Он был в смертельной опасности. Нужно было действовать очень быстро.

Клуфман не ввел его в заблуждение своими улыбками, своими хвалебными словами, своим обещанием ввести его в состав Верховного Правления, своим очевидным восхищением перед дерзостью Квеллена. Клуфман боится, что с Мортенсеном что–нибудь случится и тем самым возникнет угроза его собственной власти. Но Клуфманом нельзя помыкать с такой кажущейся легкостью!

«Он получит от меня Ланоя и Мортенсена, а затем уничтожит меня!»

Сейчас Квеллен в этом не сомневался. Ему следовало понять это с самого начала. Как можно было надеяться перехитрить Клуфмана?!

Но он не раскаивался в том, что сделал такую попытку. Ведь человек — не червяк, он может, выпрямившись, стоять на ногах, может бороться за себя! По крайней мере, он может попытаться сделать это! И Квеллен попытался!!!

Он проделал нечто безрассудно храброе, что граничило с нелепостью, и он совершил все это с честью, пусть даже успех его окажется по всей вероятности нереальным.

А теперь ему следовало торопиться, чтобы защитить себя от гнева Клуфмана. У него еще было немного времени. Эйфория от встречи с Клуфманом прошла, мышление его стало ясным и четким.

Он вошел в здание Уголовного управления и распорядился, чтобы Ланоя тотчас извлекли из бака и снова привели в его кабинет. Ланой выглядел угрюмым и подавленным.

— Вы еще пожалеете об этом, Квеллен, — с горечью произнес Ланой. — Я не шутил, когда говорил о том, что Брогг запрограммировал свои подстраховочные автоматы на мой альфа–ритм. Я могу сообщить о вашем африканском прибежище Верховному Правлению…

— Вам нет необходимости доносить на меня, — сказал Квеллен. — Я отпускаю вас.

Ланой смутился.

— Но ведь вы сказали…

— То было раньше. Я освобождаю вас и постараюсь стереть с лент как можно больше материала, так или иначе касающегося вас.

— Значит, вы все–таки уступили, Квеллен? Вы поняли, что не стоит подвергать себя риску разоблачения?

— Совсем наоборот. Я ни в чем не уступил. Я сам сообщил Верховному Правлению о своем поступке. Я рассказал о своем доме в Африке лично Клуфману. Не было смысла зря тратить время на разговоры с более мелкой сошкой. То, о чем расскажут автоматы, уже известно кому надо.

— Так я и поверил вам, Клуфман!

— И тем не менее это истинная правда. И потому цена за то, что я отпускаю вас, стала иной. Теперь это уже не ваше молчание. Теперь это уже ваши услуги.

Ланой выпучил глаза.

— О чем это вы, комиссар?

— О многом. Но у меня нет сейчас времени на объяснения. Я выхожу из этого здания. Вам придется одному отправиться назад, в свою лабораторию. Но через час я приеду к вам туда, — Квеллен с сомнением покачал головой. — Не думаю, что вы сможете долго оставаться на свободе, Ланой: Клуфману не терпится забрать у вас машину. Он хочет использовать ее для того, чтобы пересылать в прошлое политзаключенных. И повысить государственные доходы. Он решит проблему безработицы, забрасывая пролетариев назад — в прошлое, в глубокое прошлое, скажем на 500 тысяч лет назад, чтобы оставить их там на съедение саблезубым тиграм. Вас снова арестуют, я в этом не сомневаюсь. Но, по крайней мере, я здесь буду не при чем.

Они вышли вместе.

Коротышка агент как–то задумчиво поглядел на Квеллена, когда они направились к ближайшей платформе.

— Мы скоро встретимся, — сказал Квеллен.

Он тоже сел в вагончик и поехал к своему дому, чтобы выполнить еще одно последнее дело. Предпринял ли уже Клуфман меры против него? Несомненно. В одном из залов заседания Верховного Правления сразу же было создано совещание. Правда, времени Квеллену было нужно совсем немного, после чего он будет в безопасности.

Он пришел к пониманию многих вещей. Во–первых, почему Клуфман столь яростно рвется к машине времени — как к орудию, способствующему еще большему расширению его власти над миром. Он не брезговал ничем. «А я едва не помог ему заполучить эту машину».

Понял он и то, почему все зарегистрированные прыгуны прибывали из периода 2486–2491 годов. Это не означало того, что в следующем году поток беженцев в прошлое прекратится, как можно было предполагать ранее. Это просто означает, что контроль над машиной перешел от Ланоя к Клуфману и что все прыгуны, отправляемые после 2491 года, будут забрасываться с помощью усовершенствованного процесса, обеспечивающего гораздо более широкий диапазон, в такие отдаленные эпохи, что не смогут стать потенциальной угрозой режиму Клуфмана. И появление их, разумеется, не будет отражено ни в каких архивах или летописях.

Квеллен вздрогнул. Ему никоим образом не улыбалось быть частицей мира, в котором вожди обладают такой властью. Он вошел в свою квартиру и включил стасис–генератор. Его обволокло сияние поля. Квеллен сделал шаг вперед и очутился в своем африканском коттедже.

— Мортенсен? — крикнул он. — Где вы?

— Здесь, черт меня побери!

Квеллен выглянул на крыльцо: Мортенсен ловил рыбу. Голый до пояса, он приветливо махнул Квеллену рукой. Его бледная кожа за то время, что он был здесь, местами покраснела и даже побурела.

— Кончайте это, — приказал Квеллен, — мы отправляемся домой.

— Спасибо, но лучше бы нам остаться здесь. Мне здесь нравится.

— Чушь! Вам необходимо в соответствующий день совершить прыжок!

— Зачем мне это делать, если я могу остаться здесь? — удивился Мортенсен. — Я не просил вас привозить меня сюда, но теперь мне совсем не хочется покидать это место.

Квеллен не был расположен спорить.

В его планы не входило воспрепятствовать Мортенсену отправиться в прошлое 4 мая. У Квеллена не было ни малейшего желания изменять зафиксированное историей прошлое, а ценность Мортенсена как заложника вскоре станет равной нулю. Не трудно было представить, что невыполнение Мортенсеном прыжка в строго обусловленное время представит угрозу продолжению существования и самого Квеллена, если он случайно окажется одним из потомков Мортенсена–перебежчика. К чему такой риск? Мортенсену просто необходимо отправиться в прошлое!

— Пошли! — приказал Квеллен.

— Нет!

Тяжело вздохнув, Квеллен вышел на крыльцо и анестезировал упрямца. Затем затащил обмякшее тело в коттедж и пропихнул его под электроды стасис–поля, затем последовал за ним сам. Теперь Мортенсен лежал, вытянувшись, на полу квартиры Квеллена. Скоро он проснется и попытается понять, что же это с ним происходило, и, возможно, даже сделает попытку вернуться назад в Африку. Но к тому времени его уже зафиксирует телевекторное поле Аппалачии и люди Клуфмана будут уже в пути, чтобы забрать будущего прыгуна к себе. Клуфман сделает все, чтобы обеспечить убытие Мортенсена строго по расписанию. Квеллен в последний раз вышел из квартиры. Спустился по винтовой рампе и стал дожидаться вагончика монорельсовой дороги. Спасибо Броггу, он знал, как добраться к Ланою.

Лучше бы, конечно, одержать верх над Клуфманом, чем пускаться в этот путь. Но он был в западне, а человек в западне ищет самый благоразумный путь к свободе, а не самый эффективный. Какая ирония судьбы — человек, которому поручили решить проблему перебежчиков, сам становится прыгуном! И все же это было почти неизбежным — с самого начала Квеллен не исключал того, что обстоятельства и его заставят поступить точно так же, как поступили Норм Помрат, Брогг и многие другие на этой земле! Его путь к совершению прыжка в прошлое начался в тот самый день, когда он создал себе африканское прибежище. Теперь он просто завершал ту цепочку действий, конец которой был логически неизбежен.

Было уже довольно поздно, когда Квеллен прибыл в лачугу агента. Солнце низко висело на горизонтом, расцвечивая всеми цветами радуги загрязненное озеро. Ланой поджидал его.

— Все готово, комиссар, — сказал он вместо приветствия.

— Хорошо. Я могу положиться на вашу честность?

— Вы же отпустили меня, не правда ли? Даже среди мошенников есть свои понятия о чести, — улыбнулся Ланой. — Вы уверены в том, что хотите сделать?