Джек взглянул на миссис Хьюстон: по щекам старушки текли слезы.

– Такой уж был Честер, – продолжала она. – Думал о том, что нужно людям, чтобы те были счастливыми и здоровыми, могли реализовать себя, принести пользу, и щедрой рукой им давал все. Оберегал их, даже от них самих, если ты понимаешь, о чем я. И вместо того, чтобы получать положительные эмоции, видя, что они здоровы, счастливы, покоряют одну вершину за другой, добиваются признания и уважения, он сталкивался лишь с завистью, негодованием, злобой, ненавистью. Все хотели убить его или хотя бы увидеть его смерть.

Ему следовало отказаться от этой затеи.

Почему огород его ничему не научил?

Глава 23

– А вот и он. – Флетч приветственно вскинул руку.

Подъезжая к особняку, Джек заметил Флетча и какого-то мужчину, выходящих на автостоянку с другой стороны. Этого мужчину Джек видел впервые.

– Джек, это лейтенант Корсо из местного отделения ФБР.

Не слезая с велосипеда, но поставив ноги на асфальт, Джек пожал мужчине руку.

– Я рассказывал лейтенанту все, что знаю о здешних происшествиях. – Флетч многозначительно посмотрел на Джека. – Сказал ему, что и ты выложишь все, что знаешь.

Корсо изучал шорты Джека.

– Ты здесь работаешь?

– Да, сэр.

– Синее и белое, синее и белое, все здесь только синее и белое. – Он взглянул на свои брюки. – Какое счастье, что я надел зеленый костюм!

– Флаги не подняты, сэр, – отметил Джек.

– Никогда не был в таком месте. Представить себе не мог, что такое место может существовать.

– А я был, – поделился воспоминаниями Флетч. – В нескольких. Человек, который строит такое поместье, думает, что строит его для семьи, которая будет здесь наслаждаться жизнью.

– Ворота распахнуты, – добавил Джек.

Автомобили медленно проезжали мимо особняка.

– Я рассказывал лейтенанту о ядовитом газе. Который никоим образом не мог находиться в лаборатории. Значит, кто-то его откуда-то принес. Мы как раз возвращаемся из лаборатории.

– Кто знает? – Корсо сощурился. – Такая большая лаборатория. Совершенно незнакомое мне оборудование. Все эти компьютеры. Кто знает, что там исследовали? Для меня все это темный лес. Кто угодно мог принести туда что угодно. Этот парень, как его фамилия… Уилсон?.. мог проводить с ним какой-нибудь эксперимент. А может, он нюхал его. В средней школе у меня был учитель химии, который на большой перемене что-то нюхал у себя в кабинете. Я сам видел.

Флетч коротко взглянул на Джека. Вздохнул.

– Что ж, думаю, мне надо опросить людей, – продолжил Корсо. – Задать им несколько вопросов обо всех этих инцидентах, падающих лошадях, оголенных проводах кофеварки и всем прочем, что здесь, по вашим словам, произошло. Вы хотите пойти со мной? Думаю, что, послушав ответы, вы потом сможете сказать мне, кто, по-вашему, говорил правду, а кто – лгал. Понимаете, о чем я?

– Конечно, – кивнул Флетч.

– Я попросил всех собраться в гостиной. – Корсо открыл огромную парадную дверь особняка и прошел в дом.

Джек прислонил велосипед к колонне.

– Будет от этого парня толк? – спросил он отца.

– К сожалению, более тупого фэбээровца я еще не встречал.

Они последовали за Корсо.

– Свобода – прекрасная возможность для демонстрации самодисциплины, – изрек Флетч. – Поглядим, воспользуется ли кто такой возможностью.

– Кто это сказал? – полюбопытствовал Джек.

– Некий генерал Эйзенхауэр. Может, он сказал: «Демократия – прекрасная возможность для демонстрации самодисциплины».

– Ты про президента Эйзенхауэра?

– Ты знаешь этого адвоката, Николсона? – спросил Флетч.

– Нет.

– Судя по всему, личный адвокат Редлифа. Его выдернули из Атланты. Вроде бы вчера утром у Редлифа возникло желание изменить последнюю волю.

– Это правда, – кивнул Джек. – Я слышал, как об этом говорили Бьювилль и секретарь Редлифа.

Гостиная в действительности состояла из нескольких гостиных, в каждой из которых могли разместиться со всеми удобствами никак не меньше двадцати человек.

– Уютно, – прокомментировал Флетч. – Так и подмывает спросить, когда вылетает в Талсу мой самолет.

– Разве авиакомпании еще выдают такую информацию?

– Добровольно – нет, – ответил Флетч. – И с достоверностью не все гладко.

В одной гостиной, у камина, стояли Бьювилль, Доунс и третий мужчина, как предположил Джек, Николсон. Все трое, несмотря на воскресное утро, в строгих серых костюмах и при галстуках.

Миссис Амалия Редлиф, в черном платье, шляпе и перчатках, сидела в кресле с высокой спинкой. Черная вуаль скрывала ее лицо.

Дети Редлифа расположились на максимальном удалении друг от друга.

Эми Макдоуэлл в другом кресле с высокой спинкой кормила младенца.

Аликсис в черных шортах развалилась на диване. Чет в брюках цвета хаки и синей рубашке устроился на другом диване.

Дункан, небритый, нечесаный, в замасленном комбинезоне и футболке, расположился на ковре.

Нэнси Данбар сидела на диване рядом с Четом.

Миссис Хьюстон отсутствовала. Джек только что говорил с ней на обочине дороги.

Не было и Шаны. Джек не видел ее с тех пор, как поутру она выскочила из его коттеджа.

– О, Джек… – Аликсис подняла на него заплаканные глаза. – Я потеряла своего папочку.

– Что-то ты раньше так его не называла.

Николсон обращался ко всем сразу.

– Я хочу вас заверить, что денег, разумеется, предостаточно. Имущество будет разделено между наследниками. Каждый из вас будет очень хорошо обеспечен. Но…

– Но что? – спросил Чет.

– Но для нас всех это неожиданность. Чудовищная неожиданность.

Дункан фыркнул.

– Наследство огромное, – вставил Доунс.

– С огромными проблемами, – добавил Бьювилль.

– Нет, – возразил Николсон. – Серьезных проблем быть не может.

– Разумеется, они есть, – гнул свое Бьювилль. – Иначе не бывает.

– Как вы знаете, – обратился Николсон к детям, – ваш отец во главу всего ставил порядок.

Джек видел, что Флетч внимательно наблюдает за Корсо. Лейтенант не пытался вмешаться, тем паче взять инициативу на себя, поставить дискуссию под свой контроль, начать допрос. Он просто сидел в углу, полностью удовлетворенный тем, что ему предоставили возможность лицезреть человеческую комедию.

Аликсис громко чихнула.

– Но он был относительно молод, никогда не жаловался на здоровье и не знал, что ему суждено умереть в прошлую ночь, – продолжал Николсон.

– К чему вы клоните? – спросил Чет. Младенец на руках Эми захныкал.

– Урегулирование всех вопросов, связанных с наследством, займет много времени, – ответил Николсон. – Два, а то и три года.

– Пока вы, адвокаты, будете выдаивать нас, – фыркнула Аликсис.

– Точно, – поддержал ее Чет. – Пока вы будете набивать свои карманы. Вы бы урегулировали эти вопросы до конца вашей жизни. Беря, естественно, почасовую оплату. Плодили бы ненужные бумаги, которые потом сами бы и теряли или подавали не по назначению. Ничего у вас не выйдет. Я вам этого не позволю.

– Сколько я получу? – спросил Дункан. – Когда я получу мои деньги? У меня много дел.

– Дункан, мы все хотим вырваться отсюда, – напомнила ему Аликсис.

– Вы хоть собираетесь остаться на похороны? – осведомилась из-под черной вуали миссис Редлиф.

Джек, услышав за спиной всхлипывание, обернулся.

Там стояла Шана.

Сверкая глазами, с закаменевшим лицом.

Стоя позади Флетча, Корсо и Джека, она смотрела на людей, собравшихся в гостиной, внимательно слушала, что они говорят.

Джека она не удостоила и взглядом.

– Я думаю, мы должны похоронить его на прачечном дворе. Вы знаете, где горничные проветривают простыни.

– Дело в том, что наличными есть только сто тысяч долларов, – возвестил Николсон. Аликсис ахнула:

– Сто тысяч долларов.

– Они мои, – заявил Дункан. – Они мне нужны для нового гоночного автомобиля!

– Черта с два, Дункан, – возразила ему Эми. – Мои дети важнее!