Я вызвался собрать некоторые ее вещи. Пока Сильвестр успокаивал ее в гостиной, я вошел в большую спальню на втором этаже. Кровать, являющаяся центром всего, была круглой, около девяти футов в диаметре. Я уже насмотрелся на эти королевских размеров кровати, похожие на алтари старых Богов. Кровать была не прибрана, и мятые простыни говорили о том, что здесь занимались любовью.

Чемоданы стояли на полу в шкафу под рядом пустых вешалок. Они были нераспакованными, за исключением тех, вещи из которых потребовались на ночь: ночная рубашка Джинни, щетка для волос, зубная щетка, косметика, бритва Мартеля, его пижама. Я быстро просмотрел его чемоданы. Большая часть его одежды была новой и хорошего качества, некоторые вещи с этикетками магазинов на Бонд-стрит. Помимо книги «Размышления» на французском, я не обнаружил ничего личного, и даже на этой книге на титульном листе не стояло фамилии.

Позднее, когда проезжали через бесконечные пригороды Монтевисты, я спросил Джинни, знала ли она, кем был ее муж. Сильвестр дал ей успокаивающего, и она сидела между нами, положив голову на его вытянутую руку. Потрясение от смерти Мартеля привело к тому, что она как бы впала в детство. Ее голос звучал полусонно:

— Он — Фрэнсис Мартель из Парижа, вы это знаете.

— Я думал, я знаю, Джинни. Но сегодня всплыло другое имя — Фелиц Сервантес.

— Я никогда не слышала об этом человеке.

— Вы встречали его, или он встречал вас на встрече членов кружка французского языка в доме профессора Таппинджера.

— Когда? Я бывала на дюжине таких встреч.

— Эта происходила семь лет назад в сентябре. Фрэнсис Мартель выступал там под именем Сервантес. Миссис Таппинджер узнала его фотографию.

— Могу я ее посмотреть?

Я перебрался в ряд с медленным движением и достал фото из кармана пиджака. Она взяла карточку. Затем какое-то время молчала. Мы оттеснили полуденное движение на трассе к левой стороне. Водители осуждающе посматривали: мы мешали движению.

— Это действительно Фрэнсис стоит у стены?

— Я почти уверен, что он. Вы его знали в те дни?

— Нет, а могла ли?

— Он вас знал. Он сказал своей домохозяйке, что он собирается однажды разбогатеть, вернуться и жениться на вас.

— Но это смешно.

— Не очень. Так это и произошло!

Сильвестр, молчавший всю дорогу, прорычал что-то на меня, вроде того, чтобы я заткнулся.

Джинни в задумчивости свесила голову над снимком.

— Если это Фрэнсис, что он делает с Кетчелами?

— Вы их знаете?

— Однажды встретила.

— Когда?

— В сентябре, семь лет назад. Мой отец взял меня на обед с ними. Это было как раз перед его смертью.

Сильвестр рычал на меня:

— Хватит этого, Арчер. Сейчас не время, чтобы рыться во взрывчатом материале.

— К сожалению, я имею только это время. — Я обратился к девушке:

— Вы не возражаете продолжать беседовать со мной об этом?

— Нет, если это поможет. — Она ухитрилась выдавить болезненную улыбку.

— О'кей. Что-нибудь произошло во время этого обеда с Кетчелами?

— Ничего особенного. Мы что-то ели во дворике его коттеджа. Я пыталась заговорить с миссис Кетчел. Она местная девушка, как она сказала, но это было единственно общее между нами. Она сразу же возненавидела меня. — Почему?

— Потому что я понравилась мистеру Кетчелу. Он хотел что-то сделать для меня, помочь с образованием и тому подобное.

Ее голос звучал безжизненно.

— Ваш отец знал об этом?

— Да, это и было целью обеда. Рой был очень наивен, пытаясь использовать кого-то. Он думал, что может использовать людей, и они помогут ему, а самому нечем было платить.

— Использовать для чего? — спросил я.

— Рой был должен Кетчелу деньги. Рой был хороший человек, но к тому времени он должен был всем. Я не могла ему помочь. Ничего не вышло бы хорошего, если бы был принят план Кетчела. Мистер Кетчел относится к разряду людей, которые берут все и ничего не дают. Я сказала об этом Рою. — А что это был за план?

— Все было очень неопределенно. Но мистер Кетчел предложил послать меня в школу в Европу.

— И ваш отец пошел на это?

— Не совсем. Он просто хотел, чтобы я подмаслила немного Кетчела. Но мистер Кетчел хотел иметь все. Люди хотят все получить, когда они бояться, что умирают.

Девушка меня удивила. Я напомнил себе, что она не девочка, а женщина с коротким и трагическим замужеством, ставшим уже прошлым. У нее было долгое и тоже трагическое детство. Ее голос заметно изменился, будто она перешла из поры юности в средний возраст. Это, когда она стала звать отца Роем.

— Вы часто встречались с Кетчпелом?

— Я разговаривала с ним только раз. Он заметил меня в клубе.

— Вы сказали, что обед с ним состоялся незадолго до того, как умер ваш отец, на той же неделе?

— В тот же самый день, — сказала она. — Это был последний день, когда я видела Роя живым. Мать послала меня тогда поискать его в ту ночь.

— Где?

— Внизу не побережье и в клубе. Питер Джемисон был часть времени со мной. Он пошел в коттедж к Кетчелам, я не хотела, но их там не было. Во всяком случае, на стук они не отвечали.

— Вы не думаете, что Кетчел и ваш отец поссорились из-за вас?

— Я не знаю. Возможно, — она продолжала тем же безжизненным голосом.

— Мне так хотелось, чтобы я родилась без носа или с одним глазом.

Мне не требовалось спрашивать Джинни, что она имела в виду. Я знал много девушек, к которым настойчиво приставали мужчины.

— Вы не подозреваете, Джинни, что Кетчел убил вашего отца?

— Я не знаю. Мама так думала.

Сильвестр застонал:

— Я не вижу смысла копаться в прошлом.

— Дело в том, что это связано с нынешней ситуацией, доктор. Вы не хотите видеть связь, потому что сами являетесь частью той цепи, которая связывает причину и следствие.

— Мы должны снова заниматься всем этим?

— Пожалуйста, — Джинни скривила лицо и замотала головой. — Пожалуйста, не препирайтесь из-за меня. Все почему-то всегда ссорились из-за меня.

Мы оба выразили сожаление. Немного спустя она спросила меня потеплевшим голосом:

— Вы тоже подозреваете, что мистер Кетчел убил моего мужа?

— Он — главный подозреваемый. Я не считаю, что он сделал это лично. Похоже, что он использовал для этого наемного убийцу.

— Но почему?

— Я не могу углубляться во все обстоятельства. Семь лет назад ваш муж покинул Монтевисту вместе с Кетчелом. Очевидно, Кетчел послал его в школу во Франции.

— Взамен меня?

— Едва ли. Но я уверен, что Кетчел имел свои виды на Фрэнсиса.

Она оскорбилась.

— Фрэнсис не такой человек.

— Я не имею в виду секс. Я думаю, он использовал вашего мужа в сфере бизнеса.

— Какого бизнеса?

— Он крупный заправила игорного бизнеса. Фрэнсис никогда не говорил об этом?

— Нет, никогда.

— И не упоминал о Лео Спилмене? Это настоящее имя Кетчела.

— Нет.

— О чем вы и Фрэнсис всегда говорили?

— О поэзии, философии большей частью. Я узнавала так много от Фрэнсиса.

— Ни о чем реальном?

Она ответила мученическим голосом:

— Почему все реальное всегда так ужасно и безобразно?

Она ощущала боль теперь, думал я, жестокую боль. Она возвращалась в Монтевисту вдовой после трехдневного замужества.

Следовало сойти с трассы. Я видел вдали огни Монтевисты: деревья как зеленый лес столпились на горизонте. Боковая дорога вытянулась стрелой в сторону моря.

Мои мысли вертелись вокруг Фрэнсиса Мартеля. Он вел свой «бентли» по этой дороге пару месяцев назад, по дороге своих семилетних мечтаний. Вся энергия, породившая мечты и претворившая их в реальность в короткое время, куда-то ушла. Даже Джинни, сидевшая рядом со мной, стала похожей на вялую куклу, будто часть ее умерла вместе с мечтателем. Она не сказала ни слова, пока мы не подъехали к дому ее матери.

Парадная дверь была закрыта. Джинни отвернулась от нее с недовольным видом: