— Мне тоже хотелось бы знать, почему, — перебил его кардинал. — Почему ты выехал в Иден в тот самый день, когда Питер Пейн прибыл в Барнард-Сити?

— Гм, — задумался Герман. — Действительно, тот самый день. Случайное совпадение, ваша божественность…

— Допустим, — снова перебил его Рейнблад. — Почему, прибыв в Иден, ты немедленно отправился на самую дальнюю окраину Оркланда, в забытое богами стадо, в котором в то время находился Фоксхантер? Тоже случайное совпадение?

Герман неуверенно кивнул и сказал:

— Мне рассказали прикол про Аленького Цветочка, как она Джерри Смиту яйца чуть не оторвала, а потом прошел слух, что в нее какой-то рыцарь влюбился… Основные вопросы мы с Джерри в первый же вечер решили, можно было вообще туда не ехать, если заранее знать… Я понял, ваша божественность. Будь я на вашем месте, тоже заподозрил бы неладное. Сколько было еще подозрительных случаев, кроме этих двух?

— Я насчитал десять вместе с этими двумя, — сказал Рейнблад. — Потом перестал считать, потому что решил, что все уже ясно. А потом снова засомневался. То ли ты гениальный актер, но очень ловко это скрываешь, то ли Фоксхантер пользует тебя втемную.

— В каком смысле пользует? — не понял Герман. — Погодите… Так этот бред про единое государство людей и эльфов…

— И еще орков, — добавил Рейнблад. — На основе равенства и братства. А возглавить это ублюдочное государство собирается Джон Росс, который, скорее всего, примет имя Каэссар.

— Почему Каэссар? — удивился Герман.

— Потому что Джон Росс обладает изумительным портретным сходством с этим древним правителем, — объяснил Рейнблад. — Каэссара принято изображать на картинах накачанным красавчиком, но на самом деле он был такой же плешивый хлюпик, как Фоксхантер. Вот, гляди…

Рейнблад что-то сделал с компьютером, затем развернул экран к Герману.

— Фигасе, — сказал Герман.

— Фигасе, — согласился кардинал. — Как две капли воды, правда? Пойдем дальше. Фоксхантер влюблен в орчанку. Он благоволит оркам даже сильнее, чем Харрисон, и много раз говорил, что не видит разницы между человеком и достаточно умным орком. Он даже мне предлагал официально превратить его наложницу в человека. Дескать, татуировки можно удалить…

— А что, реально можно? — заинтересовался Герман.

— Понятия не имею, — пожал плечами Рейнблад. — Даже если можно, это абсолютно недопустимо из этических соображений. Надеюсь, тебе не нужно объяснять, почему.

— Не нужно, — кивнул Герман.

— Есть и другие доказательства, — продолжил Рейнблад. — Я не буду их перечислять, в них пока много неясных деталей, но я не сомневаюсь, что Фоксхантер связан с эльфами.

— Разрешите организовать ликвидацию? — спросил Герман.

Рейнблад улыбнулся и сказал:

— Хороший ты парень, Герман, быстрый и решительный. Не разрешаю.

Некоторое время они молчали, затем Рейнблад спросил:

— Почему не спрашиваешь, почему я не разрешаю?

— А чего спрашивать? — пожал плечами Герман. — Если надо, сами объясните, а если не надо — значит, не положено.

— Правильно мыслишь, — похвалил его Рейнблад. — Объясняю. Фоксхантер не является абсолютным злом. В том, что он делает, есть и положительные стороны.

— Какие, например? — удивился Герман.

— Например, информация о нефтяном месторождении, — сказал Рейнблад. — Все эти сведения пришли от эльфов. Насколько я понял, у эльфов тоже сохранились какие-то компьютеры, и Фоксхантер сумел соединить их с нашим мейнфреймом через спутниковую сеть. Вся информация о нефти в Ноддинг Донки пришла оттуда. Некотороые чертежи древних машин — тоже оттуда. Возможно, не некоторые, а все.

— Получается, Фоксхантер полностью контролирует мейнфрейм? — спросил Герман.

— Уже нет, — улыбнулся Рейнблад. — Пейн заблокировал его доступ. За это его убили.

— Не понял, — сказал Герман. — Тогда получается, что Пейн был за нас, но он же…

— Фоксхантер использовал его втемную, — объяснил Рейнблад. — Так же, как тебя, но более интенсивно и жестоко. Топорище Пополам был завербован Фоксхантером еще до разгрома Дюкейна. Они пользовались умом и знаниями Пейна для своих целей, но недооценили, насколько он на самом деле был умен. Он их разоблачил, а я, дурак, не стал слушать, подумал, что он с ума сошел. Хорошо, что некоторые записи сохранились.

Герман пододвинул к себе лист бумаги, исписанный почерком Пейна.

— Я согласен с предложением Пейна, — заявил Рейнблад. — Эльфийское вторжение нужно пресечь в зародыше. Я приказал расконсервировать стратегический арсенал. Джозеф Слайти поведет в Оркланд сто всадников, и каждый будет вооружен бластером. Слайти получит приказ, как только мы закончим беседу. А у тебя, Герман, будет особое задание. Если, конечно, ты со мной, а не с Фоксхантером.

— Я с вами, ваша божественность, — тихо произнес Герман, склонив голову. — Не скрою, Джон мне друг… был другом…

— Джон — хороший человек, — сказал Рейнблад. — Не мерзавец, не сволочь, просто враг. В других обстоятельствах я был бы счастлив иметь его другом, но он враг.

— Враг, — согласился Герман.

Казалось, он сейчас расплачется.

— Очень тяжело терять друга, — мягко произнес Рейнблад. — Но в данном случае это неизбежно. Либо ты разделяешь его демократскую ересь, либо он тебе больше не друг. Понимаю, ты в смятении, тебе трудно рассуждать здраво, поэтому я не буду настаивать на продолжении разговора. Обдумай мои слова, сделай выводы и приходи завтра. Тогда мы обсудим твое задание.

— Я все уяснил, — сказал Герман. — Я готов получить задание прямо сейчас.

Некоторое время кардинал пристально глядел в глаза дьякона, затем пожал плечами и сказал:

— Тогда слушай. Вы отправитесь в Оркланд в следующем составе…

Они ехали по Иденскому тракту: впереди Герман, за ним Звонкий Диск и Тяжелый Танцор, на некотором удалении Джон Росс, Длинный Шест и Алиса, и замыкал процессию Скользкий Джек. Над правым плечом Джона Росса торчала рукоять рыцарского меча, над левым плечом вздымался длинный рыцарский лук, а у правого бедра к седлу был приторочен колчан, полный стрел. Еще у него были очки и бластер, но Джон не выставлял их напоказ.

Герман был вооружен точно так же, но не надел оружие на себя, а приторочил к седлу, чтобы не выглядеть деревенским пугалом. Да и смысла нет тащить на себе обычное оружие, если подмышкой прячется кобура с бластером. Но Джон считает иначе…

Когда Герман излагал Джону кардинальский приказ, Герман ожидал, что Джон возбудится, начнет задавать вопросы, строить всякие предположения, требовать рассказать ему все то, о чем Герман благоразумно умолчал… Но Джон отреагировал неожиданно спокойно, а его единственный вопрос звучал так:

— Можно, я Алису с собой возьму?

Такого вопроса Герман не ожидал.

— А зачем? — спросил Герман, когда изумление прошло, и он снова обрел дар речи.

— У нее опять крыша поехала, — объяснил Джон. — Какая-то богиня во сне явилась и напророчила, что ей скоро предстоит дальняя дорога, в конце которой она станет человеком. Если я ее с собой не возьму, она такую истерику закатит…

— Дело только в этом? — спросил Герман.

Джон удивленно приподнял брови, пристально посмотрел Герману в глаза, затем отвел взгляд и вздохнул.

— Ты прав, дело не только в этом, — сказал он. — Она меня беспокоит. У нее и так нервы крепостью не отличались, а после Драй Крик вообще… Боюсь, как бы не свихнулась окончательно. Если она будет со мной, мне будет спокойнее.

— В походе она будет подвергаться опасности, — заметил Герман. — Это тебя не смущает?

— Разве наш поход будет опасным? — улыбнулся Джон. — Раньше ты ничего такого не говорил.

У Германа появилось ощущение, что Джон над ним издевается. Он точно знает, куда и зачем они едут, понимает, почему Герман ничего ему толком не объясняет, он имеет какой-то свой план… Раньше такое ощущение тоже иногда возникало, тогда Герман считал, что так проявляются странности характера Джона или, может, те психотропные ужасы, которым его подвергал Дюкейн… Хотя причем здесь Дюкейн? Если Рейнблад не ошибся и не солгал… Но он никак не мог солгать или ошибиться, все остальное сходится!