Здесь конечно не так, как у нас с мужиками дома, но тоже договориться можно, чтоб не лез на первые роли поперёк хозяйки. Чтоб место знал.
А для этого, нужно своё золото, чтоб не зарывался.
Осторожно, но чётко акцентировав слово "своём", Марьяна внимательно посмотрела прямо в глаза Кары.
— Нам там, в Приморье такими делами заниматься не с руки, а вам здесь на месте виднее. Вот и взялись бы помочь товарищам в таких делах. А заодно бы и себе тем помогли. Чай, вместе оно-то веселей будет.
Вот мы на всякие подобные нужды золотишко то вам и привезли. Мало ли что. Может, подмазать, кого надо будет, может ещё что?
— Тут с подмазыванием надо быть аккуратнее, — хмыкнула осторожно Кара. — Могут не так понять. Тогда серьёзных проблем не оберёшься.
А вот девочкам, что остались ещё в городе, помочь надо. Наших много и в городе, и в его окрестностях осело. Да всё на каких-то нищих заработках. Вот чтобы мужики их не думали, что можно помыкать ими, чтоб не считали их босячками безродными, надо девочкам помочь. А то ведь народ разный. Как, впрочем, и сами девочки, — глухо буркнула Кара, мрачно уставившись в столешницу перед собой. — Но, коль увидят такую заботу и поддержку, глядишь, и сами в ответ, чем помогут.
Так, за подобным разговором, и просидели они остаток ночи, осторожно прощупывая друг друга на предмет скрытых интересов. И разошлись уже по своим спальным местам ранним утром, досыпать невыспанные сны и, продумывая, не сболтнула ли каждая из них лишнего, что в последующем, в борьбе за власть внутри заново формирующегося легиона, каждой из них дало бы дополнительные плюсы.
Близкое утро встретило поднявшихся на работу амазонок обложными низкими тучами и мелким, моросящим дождичком. За ночь натянуло, и теперь с неба сеялся изматывающий душу мелкий холодный дождик.
— Моросит, — тихо проговорила Марьяна.
Стоя в дверях землянки, она голенищем сапога небрежно прислонилась к тёплому боку вчерашнего кобеля, так за всю ночь и не сменившего своего места.
— Чего он тут лежит? — повернула она голову к подошедшей сзади Каре.
— Бывает, ночами подгорные шалят, так кроме собак никто ящера не услышит. Сторожкие твари стали.
В голосе Кары неожиданно прорезались странные, непонятные нотки. И Марьяна вдруг внезапно поняла, что слышит невероятное. В надтреснутом, хрипловатом голосе старой подруги ей послышались нотки откровенной паники. Это было… странно. Раньше за той никогда ничего подобного отмечено не было. Марьяна насторожилась.
В этом лагере слишком многое было странным. И это холодное, промозглое утро лишь добавило странных загадок в сложившуюся копилку.
— Я вот что подумала…
Кара с необычно тихим, задумчивым выражением лица прислонилась к косяку, рядом с Марьяной, и, глядя прямо перед собой, тихо проговорила.
Голос её стал вдруг холодным и жёстким. Из него исчезла вчерашняя расслабленность и равнодушие, и Марьяну пронзило давно забытое чувство узнавания своего командира, которым та была для неё когда-то давно, ещё в те времена, когда две молоденькие курсантки оказались вместе в одном учебном десятке. Когда твой вчерашний товарищ, вдруг стал твоим командиром.
На Марьяну пахнуло, казалось бы, давно и прочно забытым прошлым…
— Денег ваших нам не надо, — донёсся до неё сухой, надтреснутый голос Кары. — Так своим и скажешь. Потому же и оставлять у нас свой сундучок вам не стоит. Тут только, кажется что всё спокойно, а через минуту налетят залётные, и знать не будешь как и отбиться. Тут мы каждую минуту под смертью ходим.
— Потому это место для хранения денег не подходит. Вези обратно в город и там договаривайся. Хоть с бароном, хоть с кем.
Немного помолчав, продолжила:
— Насчёт того что у вас там в долю не войти это правда? — Кара бросила на Марьяну внимательный взгляд.
— С такими деньгами как мы собрали — нет, — сухо отозвалась та. — Это только здесь они кажутся большими, а там…, - с явственно различимой горечью в голосе произнесла она.
— Если смотреть среди всех кто там собрался, не считая барона, конечно, то по вложенным капиталам и по доходам с них мы на самом последнем месте.
— Те раньше начали, — неохотно призналась она. — Поэтому, успели все сливки снять. Теперь заработать серьёзные деньги значительно труднее. Сразу нужна большая первоначальная сумма. А её-то и нет.
— Да и мало нас, — с горечью добавила она. — Два неполных десятка то и осталось на сегодняшний день от былой полусотни. Да ещё, раненых, считай, десяток, другой наберётся, что долечиваются в госпитале компании в Тупике.
— Эх, — грустно и обречёно вздохнула она. — Была бы нас хотя бы полная сотня, как с самого начала планировалось, тогда барон, глядишь, и дело бы нам своё, отдельное выделил. А так…, - безнадёжно махнула она рукой. — Мало нас.
— Сколько, говоришь, людей надо?
— Для начала хорошо бы человек сорок. Потом, надо дотянуть до сотни. А будет нас полных две сотни, так и вообще хорошо. Сразу серьёзные дела и маршруты барон выделять станет. А серьёзное дело — серьёзные деньги, хорошо заработать можно. Точно тебе говорю.
Какое-то время Кара молча смотрела на старую подругу.
— Для начала получишь пятьдесят душ. Люди надёжные, проверенные на людоедах. От первой стрелы из кустов не побегут, — сухо проговорила она. — Справитесь, дальше посмотрим. Будет что у вас получаться, выделит барон маршрут, пойдут деньги — будут вам ещё люди. Свободного народу полно, не понимаю, почему у вас его нет.
— Выбивают, — мрачно бросила Марьяна. — Я ведь не всё сказала. У нас за это время сквозь караван уже более полутора сотен человек прошло. Многих убило, много раненых, не желающих возвращаться, а некоторые просто сразу ушли.
У нас тяжело, — вдруг тихо призналась Марьяна. — Очень тяжело. Многие не выдерживают. Но кто остаётся — тем особая цена. Тех ценят на вес золота.
И здесь я не просто так, а по просьбе самого барона. Он просил подыскать людей. Формируется ещё один обоз в Приморье и там, если подсуетиться, можно весомую долю получить. Верно тебе говорю, — совсем тихо проговорила она.
— Насчёт капитала — получишь золото, тысяч пять. Для начала, — веско проговорила Кара, холодно глядя в изумлённо распахнувшиеся глаза…, - Жалкая часть нашей зарплаты всего лишь за полгода. Не хватит, напишешь, получишь ещё.
Барону же, чтоб не придирался, скажешь, деньги наши, он и отстанет.
— А тебе, зачем это? — глухо отозвалась Марьяна. Дело с их приездом сюда на озёра вывернулось такой неожиданной стороной, что она не знала, что сразу-то и сказать. Всё было не так, как они у себя думали, слишком странно и непонятно.
— Не мешало бы легализовать наш доход и пустить деньги в оборот. Пусть деньги работают, а не лежат мёртвым грузом, — мрачно хмыкнула амазонка. — Говорила же тебе, что зарабатываем мы много, а тратить некуда, живём на всём готовом. Компания поит и кормит, вооружает и хоронит погибших. Так что, мы сами чахнем над златом, которое сами не знаем куда пристроить. Глядишь, барон наш что-нибудь и придумает, как ты говоришь.
— Пожалуй…, - в сильной задумчивости Марьяна смотрела на Кару. — Пожалуй, лучше я поговорю с ним, а дальше уж, как он сам решит. Может, он чего вам более толкового, более дельного предложит. Не думаю, что твоя мысль его заинтересует. Пять тысяч золотых это конечно много, это большие, серьёзные деньги. Но для него этого мало. Это я тебе серьёзно говорю.
Ему надо больше, много больше.
— Ну, не надо, так не надо, — вдруг внезапно легко согласилась Кара. — Нам же лучше. Целее будут, — ухмыльнулась она.
— Золото ведь, знаешь, такая штука, что чем меньше ты его трогаешь, тем оно целее. А пока пошли, позавтракаем. Девочки, небось уже завтрак нам с кухни принесли. Поедим и по делам, — дружески хлопнула она подругу по плечу.
— Пошли, есть охота.
Улыбнувшись, Марьяна внимательно посмотрела вслед двинувшейся в сторону большого обеденного стола Карой. Пища здесь была хоть и не из деликатесов, которые они привезли, но сытная и обильная. А есть хотелось…, аж в брюхе заурчало.