— И теперь эти спутники оповестили конфедерацию? — спросил Рейнблад.

— Не они, — покачал головой Джон. — Мы сами оповестили. Наши челноки. Видишь ли, Герхард, нормальные планеты черпают энергию очень большими порциями, существуют специальные корабли, танкеры так называемые, у них объем энергоблоков измеряется не единицами, а тысячами петаджоулей. Челноки в развитых мирах применяют… ну, не знаю… Представь себе, что какой-нибудь упоровшийся прокуратор отправил в Рифейские горы за углем караван пеших орков с детскими ведерками. Наши челноки произвели у Мимира примерно такое же впечатление. На нас обратили внимание.

— И что теперь? — спросил Рейнблад.

Джон пожал плечами.

— Пока не знаю, — сказал он. — Час назад к нашей глобальной компьютерной сети подключился новый субъект. Он использует административный ключ с неограниченными полномочиями, заводской ключ, насколько я понял. Этот субъект имеет полный доступ ко всему, что хранится в наших компьютерах. Сейчас он снимает полный дамп.

— Что делает? — не понял Рейнблад.

— Снимает полный дамп, — повторил Джон. — Копирует себе всю информацию, какая только есть в наших компьютерах. До вашего церковного мейнфрейма он тоже добрался.

Рейнблад поежился.

— Этого субъекта можно как-нибудь остановить? — спросил он.

— Думаю, да, — ответил Джон. — Например, физически оборвать каналы связи. Но это если и поможет, то ненадолго. Насколько я понял, с нашей сетью работает робот, если я закрою ему доступ, конфедерация пришлет другого робота, более умного и решительного. Или даже человека, хотя это сомнительно.

— Почему сомнительно? — удивился Рейнблад.

— Путешествие через гиперпространство — путевка в один конец, — объяснил Джон. — Гиперпереход как-то воздействует на иммунную систему человека. При первом переходе она запоминает, что это такое, а повторный переход запускает аутоимунную реакцию. Девяносто процентов людей погибают, у девяти процентов необратимо повреждается мозг, один процент переносят второй гиперпереход без последствий. Наносыворотки не помогают.

— Интересно, — сказал Рейнблад. — А ты уверен, что это не дезинформация? Насколько я помню, в легендах и мифах ничего такого не было.

— Я уже ни в чем не уверен, — вздохнул Джон. — На мой взгляд, это скорее правда, чем дезинформация. Мы слишком слабые и глупые, чтобы нас изощренно обманывать. Мы прозябали в варварстве восемьсот с чем-то лет по стандартному летоисчислению, почти столько же времени прошло от открытия Америки святым Колумбом до колонизации Барнарда. Представляешь, как далеко ушла вперед человеческая наука, пока наши предки дрессировали орков и отбивались от эльфов?

— Не представляю, — сказал Рейнблад.

— Вот и я не представляю, — вздохнул Джон. — Возьми планшетник, я туда кое-что залил, потом почитаешь, там интересно. Хотя очень много непонятного. Я озадачил компьютер последнего челнока, чтобы он, как окажется у Мимира, пообщался с другими кораблями, пособирал информацию. Подключиться к галактической информационной сети у него вряд ли получится, хотя кто знает…

— Что собираешься делать? — спросил Рейнблад.

— Я так думаю, пока работаем по плану, — сказал Джон. — Как появится что-то заслуживающее внимания — будем реагировать. Я буду тебя держать в курсе, просматривай свой планшетник регулярно, там будут появляться новые данные.

— А как с ним работать-то? — спросил Рейнблад.

— Интерфейс интуитивно ясный, — ответил Джон. — Специального обучения не требуется, полчаса повозишься и разберешься. Я думаю, надо с эльфами быстрее заканчивать. Печально все это…

— Что печально? — не понял Рейнблад.

— Все печально, — сказал Джон. — Я думал, к мировому господству стремлюсь, а реально какое там мировое господство… наш Барнард — такая дыра… мы всегда были дырой, даже во вторую эпоху. Нашу колонию основали индейцы-традиционалисты, это такие… даже не знаю, как описать… не то чтобы секта… говно, короче, наша планета. Никто на нее не позарился, больше ста лет после открытия оставалась назаселенной, больше тридцати тысяч дней по нашему счету. Потому что говно. Системы красных карликов людям плохо подходят, нам еще повезло, у нас смена дня и ночи есть, а обычно такие планеты к солнцу все время одной стороной повернуты, представляешь, вечная ночь на полпланеты? Обалдеть. Еще у красных карликов очень мало ультрафиолета в спектре и солнечный ветер какой-то не такой, из-за этого планета либо высыхает, как Марс Изначальный, либо формирует такую биосферу, что терраформинг хрен проведешь. Я раньше думал, наши предки потому не стали заселять другие континенты, что утратили дух первооткрывателей, расслабились, в декаданс впали, а оказывается, не так все просто. Я еще в деталях не разобрался, но очень похоже, что больше одного континента на этой планете терраформировать нельзя, экологическая катастрофа произойдет. И даже один континент терраформировать надо с осторожностью, конденсеры не просто так начали из строя выходить, тому были причины.

— Получается, эльфийский лес выжигать нельзя? — спросил Рейнблад.

— Не знаю, — пожал плечами Джон. — Надо разбираться. Наверное, все-таки можно, вторая эпоха не такая уж короткая была. Ты еще учти, наши предки превращали чернолесье не в прерии, а в сады, от этого нагрузка на экосистему гораздо больше. Если не слишком увлекаться строительством парадайза, может, и обойдется. Да, вот еще что! Знаешь, почему орки такие тупые? У нас на Барнарде каждый человеческий ребенок, чтобы вырасти нормальным, должен жрать с пищей специальные добавки. В местной биосфере то ли витаминов не хватает, то ли минералов, то ли еще чего, короче, эти вещества надо синтетически получать. Если их не жрать, с вероятностью одна вторая из ребенка получается дебил. Наши предки синтезировали эти добавки на нанозаводах, наверное, можно простым биореактором обойтись, но во вторую эпоху так не делали, и когда пришел бэпэ…

— Погоди, — прервал его Рейнблад. — Ерунда какая-то получается. Я в детстве ничего синтетического не ел, мои отец с матерью понятия не имели, что такое нанотехнология. Но я не дебил, и мои сестры тоже нормальные, все три. И дети у них нормальные, и мои любовницы дебилов не рожали, насколько мне известно. Не сходится.

— Все сходится, — возразил Джон. — Это естественный отбор. Мы с тобой не совсем настоящие люди, не такие, как на Земле Изначальной. Не все люди одинаково чувствительны к отсутствию нужных веществ в пище. Вероятность одуреть только в первом приближении равна одной второй, у некоторых детей она выше, у других ниже. Одни мутации повышают устойчивость организма к местным условиям, другие понижают. В первое время после бэпэ в одних семьях вырастало больше нормальных детей, в других меньше. А потом нормальные дети стали скрещиваться с нормальными, а дебилы с дебилами, эти генотипы если и смешивались, то только в одну сторону. Законы о расовой чистоте не просто так появились, не на пустом месте. В человеческой расе заработал очищающий отбор. Чем больше у человека плохих генов, тем больше его детей становятся орками и покидают человеческую расу. Понимаешь?

— Человеческие дети орками не становятся! — возмутился его величество. — Извини, Джон, но ты ерунду говоришь.

— Я говорю не про то, что есть сейчас, а про то, что было раньше, — уточнил Джон. — Сейчас очищающий отбор уже отработал, человеческая раса уже адаптировалась к условиям Барнарда. Плохие гены остались только среди орков. Если ген, который отвечает за детскую тупость — рецессивный, так и должно быть. У мужчины и женщины всегда рождается здоровый ребенок, у мужчины и самки всегда рождается человек, а во втором поколении… Слушай, а похоже! Иначе непонятно, как объяснить, почему среди орков так много полукровок. У них ведь тоже отбор идет… Погоди… Джозеф на связи, сейчас отвечу.

Джон откинулся назад, оперся на стену, его тело обмякло, взгляд стал бессмысленным, на голову снова посыпались жучки и еще какая-то труха. Рейнблад поежился. Он впервые наблюдал своими глазами, как выглядит со стороны сеанс телепатической связи. Теперь понятно, почему Алиса так нервничает, когда Джон уходит в глубокую медитацию. Вид у него действительно сумасшедший.