— Сорок минут. Я тоже умираю с голоду.

Патриция решила надеть черное платье. Рассмотрев себя во весь рост и во всех возможных ракурсах в огромном трельяже, она осталась довольна. Черный шелк подчеркивал блеск ее тяжелых прямых волос.

Она уложилась в отведенное время, но нарочно заставила Майлза ждать, перекладывая помаду и пудру в маленькую вечернюю сумочку, купленную накануне к платью, и сбрызгивая дорогими французскими духами шею и запястья. Наконец, прихватив легкую кружевную накидку, девушка вышла к Кейну.

Будь это сценой из фильма, а она — его режиссером, ей не удалось бы достичь большего эффекта. При виде Патриции, на секунду задержавшейся на верхней ступеньке, Майлз застыл на месте. Платье доходило ей до щиколоток, но длинные разрезы по бокам позволяли любоваться стройными ногами, а глубокое декольте не оставило бы равнодушным ни одного мужчину.

А Майлз? Испытывает ли он сейчас что-то подобное? Патриция с интересом наблюдала за ним. Но ее спутник, похоже, полностью контролировал свои чувства.

— Позволь, я помогу тебе с накидкой, — только и сказал он.

— Вы всегда экономите на комплиментах женщинам? — ахнула уязвленная девушка.

Усмехнувшись, Майлз провел тыльной стороной ладони по упругому золотистому каскаду ее волос со словами:

— Тебе идет такая прическа.

— И это все? — с негодованием воскликнула девушка.

— Словно спелый ячмень на солнце.

— Вы говорите, как… художник.

— Да, видимо, так сказал бы в этой ситуации Жан-Луи.

— Возможно. — Она заглянула в его глаза, чувствуя какой-то подтекст, но не в силах разгадать его. Но лицо Майлза оставалось непроницаемым. Надув губки, Патриция капризно протянула: — Ну, идемте же. Я есть хочу.

Майлз повез ее в ресторан, располагавшейся в старинном белом здании всего в нескольких минутах езды от дома. Хозяин приветствовал их как старых знакомых.

— Желаете занять ваш любимый столик, мистер Кейн? — уточнил он и добавил: — Очень рад видеть вас снова, мисс Шандо.

Он проводил их к нише у окна.

— Здесь тебе должно быть тепло, — промурлыкал Майлз. — А то, не дай бог, ты затрясешься от озноба в этом платье — и все мужчины попадают со стульев.

— А, так вы заметили! — довольно улыбнулась Патриция.

Подошедший официант вручил им меню, осведомляясь, какие принести напитки.

— Джин с тоником и рюмку хереса, пожалуйста, — тут же заказал Майлз, но Патриция воскликнула:

— Одну секунду! Кто будет пить херес?

— Это твой обычный заказ, — ответил тот, удивленно подняв брови. — Прости, ты хотела бы что-то другое?

— Вне всякого сомнения. Водку и лайм, пожалуйста.

Майлз кивком отпустил официанта.

— Получается, что твои вкусы тоже претерпели изменения?

— Вам виднее. Но я абсолютно уверена, что не выношу хереса. — Она брезгливо поморщилась. — И даже не знаю никого, кто бы употреблял этот напиток.

— Твоя бабушка очень любит его.

— Вот как? Что-то наша предстоящая встреча вызывает у меня все меньше энтузиазма. Интересно, как она выглядит?

— У тебя будет возможность рассмотреть ее завтра.

— Придется. — Она подозрительно покосилась на своего спутника. — По-моему, вы ее побаиваетесь.

— Конечно, — согласился Майлз с таким спокойствием, что несостоятельность этого предположения стала очевидной.

Принесли напитки.

— Знаете, есть еще одна вещь… — осторожно начала Патриция.

— Да? — Лицо его оставалось спокойным, но руки крепче сжали стакан, а плечи едва заметно напряглись.

— Вы сообщили бабушке о том, что я нашлась, но ни словом не обмолвились, знает ли об этом моя мать, — наконец сказала она.

— Нет. — Небрежная раскованность моментально вернулась к нему. — Ты почти не общалась с матерью. По крайней мере, с тех пор, как стала жить с бабушкой. Старушка придерживается старых добрых викторианских взглядов на жизнь и так и не простила дочери развода и повторного замужества.

— Вы хотите сказать, что она намеренно препятствовала нашему общению?

— Не знаю, — ответил Майлз после некоторых колебаний. — Ты никогда не просила об этом.

— Так она по-прежнему в Аргентине?

— Да. Узнав о твоем исчезновении, я даже в какой-то момент подумал, что ты отправилась туда.

— Стало быть, она знает о случившемся. Вы написали ей письмо или позвонили?

— Я встречался с ней. В Буэнос-Айресе, — после паузы ответил Майлз.

— Вы летали искать меня в Аргентину? — У Патриции округлились глаза.

— Да. Но у меня не было полной уверенности в том, что она говорит правду. Было подозрение, что она, э-э… прячет тебя.

— От кого? — Она встретилась с ним взглядом. — Вы себя имеете в виду?

— Ни в коем случае, — отрезал он.

— Тогда от бабушки? — не сдавалась она, слегка задетая его тоном.

— Это ближе к истине, — подтвердил Майлз.

— Если я так нуждалась в защите, то почему же не обратилась к вам? — спросила девушка, не сводя глаз с его лица.

— Я не знаю точной причины твоего бегства. — Он сосредоточенно рассматривал дно бокала. — Возможно, если бы автобус уцелел, а ты не расшибла бы голову, то через несколько дней вернулась бы домой.

— Вы действительно так думаете?

— Как ни привлекательна эта версия, предаваться самообману я не могу и не хочу. — Он с достоинством выдержал ее взгляд.

— В чем же дело?

Его губы дрогнули.

— Возможно, наша помолвка каким-то образом расстроила тебя.

— Это как-то проявлялось внешне?

— В последние недели перед исчезновением ты выглядела очень напряженной, скованной, как будто что-то тяготило тебя.

— И вы… знаете причину?

— Нет. — Майлз печально покачал головой. — Я пытался выяснить, в чем дело, но ты отмалчивалась.

— Странные отношения для влюбленной пары, — живо заметила Патриция.

— Мы еще… только нащупывали подход друг к другу. Ты была как испуганная птица — сплошной комок нервов. И не надо забывать о твоем юном возрасте.

— Одним словом, я могла передумать выходить замуж?

— Все может быть.

— Но вы бы не стали меня удерживать?

— Ну, зачем так ставить вопрос…

— И все же?

— У меня бы не оставалось выбора. Но я бы дрался за тебя до последнего, — твердо произнес он.

Глаза девушки стали огромными, но она лишь саркастически хмыкнула:

— А ради чего?! Только потому, что не привыкли проигрывать? Упускать добычу, которую мысленно уже считали своей?

— Потерять тебя было бы для меня совершенно невыносимо. Я хочу… вернее, хотел твоей руки больше всего на свете. — Как бы в подтверждение искренности сказанного, он потянулся к ладони Патриции, покоившейся на столе, но девушка проворно спрятала руку.

— Эй! — протестующе воскликнула она. — Я не позволяю подобных вольностей малознакомым мужчинам.

— Прости, — выдавил он. — Что-то я забылся.

Появление официанта с заказанными блюдами сгладило возникшую неловкость. Некоторое время они просто молча наслаждались едой.

— Думаю, мне не помешало бы иметь адрес матери, — нарушила молчание Патриция.

— Конечно. Ты собираешься написать ей?

— Может быть. Интересно, что она за женщина. Мы похожи?

— Волосы у вас были совершенно одинаковые, — улыбнулся Майлз. — Не знаю только, какой оттенок она выбрала сейчас.

— Наверное, этот аргентинец здорово вскружил ей голову.

— Так, что она решила покраситься?! — фыркнул тот.

— Так, что она забыла ради него о собственном ребенке, не говоря уже о наследстве.

— Пожалуй. Но я не берусь судить, насколько она была влюблена.

— О, в моем представлении связь женщины с мужчиной обязательно подразумевает горячие чувства. — Патриция пригубила коктейль, глядя на собеседника поверх бокала. — Всепоглощающую страсть. Ни на что меньшее я бы не согласилась, ведь это невероятно скучно, разве не так?

Это был еще один камень в огород Майлза, но тот лишь примирительно кивнул.

— Как же иначе. — Он усмехнулся. — А тебе нравится смотреть на меня, спрятавшись за краешком бокала. Это что, прием из арсенала французских обольстительниц?