Даже если предположить, что у Атоль был этот документ (хотя обычно такие бумаги хранит мать) или упомянутая копия, едва ли она случайно взяла его с собой, отправившись за нитками. Если нет, то после разговора с Портером она должна была вернуться за документом. Но она не возвращалась. Следовательно, копия или оригинал были при ней, а решение выйти замуж не было спонтанным. Всё было подготовлено заранее, и в подготовке участвовали не только жених и его покровитель Ч. Андерсон (кстати, весьма подозрительно в этом смысле выглядит и переезд Портера в дом последнего — «просто так» он не стал бы переезжать от гостеприимных Харреллов!), но и Атоль.

Впрочем, это лишь авторская версия. Ведь совпадения бывают. И порою совершенно удивительные!

А что касается родителей Атоль, то Рочи — очень хорошие и добрые люди, которые не только любили свою дочь, но смогли простить и полюбить зятя. И впоследствии они это докажут — своим участием в судьбе дочери, внучки и самого У. С. Портера.

Семейная жизнь и творчество

Амброзу Бирсу, замечательному американскому писателю и старшему современнику О. Генри, принадлежит высказывание: «Стремясь в объятия женщины, мы оказываемся у нее в руках». Бирс, конечно, был женоненавистником, но это не сильно влияло на справедливость многих его наблюдений, в том числе и тех, что касались прекрасного пола. Можно утверждать, что в случае с нашим героем суждение Бирса бьет точно в цель: хрупкость Атоль не помешала ей с самых первых дней совместной жизни занять главенствующую роль в семейном союзе Портеров.

Автор настоящих строк не принадлежит к числу тех, кто полагает пагубным главенство женщины в семье. Особенно если это происходит не нарочито, исподволь. Как говорится: «Муж — голова, жена — шея».

Атоль уверенной рукой держала штурвал семейной лодки. Она, конечно, не работала (работать в то время было почти немыслимо для женщины ее круга), обустраивала быт и, что, видимо, важнее всего, была товарищем и единомышленником своего молодого супруга. Начитанная, неплохо разбирающаяся в литературе, она, по сути, с самого начала их совместной жизни, активно подталкивала Билла вырваться за пределы любительства, покончить с «правдивыми и точными отчетами» для членов «Весперского читательского клуба», доктора Белла, других приятелей и почитателей и начать, наконец, писать для газет и журналов. Хотя, как мы помним, то же самое ему советовали почитатели его таланта еще в период жизни на ранчо Холлов, но именно Атоль удалось заставить Портера задуматься о сочинительстве как о профессии и разослать-таки некоторые из наиболее удачных юмористических историй в редакции газет и журналов. Документальные свидетельства, конечно, отсутствуют, но не исключено, что именно Атоль стала тем человеком, кто заронил идею о профессиональном писательстве. Во всяком случае, заставила предпринять конкретные действия в этом направлении. И, безусловно, именно Атоль смогла убедить мужа работать не от случая к случаю, как прежде, по настроению, а постоянно. А это, согласитесь, крайне важно.

Похоже на то, что уже в августе 1887 года была разослана первая «порция» текстов. Это были очерки, сценки, зарисовки быта и нравов юмористического свойства — то есть тексты того типа, что Портер сочинял уже давно. Но до той поры все они так и оставались на страницах писем или в памяти благодарных, но, увы, немногочисленных слушателей.

Нетрудно догадаться, чем руководствовался автор, когда составлял список (он неизвестен, но скорее всего существовал) для рассылки — его адресатами стали, во-первых, тиражные периодические издания, а во-вторых, газеты, предоставлявшие свои страницы авторам-юмористам. Вероятно, были разочарования и были издания, оставившие послания без ответа, но очень скоро, уже в сентябре, пришли первые отклики из детройтской «Фри пресс», нью-йоркской «Труф» и хьюстонской «Дейли пост». Все они выражали готовность к сотрудничеству и предлагали присылать новые материалы.

Насколько можно судить по письмам, наибольшую заинтересованность в сотрудничестве с начинающим автором выразила газета из Детройта. Редакция просила присылать юмористические очерки и зарисовки каждую неделю, чтобы имелся «запас» материалов и можно было публиковать их еженедельно[94]. Еще в августе (об этом в одном из писем Портеру говорит редактор «Фри пресс» Э. Мосли) газета опубликовала первые юмористические вещицы молодого юмориста. В другом послании (от ноября того же года) тот же адресат опять просит прислать новые материалы. Но вот что интересно. Письмо из Детройта явно написано в ответ на письмо Портера. И в этом письме, очевидно, речь шла о гонораре, который, похоже, автору не выплачивали или задерживали[95].

Увы, такова была обычная практика: газеты нередко экономили на выплатах начинающим авторам, полагая, что уже сам факт публикации — достаточное вознаграждение. Хотя ставки оплаты для начинающих были низкими — три, четыре, пять, очень редко — десять долларов за публикацию, но и они выплачивались обычно «со скрипом». Кто из современников и соотечественников Портера — начинающих Дж. Лондона, Т. Драйзера и многих других — не сталкивался с подобной ситуацией? Иной раз причины могли быть связаны с экономическими трудностями газеты (такое, конечно, случалось), но нередко редакторы просто обирали бесправных, еще неопытных и малоизвестных авторов. Однако известны и другие случаи.

«Мы выбрали “Окончательный триумф” и “Легкая неаккуратность”, за которые вы вскоре получите чек на шесть долларов»[96], — писал Портеру редактор из нью-йоркской «Труф», и этот чек был автором получен.

Казалось бы, что за важность, получал Портер деньги за свои первые печатные произведения или нет? Думается, для самого автора это было очень важно. Гонорар — это признание того, что у тебя есть способности, достаточные, чтобы твой творческий труд был оценен в денежном выражении. Это было существенно не только для самоутверждения, но и для того, чтобы Атоль, которая так верила в дарование мужа, смогла убедиться, что ее вера обоснованна. Да и деньги сами по себе означали пусть небольшую, но все же прибавку к небогатому семейному бюджету.

Тексты публиковались в юмористических разделах газет. Упомянутые издания, даже если номера того времени и удастся обнаружить, не слишком нам помогут — газетные материалы в ту эпоху выходили в основном анонимно, без подписи автора. Тем более в юмористическом разделе. В объявлениях, помещавшихся на страницах нью-йоркской газеты и приглашавших к сотрудничеству, перечислены те жанры, которых ждет газета: «шутки, идеи, стихи, эпиграммы, очерки, истории и сценки»[97]. Скорее всего, упомянутые короткие формы и составляли предмет литературных усилий Портера. А. Смит, который весьма скрупулезно изучал эту проблему, утверждал: новелл, что впоследствии его прославили, Портер тогда еще не писал — первое упоминание именно о новелле Смит обнаружил в письме, датированном декабрем 1897 года[98].

Как бы то ни было, первые публикации, конечно, радовали. И скорее всего, они больше радовали молодую супругу, нежели автора, имя которого, как вспоминала позднее подруга Атоль — Фрэнсис Молтби, в первые месяцы замужества «буквально не сходило с ее уст». Она вспомнила и о чеке на шесть долларов, вероятно, оказавшись свидетелем известия, и так описала поведение подруги: «Атоль целовала мужа, поздравляла и даже принялась танцевать вокруг него»[99].

Вообще, насколько можно судить по сохранившимся свидетельствам людей, знавших молодую чету, в первые месяцы супружества жили они весело и беззаботно, даря друг другу радость, и, видимо, по-настоящему были счастливы. Когда Портер не был занят в Земельном управлении, супругов обычно видели вместе — они ходили на танцы, пели в церковном хоре (говорят, у Атоль было великолепное сопрано), выезжали на пикники и ходили в гости.