Спустя шесть минут Стриженный докладывал своему фюреру:

— Исполнено, Пифагор Пафнутьевич!

— Это хорошо, что ишполнено, — отозвался ласково фюрер. — Только я тебе, Ерафант, не Пифагор Пафнутьевич. Я тебе теперь — гражданин Админиштратор! Такая вот дишпожиция!

Глава тридцать первая

Защитим белую цивилизацию!

Защищаясь, индиец вскинул смуглую руку, но стальная дубинка переломила тонкое предплечье. Он вскрикнул и согнулся от боли. И тут же хук снизу заставил его разогнуться. Четверо стоящих полукругом отбросили дубинки и методично отрабатывали на своем пленнике, как на манекене, каратистские удары — грамотно, с резким выдохом и мгновенной концентрацией в конце. Они делали это старательно и безучастно и сами напоминали ожившие манекены. Четыре хорошо одетых манекена, слепленных с приличных, аккуратно подстриженных мальчиков — не какой-нибудь там гопницкой шпаны.

Через минуту все было кончено. Мальчики сложили телескопические дубинки, убрали их в карманы курток и упругим спортивным шагом покинули место инцидента. На асфальте осталось распластанное, неподвижное тело.

Зорин щелкнул кнопкой, и экран погас. Вместо него вспыхнул свет, озаряя обширный кабинет генерального директора объединения «Антей». Все тут было точно так же, как два месяца назад, только во главе директорского стола сегодня восседал не Администратор, а Пифагор. Который, впрочем, и являлся теперь администратором.

Но совещание вел Зорин — мозговой центр и правая рука Пиф-Пафа. Заслуженный чекист, как только встал во главе филиала, сразу же объявил верному собутыльнику:

— Будешь мне боевым жамполитом. Такая вот дишпожиция!

И вот сейчас Зорин проводил политзанятие с личным составом, а Пифагор сидел рядом и умильно улыбался в пространство.

Боевой замполит сосредоточил взор на Суровцеве — новом сотруднике «Утренней звезды», проходящем под прозвищем Иерофант:

— Ну, замочили твои бойцы этого индийского чмошника. Ну, еще паре черножопых перебили руки-ноги. И это — все, чем может похвалиться «Русский национальный легион»? Да с такой фигней и скинхеды безмозглые справятся.

— Запомни, Иерофант, — Зорин сузил зрачки, — ты и твои легионеры — не мелкая уголовная шелупонь, а апостолы новой веры! А знаешь, в чем разница?

Иерофант смущенно развел руками.

— А разница в том, что уголовник убивает, а вы, апостолы, — уничтожаете. Вы расчищаете жизненное пространство. Это — высшая математика всех времен и народов: когда ты убиваешь одного человека, ты — убийца, а когда уничтожаешь тысячи, ты — стратег, полководец, гений. Хватит твоему легиону пробавляться всякой ерундистикой. Мы ждем от вас серьезной, большой работы!

Зорин обвел взглядом собравшихся:

— И это в равной степени касается всего нашего филиала «Утренней звезды». Хорош «боинги» в океан сбрасывать да депутатов проводить в городскую законодательную лавочку! Это — мелочевка и вчерашний день, такой же замшелый, как и сам покойный Чичеванов. Отныне мы выходим на новый масштаб действий.

Зоринский голос окреп, в нем отчетливо звенели командные нотки:

— Проснитесь и оглянитесь вокруг! В мире формируется Интернационал белой нации. Начинается смертельное столкновение цивилизаций, и наша задача — самым активным образом обеспечить коллективную защиту «белой» Европы, спасти ее от сионистской экспансии и нового азиатского вторжения. Вот чем мы станем заниматься теперь, а не вязанием дурацких узелков!

Собравшиеся слушали, затаив дыхание. В том числе и Пиф-Паф, удовлетворенно отметил Зорин. Много власти отхватила себе шепелявая кочерыжка, когда уселась в Администраторово кресло. Ну да ничего, мы Пифагорушку из креслица-то выкинем! Хотя и не сразу, конечно, старый энкавэдэшник — это тебе не Феоктист Бабуринский…

А Бабуринский, этот чмошный корреспондентишка, видать, вообразил себя незаменимым. Права качать начал прямо на летучке: газета, мол, в черносотенный листок превратилась, проповедует фашизм в чистом виде! Вон и читатель от нас отвернулся, тираж падает! Не считаю возможным работать далее в погромном издании! Ну да Зорин с ходу укоротил этого петуха. Не считаешь — не надо! Пиши заявление и катись вон! Кстати, как там твое отчество? Львович? А, ну тогда понятно… И читателей мы «теряем» точно таких же — Львовичей, Хаймовичей, да всяких там Усмановых с Хабибулиными! У нас — русская газета, и пишет она для русских людей. А кто не согласен — вот вам бог, а вот порог!

Зорин тряхнул головой: черт с ним, уж редакционную шантрапу как-нибудь приведу в чувство. Тут вот «соратничков» надо выстроить в линейку! Согласно закону Авогадро!

— Я тут подыскал одного очень серьезного человечка, доктора наук. Он со своей чрезвычайно закрытой лабораторией всю жизнь выводил всяких вредоносных микробов да вирусов. А теперь вот эти исследователи остались не у дел: наше чмошное государство отказалось дальше их финансировать. Зато их скупает на корню один арабский шейх, у которого нефть уже из ушей льется.

Зорин сделал паузу, значительно свел брови:

— Только шейх пускай отдыхает! Человечка того со всей его лабораторией под крыло берем мы.

— А на фига нам этот микробник сдался с его инфузориями-туфельками? — подал голос Аполлинарий.

— А вы знаете, кто возбудителей СПИДа на белый свет вывел? — ответил вопросом докладчик. — И я не знаю. А знал бы — памятник бы ему поставил из чистого золота. Потому как СПИД этот очищает общество от наркоманов, педерастов и прочих извращенцев. Ну а наш микробник своими инфузориями поможет нам избавить Россию от других нелюдей — всяких чмошных иноверцев.

— Это каким же образом? — вновь поинтересовался любознательный переводчик Петрарки.

— Объясняю. Нация — это не то, что раньше тебе в паспорте писали, а то, что у тебя в крови. В самом прямом смысле! Это особенности состава крови и плазмы. Поэтому, скажем, у еврея или, там, татарина обмен веществ протекает по-иному, чем у славянина. И иммунная система по-другому работает. Так вот мы этих наших «микробников» озадачим — вывести такой смертельный вирус, который бы избирательно поражал лиц неславянской национальности. В первую очередь — семитов, кавказцев и прочих узкоглазых.

В кабинете царила мертвая тишина, только несдержанный Аполлинарий крякнул, переваривая новые веяния. А железный замполит чеканил:

— Ставлю задачу. Мы с Пифагором Пафнутьевичем берем на себя финансирование исследований. Аполлинарий отвечает за размещение лаборатории и материально-техническое снабжение. А ты, Иерофант, обеспечиваешь физическое прикрытие и следишь, чтобы ни арабский шейх, ни еврейский банкир, ни какая-либо другая сволочь не перекупила этих «инфузорий-туфелек». Отвечаешь головой! Все, время болтовни закончилось, работаем по-серьезному!

Глава тридцать вторая

Гайавата из полка Игорева

— …Это есть всем известно, что Генри Уодсуорт Лонгфелло делал свое творчество в период XIX столетия — семь веков позднее того, как была сделана «Сага об армии принца Ингвара». Этот факт делает нам вывод о хронологическом приоритете «Саги об армии принца Ингвара» перед «Сагой о Гайавате». Второй факт есть в том, что господин Лонгфелло есть не только поэт-романтик. Он есть также талантливый переводчик…

Доктор Ван-Гуттен выглядел именинником: сегодня — ЕГО день! Он решительно оседлал кафедру, втиснув с собою и переводчика. Переводчик был все тот же — рыжий, объевшийся глистов, дистрофик. Он тяжко страдал от непосильного лингвистического напряжения, в то время как докладчик победно обозревал собравшихся в зале светил русской филологии.