Макар очнулся в большом смятении. Он не мог понять: видел он, или слышал это, но каждое слово накрепко затвердело в памяти. Откуда это?

Бережной даже не сразу начал осознавать, где он находится.

Огляделся. Тьфу ты! Опять в больничной палате. Да что ж такое… А-а, он же летел с Ланой в самолете. На Бермуды. Там еще что-то при посадке случилось…

Он подвигался на кровати. Все, вроде, цело. Нет — грудь перебинтована, потрогал — больно. И еще голова перебинтована.

Приподнялся на локте. Палата была двухместная, у окна лежал толстый мужик с загипсованной ногой, подвешенной на тросах.

Мужик оскалился.

— Хелло, Мак! Очнулся?

Макар кивнул.

— Откуда ты меня знаешь?

Сосед рассмеялся.

— Ну ты и бредить горазд! Два дня тут лежишь и все какие-то сказки рассказываешь! Сначала болтал не по-нашему, я тебе что-то сказал, и ты стал болтать по-английски. Какой-то янус-мидус-левиус — целый комикс напридумывал! Мне даже интересно стало. Я тебя спрашиваю — ты мне отвечаешь! Я даже вникать стал. Я-то раньше от скуки помирал, а ты тут такую байку замутил.

— Где Лана? — спросил Бережной.

— Во-во! Все Лану звал.

— Где она?

— Да нету никакой Ланы! Ты, парень, видать, здорово стукнулся.

— Как нет? — испугался Макар и резко сел на кровати. В груди от боли вдруг как пилой проехались, палата закачалась перед глазами, он опять лег. — Что случилось? — спросил он. — Самолет же уцелел?

— Самолет? Наверно уцелел, — ответил загипсованный. — Я слышал, тебя сюда прямо из аэропорта привезли, на операцию. А потом из реанимации ко мне в палату подселили.

— Из какого аэропорта… — не понял Бережной, — мы же прямо на поле сели. Едва дотянули до Бермуд.

Мужик уставился на него.

— Опять, что ли, бредишь? Очнулся ведь. Какие Бермуды? Ты где? Ты в Майами, друг!

— Какие Майами… — вконец запутался Бережной, даже заболела голова. — Мы летели на частном самолете на Бермуды. Я сам видел остров…

— Э-э, парень… что-то у тебя серьезное. Ты находишься в Майами и, насколько я знаю, сняли тебя с рейсового «Боинга».

— Ничего не понимаю… — прошептал Макар.

Это что ж — все приснилось, что ли? Не может быть.

— Медсестра! — заорал он, чувствуя, как в висках, отдаваясь в глаза, застучала боль. — Медсестра!

— Ты чего орешь? — недовольно буркнул сосед.

— Медсестра! — не унимался Бережной.

Торопливо забежала в палату молодая женщина в зеленом халате. Взглянув на Макара, она только сказала: «Лежите спокойно, сейчас я позову доктора», и вышла.

Врач, человек с уставшим лицом и глубокими философскими морщинами на лбу, жестом успокоил Макара, осмотрел его, пощупал пульс, спросил самочувствие, удовлетворенно кивнул.

— Доктор, я в Майами? Как я сюда попал? — спросил Бережной.

— К нам вас привезли из аэропорта. Какой-то человек. Он оставил свою визитку. Молли, принесите, пожалуйста — там, на столе… Он совсем недавно звонил.

— А девушка? Девушка была со мной?

— Нет, девушки не было. Только этот довольно солидный молодой человек. Он ваш соотечественник.

«Кто еще такой?» — подумал Макар.

Медсестра прочитала:

— Leonid Loginov, Insurance Company.

Заметив на лице пациента недоумение, доктор спросил:

— Вы что — не знаете его? Это он оплатил ваше лечение. Позвонить ему?

— Позвоните, — согласился Бережной.

Леонид Логинов был в палате через десять минут.

Он был постарше Макара, но еще молод, одет в дорогой черный костюм, аккуратно коротко подстрижен — менеджер руководящего звена.

Он мягко улыбнулся и сказал по-русски:

— Здравствуйте, Макар Денисович. Как ваше самочувствие?

— Нормально, спасибо.

— Меня зовут Леонид, наши общие знакомые просили меня позаботиться о вас. Как только вы поправитесь, вы сможете вернуться домой.

— Да… Какие общие знакомые? — спросил Макар.

— Ну, например, ваша жена.

— Какая жена? — изумился Макар, вообще переставший что-то понимать.

— Лана Бережная.

— Что-о!? — вопль вырвался из его груди. И там опять полоснула пила.

Сосед, не понимавший разговора, аж подпрыгнул на кровати.

Сказка, которой он уже почти лишился, во многом страшная, но в чем-то очень дорогая ему, эта сказка продолжалась.

— Где она?

— С ней все в порядке. Скоро вы сможете увидеть ее.

— А, вы… кто? — спросил Бережной.

— Друг.

Через две недели Макар встретил Лану на лужайке небольшого особняка в пригороде Атланты. Девушка в бейсболке выглядела вылитой американкой, подпавшей под страховой случай — левое предплечье вместе с кистью было в гипсе.

Прижав ее к себе, ощутив тепло, вдохнув ее запах, Макар поплыл. Этот маленький человек с волнистыми волосами назывался счастьем.

— Лана Бережная, — смакуя, произнес Макар.

Она подняла на него глаза. Как бы оправдываясь, сказала:

— У меня же никогда не было фамилии. Решила назвать твою. Для них я твоя жена.

— А фактически?

— А фактически — ты мне не делал предложения.

— Так я тебе его делаю, Лана!

— Вот прямо так?

— Да.

Она удовлетворенно хмыкнула.

— Ну ладно… Я подумаю…

Они были одни на лужайке — хозяева особняка тактично ушли в дом, дав супругам излить чувства наедине.

Когда Макар спросил, как же они, летя на Бермуды, оказались в Майами, Лана осторожно покосилась на окна дома.

— Тебе же, когда самолет клюнул в землю, осколок ребра вошел в сердце, — сказала она.

— Я знаю, мне доктор говорил про осколок.

— В Гамильтоне врачи отказались делать операцию. Сказали — нет оборудования и опыта по таким операциям. Надо, мол, везти в Штаты, в специализированную клинику. А у нас — ни документов, ни денег. Что было делать? Я из больницы сбежала, узнала где российское консульство, кинулась туда. Так, мол, и так, я русская, имею сверхценную информацию для ФСБ, могу ускорить создание управляемого термоядерного синтеза. Меня сначала приняли за идиотку. Начали ножницы, карандаши со стола убирать… Но я стояла на своем, написала им две формулы. Я хоть и потеряла теперь связь с инфополем, но училась в свое время хорошо…

— Стоп! — воскликнул Макар. — Откуда ты знаешь, что потеряла связь с инфополем?

Лана удивилась.

— А ты откуда знаешь? Тебе тоже было видение?

Оказалось, что видение, слово в слово, было явлено им обоим.

Только Лане был еще короткий постскриптум.

— А у тебя не было такого? — она вскинула брови. — У меня было. Вот дословно: «Число же мидянина на Земле — 273618864348».

— И что это такое? — спросил Макар.

— Ума не приложу. Единственное, что приходит в голову — столько всего людей уже жило на Земле, и вот я здесь по счету — такая-то… Только не многовато ли людей-то? И к чему мне это сообщают?

Бережной улыбнулся.

— Наверное, чтобы ты носик сильно не задирала.

— Да вообще — дискриминация! — она тоже улыбнулась. — А насчет продолжительности жизни — помнишь, что там сказано было? Я ведь теперь не намного дольше тебя проживу, — в ее голосе не было сожаления. — Мне где-то около двадцати лет, тебе двадцать восемь — нормально. Сто двадцать — наш предел… Так вот! — продолжила она увлеченно. — Написала я им формулы и попросила срочно отослать куда следует…

— А не будет хуже от этого?

— Да не перебивай меня! — рассердилась она. — Что было делать-то? Ты в реанимации лежал. Я поставила условие — чтобы спасли тебе жизнь… Какой был эффект! — глаза ее блестели. — Там, видно, в Москве физикам формулы показали — я представляю, как у них очки на ушах заскрипели! Не родился еще на Земле такой Эйнштейн, который дошел бы до этого своим умом. Для вас это сейчас опережение возможного… Короче, на другой день примчался из Штатов большой, я так думаю, в вашей разведке человек. Организовали доставку тебя в Майами. Может, там клиника лучшая, а может еще что. Меня с тобой не пустили, сразу привезли сюда… Так все и устроилось, — не без гордости заключила она.