Чарли всмотрелся Ричману в лицо, ожидая реакции. Однако разглядел лишь застывшую гримасу боли. Но почему? Что значит этот странный взгляд? Неужели Серена права? Неужели увиденное шокировало Ричмана, неужели оскорбило его чувства? Неужели он настолько чувствителен? Настолько либерал? Настолько еврей?

Тут пружинистым шагом подошел Гройнер. Он улыбался; его рыжая борода прямо-таки излучала приподнятое настроение.

— Ну, кэп Чарли, — сказал он, — прошло как по маслу! — Он, как и Крокер, едва переводил дух и здорово вспотел. — Одно слово — славно получилось!

— Уж это точно, Джонни! — согласился Чарли. — Вы, ребята, потрудились на славу. — Но в мозгу у него все вертелось: «Джин Ричман… Джин Ричман… Джин Ричман…» И тут Крокера осенило. Либерал, значит… Ладно, сейчас он представит ему Джонни, дирижера этого действа. Представит как равного. Вот это будет либерально, вот это будет по-еврейски.

— Джонни, — обратился он к Гройнеру. — Знакомься… Жид Ричман.

«Что я сказал?!!» Волна жара накрыла Чарли с головы до ног.

— То есть Джин Ричман! Ну вот, совсем из ума выжил… — Чарли беспомощно развел руками. — Ну конечно же, Джин! Джин Ричман! — Крокер оглянулся — все слышали, все до единого. — Господи, видать, очередной приступ болезни Альцгеймера — заговариваться начал! — «Господи? Зачем, ну зачем я сказал „Господи“?!»

Бледное лицо Ричмана поначалу сделалось пунцовым, однако тут же расплылось в мягкой, смущенной улыбке. Он повернулся к Джонни Гройнеру и протянул тому руку:

— Рад познакомиться, Джонни. То, что вы нам показали, просто невероятно!

«Что, что я ляпнул?!!»

Ричман снова повернулся к хозяину и все с той же мягкой улыбкой легонько похлопал его по руке, как бы говоря: «Ничего, все в порядке».

Чарли открыл было рот, но не сразу нашелся, что сказать. Наконец выдавил из себя хриплое:

— Похоже, Джин, у меня уже совсем шарики за ролики заходят…

Ричман все так же улыбался, но глаза его теперь холодно блестели. Глубоко из горла у него вырвался нечленораздельный звук… похожий на смешок… или на выдох после удара в солнечное сплетение.

Чарли не осмелился встретиться взглядом с Маршей Ричман, Сереной, Уолли… вообще с кем бы то ни было. А в мозгу молнией мелькнуло:

«Профукал. Профукал семь этажей „Крокер Групп“. И десять миллионов годовых».

ГЛАВА 13. Арест

В этот солнечный воскресный день «Гольфстрим» возвращался в Атланту, но за все время полета душок той досадной оговорки так и не выветрился из салона. Чарли восседал на своем королевском троне за шикарным столом; напротив сидела Ленор Нокс, а через проход — старый губернатор Нокс и Летти Уизерс. Джин-не-Жид Ричман с женой Маршей, Хауэлл, Франсин Хендрикс, Тэд Нэшфорд, «гражданская» Лидия, Серена и Уолли расположились в задней части салона, а Билли и Дорис полетели на собственном самолете. Слим и Вероника Такеры, а также судья Маккоркл остались в округе Бейкер. Они-то остались, а вот душок — нет, он все еще витал в салоне. И пока Чарли и Джин-не-Жид будут находиться рядом, от него не избавиться.

Чарли все никак не верилось, что он ляпнул такое. Не верилось, и все тут. Может, потом, когда пройдет время, все сочтут это безобидной оговоркой…

«Как же, размечтался!»

— А что Бичем-младший имеет сказать по поводу современного Чикаго? — обратился Чарли к Ленор Нокс. Однако на какие бы серьезные темы он ни пытался заговорить, воздух в салоне свежее не становился. Чарли мучился мыслью о том, что все присутствующие вспоминают эту его оговорку, только о ней и думают.

Он проинструктировал Гвинетт, и та поминутно предлагала гостям напитки и закуски. А из кабины пилотов, дабы уделить внимание пассажирам, выходил Луд Харнсбаргер; золотистый пушок на его крепких руках поблескивал в лучах солнца. Но ничто не могло обеззаразить распространившуюся по салону вонь: «Джонни, знакомься… Жид Ричман».

«Гольфстрим» коснулся посадочной полосы ПДК; Чарли все обдумывал, как бы ему достойно расстаться с Джином Ричманом. И даже не глянул на раскаленную от солнечного жара полосу. «А если… а если сойти с трапа первым и тепло, как гостеприимный хозяин, попрощаться с гостями? Особенно с Джином и Маршей. Как будто ничего не произошло».

Самолет замер. Стоило Чарли встать с кресла, как колено снова задергало. Спустили трап. Крокер, прежде чем перенести вес тела на больную ногу, поглядел перед собой и потому не заметил группы из десяти человек, выходящих из зала прибытия и быстро пересекающих заасфальтированную площадку. Спустившись по трапу и щурясь на солнце, Чарли изобразил на лице крайнее дружелюбие; Ленор Нокс, Летти Уизерс, Тэд Нэшфорд и «гражданская» Лидия уже шли следом. И тут раздался резкий голос:

— Мистер Чарлз Эрл Крокер?

Чарли обернулся.

И увидел низенького, лысеющего крепыша лет сорока с бульдожьей челюстью. На нем были серый костюм и галстук расцветки «вырви глаз»; в волосатых руках он держал пачку бумаг. Из-за слепящего солнца Чарли не сразу разглядел остальных.

— Мистер Крокер, — продолжал Бульдог, — меня зовут Мартин Торген, я юрист, представляю интересы «ГранПланнерсБанка». У меня с собой предписание, — тут он махнул в сторону Чарли пачкой бумаг, — суда округа Декальб… Я уполномочен произвести арест и изъятие самолета номер семьсот сорок один Эф-эс, модель «Гольфстрим-пять». Данное движимое имущество является залоговым и может быть отчуждено в качестве частичной уплаты невозвращенных кредитов, выданных вышеупомянутым банком корпорации «Крокер Глобал».

Чарли уставился на Бульдога, из пасти которого так и сыпались юридические формулировки. Попривыкнув к солнцу, Крокер разглядел и остальных. За спиной Бульдога стоял молодой высокий парень атлетического сложения, во взгляде которого читалась готовность немедленно вступить в схватку — как будто в серый костюм юриста обрядили борца. За этими двумя в сером стояли трое — в шляпах лесников, синих рубашках и серых брюках с черной полоской, — патрульные из полицейского управления округа Декальб. Все трое отличались высоким ростом; двое — типичные сельские парни, коренастые любители надраться в субботу вечером и пошвырять камнями в проходящий мимо шоссейного перекрестка поезд. За полицейскими стояли несколько молодчиков в темно-синих ветровках; Чарли не сразу разобрал надпись на куртке. Дальше — еще двое в костюмах; этих Чарли узнал сразу — Рэй Пипкас и… как его… не то Зелл, не то Зейл… тот самый, с квадратным подбородком и скрежещущим голосом.

«Вот сволочи! Дождались, когда у меня в самолете будет полным-полно гостей, и решили провернуть свое дельце!» Летти, Ленор, Тэд Нэшфорд и «гражданская» Лидия слышали все до последнего слова и не могли не понять, что происходит.

Чарли смерил юриста Торгена холодным взглядом:

— Дайте-ка ознакомиться с этим вашим предписанием. Юрист протянул лист бумаги; Чарли даже не глянул в него — взял и разорвал. Сначала на две части, потом на четыре, на восемь… И швырнул под ноги Бульдогу. Несколько наэлектризованных клочков прилипли к брюкам.

— Ваши утверждения голословны, — заявил Чарли. — И поискал глазами Пипкаса. — Рэй, твоя работа? Ты все это придумал? Или твой напарничек?

— Ничего подобного, — возразил Пипкас. — Мы давно уже вели с вами переговоры по поводу самолета. Но вы так и не выставили его на продажу. Мы даже брокера вам подыскали. А вы? Все кормили его «завтраками».

Чарли не ожидал от Пипкаса такой твердости. Что это приключилось с тихоней Рэем?

Тем временем заговорил юрист:

— Что бы вы ни сделали с письменным предписанием, мистер Крокер, сути дела это не изменит. Решение уже вынесено, и корпорация «Крокер Глобал» больше не является собственником данного транспортного средства. Теперь оно поступает в распоряжение «ГранПланнерсБанка». И эти джентльмены, — тут он показал на троих полицейских, — и я… все мы присутствуем здесь с единственной целью — огласить решение суда.