Что ж, похоже, он сумел загладить свою первую ошибку. Ники с явным облегчением откинулась чуть-чуть назад, на ее лице появилось выражение благожелательности и интереса. Собственнического интереса! Казалось, в нее вселился вирус, крайне редко поражающий красивых женщин, — заниматься скучнейшими делами чисто промышленной компании. Конечно, она не могла вот так взять и возглавить ее, но если бы у нее появилось что-то вроде "второго "я", которое можно было бы держать полностью под своим контролем, — скажем, человек вроде Мотлинга, — то тогда... тогда это означало бы, что все ее отговорки насчет плохого знания дел компании, полного отсутствия какого-либо юридического образования и так далее и тому подобное являлись не более чем дымовой завесой, скрывавшей от меня ее истинные намерения. Если она сможет удерживать Мотлинга под контролем силой своих женских чар, в то время как Кен, похоже, стал к ним относительно равнодушным, то...

— Прежде всего скажите, зачем Кен вас пригласил? — требовательно спросил я.

— Он видел, что компании предстоит серьезное расширение, что количество заказов будет резко возрастать и что одному ему просто не справиться. А поскольку надежды на ваше возможное возвращение практически исчезли, ему надо было срочно найти подходящего человека. Ему порекомендовали меня, а я тогда был в общем-то свободен и без особых колебаний принял его приглашение заняться управленческими делами компании. С его стороны это было, безусловно, очень разумное решение.

— Очевидно, ожидается, что мне следует поступить точно так же?

Мотлинг усмехнулся, широко развел руками:

— Я этого не говорил. Я всего лишь порекомендовал вам внимательно ознакомиться с реальными фактами.

— Что ж, звучит довольно логично. Но одна вещь меня все-таки беспокоит. Причем достаточно серьезно. Скажите, если у вас все так хорошо получается, то почему в таком случае группа наших акционеров столь сильно и активно возражает против вас? Чем это объяснить?

Мотлинг нахмурился, медленно, с подчеркнутой тщательностью набил свою трубку, разжег ее и только потом ответил:

— Это не так легко объяснить, мистер Дин. Несмотря на внушительные размеры компании, в ней всегда ощущался эдакий, простите великодушно за невольное сравнение, местечковый дух. Свои владельцы, свои таланты и, еще раз простите меня, атмосфера полнейшего благодушия, неизбежно возникающая в подобных случаях. Мне пришлось ее нарушить. Я здесь чужак, чужак, который не позволяет им расслабляться. Их естественная реакция на меня вызвана в основном причинами чисто эмоционального характера. Для них я пришелец, ни за что ни про что обижающий таких милых, приятных людей. Своих людей!.. Например, мистер Карч, организовавший группу мелких акционеров и пользующийся полнейшей поддержкой вашего дяди с его пакетом акций, недоволен потому, что я уволил его сына. За абсолютную некомпетентность. Грэнби, боюсь, символизирует удобное во всех отношениях прошлое, в то время как я символизирую неудобное будущее. Человек всегда недоволен переменами, всегда старается их избежать.

Как ловко он все расставил по своим местам, просто прелесть. И к тому же точно рассчитал время, так как, закончив, бросил взгляд на часы:

— Простите, но, боюсь, мне пора возвращаться на завод.

— О, Стэнли! — протестующе воскликнула Ники.

— Ничего не поделаешь, Ники. Увы. Очень приятно было с вами познакомиться, мистер Дин. И спасибо за возможность, хотя, боюсь, и несколько прямолинейно рассказал вам о моем отношении к работе. Вас ждать завтра утром?

— Да, возможно, я там появлюсь, но мне совсем не хотелось бы вам мешать. Просто поброжу по заводу. Если вы, конечно, ничего не имеете против...

— На мой взгляд, так было бы лучше всего. Мне бы совсем не хотелось, чтобы у вас создалось впечатление, будто я хоть как-то стараюсь ограничить ваше присутствие. Впрочем, полагаю, вы в любом случае вряд ли позволили бы мне сделать это.

Мы пожали друг другу руки, и Ники проводила его к выходу из дома. До меня доносились невнятные обрывки их короткой беседы в коридоре. Судя по интонации звуков, они оба были в высшей степени довольны. Интересно, уж не поздравляют ли они друг друга с тем, как успешно они «обработали» Гевана Дина? А может, договариваются об очередной тайной встрече? Между ними явственно ощущалась определенная и безошибочная близость — одинаковая аргументация, единые точки зрения... Будто они были членами одного закрытого клуба, хорошо знали его правила, пароль и даже клубные песни. А может, говорили совсем о другом, куда более важном? Большая прибыльная компания — слишком лакомый кусок, чтобы упустить такую прекрасную возможность его отхватить!

Меня раздражало, будто я только что стал свидетелем некоей пьесы, особой пьесы, прекрасно разыгранной специально для меня профессиональными актерами. Меня раздражало, что я должен действовать по чьей-то указке. Меня раздражало, что мне понравился этот парень. Меня раздражало, что я по-прежнему хочу Ники. Меня раздражало желание уехать отсюда. Причем как можно скорее.

До меня донесся звук отъезжавшей машины, и в гостиную тут же вернулась Ники:

— Ну и как он тебе, Геван?

— Впечатляет. Даже слишком.

— Знаешь, что он мне сейчас сказал? Что ненавидит обижать людей, но частенько просто вынужден делать это, чтобы не нанести вреда производству. Иначе все может пойти прахом. А ему этого совсем не хотелось бы.

— А мне, значит, хотелось бы?

— Ну зачем ты так, Геван? Кстати, когда завтра будешь на заводе, постарайся, пожалуйста, не забывать о его принципиальной точке зрения на управление компанией. Да, чтобы попасть в корпус "С", тебе понадобится специальный пропуск. У полковника Долсона. И если у вас вдруг зайдет разговор о Стэнли, уверена, полковник будет отзываться о нем в высшей степени положительно.

— Что там происходит, в этом корпусе "С"?

— Какой-то сверхсекретный государственный заказ. Я толком не знаю. Помню только, как Кен однажды сказал, что для его выполнения им потребовалось закупить неимоверное количество специального оборудования. Полковник Долсон появился там в тот день, когда контракт был подписан. А где-то буквально через неделю — и капитан Корнинг, офицер по безопасности. Наверное, там делается что-то для военных.

— Ники, кто рекомендовал Кену этого Мотлинга?

— Не имею ни малейшего понятия, Геван.

Нахмурившись, я опустил глаза на мой бокал.

— И тем не менее мне очень бы хотелось это знать.

Ее голос неожиданно изменился:

— Давай не будем больше говорить о заводе, о Мотлинге и всем таком прочем.

— Тогда добавь чуть больше сладости, чуть больше романтичности в свои интонации, и мы сможем поговорить о нас.

Ники присела рядом со мной, наклонилась глубоко вперед, коротким движением головы отбросила свои иссиня-черные волосы набок, и я увидел такую знакомую мне и такую поистине великолепную шею... Вот она, совсем рядом, стоит только протянуть руку, коснуться ее кожи, почувствовать тепло ее тела... Мы снова вернулись в мир безмолвного ожидания. Я опять увидел нетерпеливое трепетание мышц ее живота и бедер...

— Переживаешь?

Она коротко кивнула, но не произнесла ни слова. В тот момент Ники казалась мне не реальным существом, а скорее чем-то вроде мечты. Я положил руку ей на плечо, почувствовал, как она замерла, будто перестала дышать, и вспомнил все те долгие ночи в моем домике на пляже, когда лежал без сна, думая о Ники и Кене, мучая себя беспощадными картинами их любовных утех, ее почти животной страсти... Нет, так не пойдет. Так не должно быть. Она вышла замуж за моего родного брата. Это был их дом. Кен лежал в земле. Я убрал руку. Ники тут же встала и, повернувшись одним быстрым движением, направилась к каминной полке. Я поставил пустой бокал на кофейный столик. В мертвой тишине гостиной его в общем-то негромкое прикосновение со стеклом прозвучало как пистолетный выстрел. Когда я тоже встал, Ники снова повернулась ко мне. Ее рот по-прежнему выглядел теплым и влажным, но теперь на лице появилось выражение какой-то таинственной загадочности — будто за время затянувшегося молчания мы стали друг другу намного ближе. Мне это совсем не понравилось.