Практически на всех письмах, отправленных по меньшей мере больше двух месяцев назад из всех мыслимых мест Восточного побережья, были заметны грязные следы пальцев, а под ними стояли подписи и Джо, и Эла, и Шорти, и Реда, и Пита, и Уитли.

Судя по гардеробу, Лита питала явную склонность к дешевым и ярким одеждам, а также к косметике, как правило, во флаконах и коробочках довольно вычурной формы. Больше ничего сколь-либо существенного о ней мне узнать не удалось. Я настроил стоящий на тумбочке у постели маленький радиоприемник на какую-то музыкальную волну, включил настольную лампу под красным абажуром и выключил верхний свет. В наступившей полутьме комната тут же приобрела заметно более приятный вид.

Где-то без двадцати час громко хлопнула входная дверь — значит, наконец-то вернулась Лита. У нее был несчастный, совсем промерзший вид, а ее рабочая форма официантки открытого кафе выглядела здесь как аляповатый наряд на провинциальной сцене.

— Извините, ради бога, раньше просто не смогла. Хотя боялась, вас уже не застану. Поэтому очень обрадовалась, увидев вашу машину. Господи, как же там холодно! У меня по всему телу бегают мурашки. Вы что, даже ничего еще не выпили? Давайте я налью вам, ладно? Но сначала мне надо поскорее скинуть эти чертовы туфли. Ноги от них просто горят. И мне нужно немедленно что-нибудь выпить. Немедленно!

Она со скоростью пулемета выплескивала слова, будто изо всех сил старалась изобразить из себя веселую, гостеприимную хозяйку. Я молча кивнул, Лита с радостным возгласом бросилась на крохотную кухоньку, и скоро оттуда вместе со стуком ледяных кубиков о стенки высокого стеклянного бокала послышался ее жизнерадостный голос:

— Знаете, я чуть с ума не сошла, пытаясь хоть кого-нибудь заставить меня выслушать. Ужасно рада, что вы пришли, поверьте. Я знаю, Уолли не убивал. Он вообще не способен кого-либо убить. Не в его натуре. Если бы я знала, даже хотя бы подозревала, что в нем это сидит, то не подпустила бы его к себе даже на сантиметр, мистер Дин, можете не сомневаться. Когда убили вашего брата, его там вообще не было, он на самом деле был вот здесь, рядом со мной. Но как это можно доказать? Ему, мне...

Она столь же стремительно вышла из кухни с подносом в руках, передала мне бокал с какой-то гремучей смесью черного, почти как кофе, цвета, поставила свой на неприбранную кушетку, сняла наконец-то туфли и буквально плюхнулась туда же, скрестив ноги в позе будды и не забыв при этом одернуть коротенькую красную юбочку, как бы ненароком подчеркивая свою естественную скромность.

— Полагаю, они ожидали, что вы в любом случае постараетесь обеспечить ему полное алиби, — осторожно заметил я.

— Да, этот клоун Португал рассмеялся мне прямо в лицо. Хотя, конечно, если бы у Уолли не было судимости, кто знает, может быть, он и поверил бы.

— Но они нашли у него пистолет и...

— Не у него, а в его комнате! — поправила она меня. — Большая разница, неужели непонятно? Подбросить этот пистолет мог кто угодно. Я расскажу вам, как все это было. У меня был выходной. Мы приехали сюда где-то около десяти. Немножко выпили, посмеялись. Он собирался остаться у меня до утра. А потом, ну знаете, как это бывает, когда выпиваешь лишнего, мы неизвестно из-за чего слегка поссорились, начали орать друг на друга. Уолли вдруг захотел куда-то поехать, я возражала, говорила, что этого нельзя делать, что он освобожден условно-досрочно, что комиссия по надзору не простит ему этого, ну и пошло-поехало... Вся беда в том, что никто, кроме меня, его тогда не видел.

— Кажется, он признался Португалу, что совсем недавно ограбил супермаркет. Так ведь?

— Точно. Признался только потому, что здорово перепугался из-за этой истории с убийством. У него было шесть сотен баксов, но это не было вооруженным ограблением. Он всего лишь разбил окно черного входа, влез туда и взломал ящик с деньгами. За это ведь сейчас не убивают. Года три-четыре, наверное. Не больше.

Она говорила об этом деловито, как о вполне ожидаемых и само собой разумеющихся издержках любого бизнеса. Господи, на вид ей же не более восемнадцати!

— Скажите, а как вы вообще связались с этим Шеннари?

Лита пристально посмотрела на меня:

— Он с самого начала не пудрил мне мозги. Сразу сказал, что сидел, что освобожден условно-досрочно. Мне казалось, он искренне хочет начать новую жизнь. Я тоже. Для него не было секретом, что и я не подарок, что и у меня было прошлое. В общем, сначала мы встречались вроде как бы просто так, для кайфа. А потом... потом я запала на него по-настоящему. Такое случается, и тут уже, боюсь, ничем не поможешь. Конечно, я чувствовала, что ничего путного не выйдет. С таким-то ужасным характером? Он считал, что все против него, что все только и мечтают, как бы причинить ему зло. Бил меня, когда злился. Но потом мы быстро мирились, я все ему прощала и была готова сделать для него все, что угодно. Все! Такое, наверное, просто не укладывается в вашей голове, мистер Дин.

— Какой он, собственно, человек? На самом деле?

— Как я и сказала, он думал, что весь мир против него, что все его ненавидят, поэтому они не заслуживают пощады. Но глубоко внутри Уолли совсем не такой. Любит детей, собак, вообще все живое... Просто ему не повезло начать жизнь так, как надо бы. Боюсь, как и мне. Мы выросли почти рядом, здесь, в северном районе, хотя в детстве никогда не знали друг друга, ведь он намного старше меня. Забавно, не правда ли? Поверьте мне, мистер Дин, Уолли просто не способен убить кого-либо... если только, конечно, кто-то не пытается убить его самого.

— Он умен?

Она пожала плечами:

— Достаточно, чтобы тут же избавиться от пистолета, которым только что кого-то убил, если вы это имеете в виду.

— Да, полагаю, вам будет трудно, если не сказать больше, убедить Португала, что в тот вечер он был именно здесь, с вами.

Лита медленно допила свой бокал и вытерла рот рукой.

— Послушайте, мистер Дин. Они не хотят даже попытаться! Им лишь бы поскорее закрыть дело — и с плеч долой. Вот смотрите, им я этого не сказала, хотя, может, и надо бы. Идите сюда.

Она вскочила, подошла к шкафу и вытащила второй сверху ящик. Полностью. Стояла и держала его в руках.

— А теперь зажгите спичку и посмотрите.

Я встал, не торопясь подошел. Посмотрел. Да, там, действительно, к левой боковой стенке ящика был скотчем прикреплен — что бы вы подумали? — полуавтоматический пистолет. Лита с громким треском вставила ящик обратно.

— Это его. Уолли не хотел держать его у себя дома. Ну, на случай обыска или чего-нибудь еще. И попросил меня. Тогда зачем ему тот, другой? Какой в этом смысл? Вам все это не кажется странным?

Мне не оставалось ничего иного, кроме как признать, что все это действительно было бы несколько странно.

— Кроме того, он частенько говорил мне, что всегда работает один. Только один. Так намного надежнее. Тогда, спрашиваю вас, кто же в тот вечер позвонил ему и сделал какую-то подсказку по телефону? Откуда кто-нибудь мог знать, где он? А теперь попробуйте на секунду, только на секунду, представить себе, что он на самом деле убил вашего брата. Ну откуда, откуда кто мог бы знать, что он был один? — Она остановилась, бросила на меня почему-то осуждающий взгляд, в котором, впрочем, была и некоторая проницательность. Затем продолжила: — Понимаете, вообще-то вышло все, как Уолли и предвидел. Все против него, и он — самая легкая добыча. Его взяли, и дело закрыто. Точка! Они даже слышать не хотят ни о чем другом! Зачем им это? Лишние хлопоты. Поэтому он и предпочел сознаться в ограблении супермаркета. Только поэтому. Знаете... вы не будете смеяться, если я вам кое-что скажу?

— Вряд ли, Лита.

— Может, вам сначала еще налить?

— Нет, спасибо.

— Ладно, а себе я все-таки налью. Чуть-чуть.

Она вскочила с кушетки, быстро, не надевая ничего на ноги, прошла на кухоньку и тут же вернулась с полным бокалом в руках.

— Я ведь все время старалась его перевоспитать. Своими собственными методами. — Она застенчиво опустила глаза. — Знаете, мне хотелось выйти за него замуж. По-серьезному. Но только не за грабителя и вора. И у меня, кажется, получалось. Еще неделя, ну, максимум две, и я бы наверняка уговорила его самого пойти и сдаться. Вот, посмотрите.