может поднять людей на бунт. Прольется кровь. Шансов на победу у него нет, мы намного сильнее. Зачем вам бессмысленное кровопролитие? Ты же умный парень, я же вижу. Пока все идет хорошо. Если так и будет продолжаться, то мы скоро отменим эти пропуска. Заживете по-старому. Никто вас трогать не будет. Лишь бы тихо было, понимаешь?

— Нет, — набычился Грин.

— Ладно, как знаешь, — махнул рукой отец. Грин развернулся, и пошел вниз по лестнице. Отец догнал его, когда он уже сошел с крыльца.

— Погоди, — сказал отец. Грин повернулся к нему, стараясь сохранить равнодушное выражение лица. — Я хочу, чтоб ты знал кое-что. Я очень рад, что ты выжил, сын. Я ведь тебя похоронил уже. — Грин все так же равнодушно смотрел на отца. Тот дернул щекой, и продолжил: — Я знаю, что ты хочешь сказать. Не было возможности, понимаешь? Не было! Там такое творилось — ядерные взрывы рядом. Отступающая армия, сарацины всюду рыщут. Если б я смог, я бы за вами приехал…

Грин не дослушал, развернулся, и пошел к воротам. В глазах предательски щипало. У ворот стояло несколько человек. Грин узнал в одном из них Профессора. Двое других стояли к нему спиной. Профессор поймал взгляд Грина, и скривился. Стоящие оглянулись. Грин узнал Эрана, а второй… Второй тоже показался ему знакомым. Грин напряг память, и его точно холодной водой окатило: это был комендант из туннеля. Комендант Грина не узнал, и отвернулся, отвернулся и Эран. Грин пошел дальше. У самых ворот он столкнулся с двумя мальчиками. Один из них был чуть младше его, второму на вид было лет двенадцать. Увидев коменданта, Грин уже не удивился, узнав в старшем мальчике того самого мальчика, что жил с комендантом. Все было понятно и насчет второго. Получая у часовых пистолет, Грин обернулся. Старший мальчик смотрел на него. В отличие от коменданта, он Грина вспомнил.

Собирая информацию по крупицам, Грин узнал, что же произошло в тот день. Заманив, с помощью Миши, Коцюбу и остальных в дом Стаса, просочившиеся в Поселок солдаты Земли Отцов окружили дом. Коцюба попытался организовать оборону, но все было тщетно. Дом расстреляли потивотанковыми ракетами. Они пробивали стены, и взрывались внутри, кося защитников. Потом дом взяли штурмом. Попытки Вайнштейна организовать сопротивление успеха не принесли — когда собрался народ, уже было поздно. Все разбежались по домам. По улицам Поселка, ревя моторами, ползли танки и бронетранспортеры. Было ясно, что сопротивление бесполезно.

Вайнштейн сбежал, и скрывался у индиго. Коцюба попал в плен, и сидел в подвале Форта. Ходили слухи, что он тяжело ранен в голову. Остальных, кто с ним был, убили. Убили и всех домочадцев Стаса. Официальная версия гласила, что бандит и убийца Коцюба устроил заговор с целью захвата власти в Республике. Комитет мог ему помешать, поэтому он подложил бомбу на заседание Комитета, и подстроил все так, чтобы подумали на кристально честного человека — Профессора. Затем он с подельниками напал на беззащитную Семью Стаса, который громче всех возражал против проводимой Коцюбой политики террора. Коцюба убил его, и всех домочадцев. Он убил бы еще многих, если бы не подоспели случайно оказавшиеся неподалеку гвардейцы. Разумеется, никто в эту историю не поверил, но захватчикам было наплевать. Тех, кто пытался спорить, или не выполнял приказов новой власти, избивали. Особо настырных арестовали, и посадили под замок в доме рядом с Фортом. Напуганные массовым убийством, жители Поселка сидели тише воды, ниже травы. Поселок точно вымер, по улицам ездили патрули. Затянутые в черную форму, вооруженные до зубов здоровяки-гвардейцы были готовы подавить любое недовольство. По домам ходили с обысками, отбирая оружие. Мотивировалось все, конечно же «благом общества» и «сохранением порядка и законности». Забирали пулеметы, гранаты, любое оружие серьезнее обычных винтовок. Сопротивляться было бессмысленно — когда дом блокируют танки, много не навоюешь. Люди ругались, скрипели зубами, но отдавали. Отказались разоружаться только узкоглазые. Они забаррикадировали ведущие в их квартал проходы, и объявили, что при попытке их разоружить, будут драться до последнего. Захватчикам пришлось отступить, хотя было ясно, что отступление это временное. Нежелание узкоглазых разоружаться было понятно — стоило им сложить оружие, как они оказались бы в рабстве. Если остальные могли надеяться на то, что и при новой власти они как-то устроятся, то у узкоглазых такой возможности не было.

Грин съездил на старую базу, где еще оставались припасы. Он открыл один из тайников и набрал антибиотиков. Грин не соврал отцу — лекарства были нудны для раненого Эли. В день, когда на Поселок напали, он напал на гвардейцев с ножом. Огнестрельного оружия ему не давали, потому что он пьянствовал уже целый год практически без перерыва. В нем что-то надломилось, он почти перестал разговаривать, и опустился до невозможности. Все попытки Марины и Коцюбы привести его в чувство были бесполезны. Эли понемногу терял человеческий облик. Гвардейцы прострелили ему обе ноги, и бросили на улице. Истекая кровью, он каким-то чудом дополз до дома. Теперь он лежал в постели, и понемногу отходил от запоя. Алина говорила, что ходить он сможет не скоро.