— И ты остановилась на Жане-Луи, — презрительно скривился Майлз.

— Он хорошо ко мне относился, и уж чего-чего, а страсти в нем хватало. — Она невесело рассмеялась. — Но теперь мне ясно, что мое поведение с ним — это зеркальное отражение твоего по отношению ко мне. Я тянула резину, всячески продлевая его ожидание. — Эта мысль заставила ее нахмуриться. — Твой образ сидел в подсознании, ограничивая мою свободу. Что-то постоянно мешало мне сказать ему ясно и четко «да». Быть может, это была скрытая за семью печатями надежда на то, что ты меня разыщешь? — Она покачала головой, сдавив пальцами виски. — Когда Жан-Луи сделал мне предложение, я держалась до последнего, но в конце концов он настоял на помолвке… И тогда я согласилась позировать ему Остальное ты знаешь.

— Лучше бы твой портрет никогда не попался мне на глаза, — в сердцах буркнул Майлз.

— Ты обманываешь себя, — возразила Патриция, гордо тряхнув золотистой копной волос. — Потому что мой расчет оправдался. Мы и в самом деле начали все заново. И на этот раз ты не был бесчувственным манекеном. Ты изнывал от желания, и это было по-настоящему здорово. Попробуй, возрази!

Но потускневшие было переживания годичной давности вновь жарким вихрем ворвались в мир Майлза, и теперь негодование и обида человека, уязвленного в своих лучших чувствах, многократно усилили их. Его подло одурачили, над ним надругались, ему плюнули в душу. Сам вид бывшей невесты был ему сейчас ненавистен.

— Да, я хотел тебя, — злорадно осклабился он. — Кто устоит перед спелой красоткой в сексуальном наряде, которая трется об тебя, как кошка, облизывает губы и томно закатывает глаза? Сколько можно было пялиться на твои мини-юбки и грудь без лифчика? Ну, я и воспользовался твоими услугами — из любви к искусству.

На бледных щеках Патриции вспыхнули яркие пятна.

— Ах ты свинья!

Она рванулась к нему, но Майлз успел перехватить занесенную для удара руку и тут же ощутил тонкий аромат ее духов. В ужасе от возможной реакции собственного тела он резко оттолкнул Патрицию, но она успела разглядеть мимолетную панику в его глазах. Что-то похожее на триумф на миг отразилось на ее лице, и Майлз содрогнулся.

— Убирайся, — прохрипел он, выпрямляясь. — Утром ты покинешь этот дом.

— И не надейся, — храбро возразила она. — Никуда я не уеду. Я твоя гостья.

— Черта с два! — саркастически хмыкнул он. — Не уйдешь сама — я собственноручно вышвырну тебя на улицу.

В ее зеленых глазах загорелись злорадные огоньки.

— Что ж, газетчики с удовольствием ухватятся за этот скандал!

— Не пытайся меня шантажировать, это бесполезно. Я не желаю даже видеть тебя, не то что жить с тобой под одной крышей!

— А порепетировать можно?

— Что-о?!

— Ну, хотелось бы знать заранее, сколько у меня времени на сборы. Фоторепортерам эта информация окажется очень кстати.

Майлз сжал кулаки. Никогда еще в жизни ему так не хотелось ударить женщину, и сейчас пришлось призвать на помощь всю свою выдержку.

— Отлично, — вконец рассвирепев, прошипел он. — Оставайся, если нравится. Тогда уеду я.

— Пожалуйста. Но тебя очень легко найти. Вот нагряну в офис и устрою там безобразную сцену. Ты и в самом деле этого хочешь?

— Да что здесь происходит, в конце концов? — взвился Майлз. — Ты еще не насладилась местью?

— Я не пытаюсь тебе мстить! — В ее голосе послышалась неистовая мольба. — Ты же сам сейчас крушишь свое счастье.

— Ну конечно, мне же доставляет удовольствие бередить старые раны… — Мгновенно сообразив, насколько не к лицу ему подобные причитания, Майлз не нашел ничего лучше безрассудной атаки. — На что ты, в сущности, надеешься? У нас с тобой все кончено. И я сыт по горло этой комедией. Ты просто маленькая потаскушка, которая не может смириться с тем, что ее садистский замысел дал осечку. Тебе нравится играть с мужчинами, упиваясь их муками. И, по-моему…

— Но я же отдалась тебе! — простонала она, заламывая руки. — Зачем мне было идти на такой серьезный шаг?

— И что, по-твоему, это индульгенция на всю оставшуюся жизнь? Тебе было просто выгодно одурманить меня, не дать докопаться до правды раньше времени.

— Я и так собиралась все тебе рассказать… — Слова ее утонули в раскатах циничного смеха, но Патриция не сдавалась. — Я не сказала тебе о том, что память возвращается, потому что люблю тебя, — начала она срывающимся голосом. — И я всегда была твоей. А теперь я убедилась, что это чувство взаимно. И никуда тебя уже не отпущу. Ты можешь беситься сколько угодно, унижать меня, втаптывать в грязь… Я остаюсь с тобой, и рано или поздно вырву у тебя признание!

Цинично осклабившись, Майлз наградил ее аплодисментами.

— Браво! — воскликнул он. — Сыграно превосходно. Зря зарываешь свой талант в землю. Тебе место на сцене — публика будет рыдать от восторга. Да вот беда — со мной этот фокус уже не пройдет. — Глаза его сверкнули. — Ты мне больше не нужна. Ни сейчас, ни потом. Так что лучше собирай вещи и проваливай к своему Жану-Луи. Уверен, он соскучился по роли жертвы в твоих садистских развлечениях, и…

На этот раз рука Патриция устремилась к его лицу без всякого предупреждения, и лишь молниеносная реакция спасла Майлза от увесистой пощечины. Но вслед за этим на него обрушился уже целый град ударов. Он пытался перехватить руки девушки, но та кидалась на него, как дикая кошка, и молотила кулачками с такой неистовой яростью, что он успел заработать несколько хороших синяков, прежде чем смог с ней справиться.

Подтащив к себе, он перебросил ее через плечо, придерживая за икры, чтобы не получить ногой по голове, что, впрочем, никак не спасало его от града тумаков, сыпавшихся на спину. Пинком распахнув дверь, он заковылял со своей ношей по коридору и едва не потерял равновесие по дороге, когда два маленьких кулака более чем чувствительно ткнули его под ребра. Оказавшись в ее комнате, Майлз швырнул Патрицию на постель, но в ту же секунду девушка вскочила и с удвоенной яростью ринулась на него.

После нескольких отчаянных бросков она заметно выдохлась и, чуть прихрамывая, поплелась к постели. Майлз уже собирался выйти и прикрыть за собой дверь, но что-то заставило его оглянуться. Патриция лежала очень тихо, обхватив руками подушку, и плечи ее тихо вздрагивали.

С каменным лицом он неслышно вышел из комнаты.

9

В эту ночь Майлз даже не пытался заснуть. Сначала он спустился в гостиную, где плеснул себе хорошую порцию неразбавленного виски, но это не помогло.

Как неприкаянный, бродил он по дому, то и дело останавливаясь у любимых картин и пытаясь сосредоточиться на их созерцании, но так и не обрел утешения. Вспомнив об угрозах Патриции сделать их скандал достоянием бульварной прессы, он крепко выругался и стал прикидывать, можно ли избавиться от нее без лишнего шума и огласки.

Конечно, он мог бы сам заявиться на Флит-стрит к газетчикам и представить свою бывшую невесту мелкой мошенницей и аферисткой. Но эту мысль пришлось отвергнуть сразу. Один раз ей уже удалось одурачить его, и он станет посмешищем для всего Лондона, если это произойдет вторично.

Кусая губы от ярости, Майлз сам не заметил, как спустился в цокольный этаж. Сауна все еще работала. Выставив на термостате комнатную температуру, он медленно отворил дверь.

Недавнее прошлое безмолвно обступило его со всех сторон. Деревянные стены, казалось, вместе с паром впитали в себя всю их страсть и желание, все адское напряжение и неудержимую радость чудесных минут слияния. В ушах Майлза зазвучали сладострастные стоны и вскрики, а сердце вновь встрепенулось от беспредельного триумфа обладания. Ожидание этой минуты было таким долгим, что, когда она наступила, он был по-настоящему счастлив.

Но зловредный рок только и ждал случая, чтобы добить свою жертву. Это было непереносимо. Майлз издал мучительный стон и ожесточенно грохнул кулаками в стену. Казалось, неведомая жестокая сила раскроила его сердце на два кровоточащих куска, которые больше никогда не станут одним целым. Следом пришла боль, жестокая и неотвязная. Жить с этим дальше было выше его сил. И инстинкт самосохранения подсказал выход.