– Ничего необычного, Гровер. Жизнь ведь всегда как маятник. Может, он скоро качнется назад. Может, уже начал обратное движение, кто знает? Так всегда бывает, хотя мы никогда этого не замечаем. Только видим собственными глазами потом...

– Да уж лучше бы поскорее, Поль... Ну и чем я могу тебе помочь с твоей девушкой?

– Прежде всего, мне надо знать, с кем она дружила и достаточно плотно общалась в последнее время.

Вентл сложил вместе кончики пальцев рук, задумчиво нахмурился:

– Я могу вызвать одну девочку из класса Тины. Ее зовут Мириам. Признаться, внешне далеко не самый привлекательный экземпляр, но в прошлом она нам как-то раз здорово помогла.

Это была тусклая семнадцатилетняя девочка с круглыми совиными глазами за такими же круглыми очками с толстыми линзами и тонкими, как нитка, бесцветными губами. Она сидела рядом с письменным столом Вентла, держась неестественно прямо, и вид у нее был такой, будто в нем гармонично сочеталось высокомерие реформатора и тщательно скрываемое ликование профессионального доносчика.

– Мириам, ты можешь сказать нам, с кем именно Тина Варак чаще всего проводила свободное время?

Ее совиные глаза за толстыми линзами очков чуть сощурились.

– В основном далеко не с самыми лучшими учениками, мистер Вентл. Например, с Джинни Делани, которой, как вам известно, совсем недавно по понятным причинам пришлось оставить нашу школу. Само собой разумеется, с ее дружком Хобартом Фитцджеральдом, известным больше как Фитц. У него вечные заморочки, он без них просто не может. Тина позволяла ему... ну... обнимать себя в коридорах школы, залезать руками под кофту... – Мириам смущенно покраснела. – Просто мне совершенно случайно пару раз довелось увидеть это самой. С ними также часто проводит время Чарльз Деррейн. Его прозвище Маркер. Он из хорошей богатой семьи, но очень любит прогуливать уроки, поэтому его раз за разом выгоняют из школ, и им часто приходится переезжать из одного района в другой. Вообще-то раньше у Тины были очень даже хорошие друзья, но теперь она сама стала точно такой же, как ее новые приятели. Совершенно равнодушной. Даже грязной. Ей сейчас на все плевать, включая свой внешний вид, школу, домашние задания и...

– Спасибо, Мириам, – мягко остановил ее Вентл.

Девушка тут же встала со стула, оправила платье.

– Мистер Вентл, скажите, у нее что, серьезные проблемы?

– Боюсь, да, но пусть это останется только между нами, хорошо, Мириам? Она не появится здесь вплоть до конца этого семестра. У нее серьезный нервный срыв.

Мириам громко шмыгнула носом, искоса бросила полный нескрываемого любопытства взгляд на Поля Дармонда и короткими быстрыми шагами вышла из кабинета.

После того как за девушкой тихо закрылась дверь, Вентл, чуть подумав, сказал:

– Увы, наши учителя слишком заняты и, к сожалению, практически не имеют возможности следить, с кем дружат, чем занимаются их ученики в свободное время, на переменах, после уроков... Использование Мириам в таком качестве ничего хорошего ей не принесет, я знаю, но учти: она сама и при этом полностью добровольно предложила время от времени рассказывать мне о том, что происходит в нашей школе.

– Ладно, ладно, Вентл, это ваше внутреннее дело. Добровольных доносчиков хватает и у нас, в полиции. Скажем так, ты можешь для начала дать мне адреса новых друзей Тины?

– Естественно, могу. И что ты собираешься с ними делать?

– Передам соответствующим людям, поскольку то, что я сейчас делаю, в мои прямые обязанности совершенно не входит и даже выглядит так, будто я сую нос в чужие дела. А это, должен заметить, у нас весьма и весьма не приветствуется.

– Возможно, возможно, хотя лично я это крайне приветствую.

– К сожалению, Вентл, придется общаться с их родителями, и это хуже всего. Хорошо хоть, не так уж часто приходится этим заниматься. Извини, конечно, но боюсь, тебе придется расстаться еще с двумя учениками, Гровер.

– Да, к сожалению. Ведь к тому же они старшеклассники. И вряд ли сюда вернутся, а их родители будут винить не себя самих и не своих детей. Нет, всю вину они возложат на школу, на нас, и только на нас одних. Точнее говоря, на меня!.. Забавно как-то. Дети из хороших, вполне благополучных семей, как правило, не ступают на кривую дорожку, а вот Тина... Тина Варак, похоже, стала каким-то странным исключением.

– Нет, Гровер, совсем не обязательно. Ведь ее отец женился во второй раз, а родной брат, Генри, их общий любимец и образец для подражания, не далее как в марте погиб в Корее. С тех пор до нее никому просто не было дела. Все были поглощены своими собственными заботами и переживаниями. Наверное, дом стал для нее слишком мрачным местом. А на молодых, как тебе хорошо известно, это оказывает достаточно большое воздействие... И одного только чисто медицинского вмешательства в таких случаях далеко не всегда достаточно. Нужна адекватная коррекция целого ряда психологических факторов. Особенно учитывая тот факт, что всего через несколько недель Тина снова вернется в ту же самую среду, к тем же самым людям.

– Хорошо, считай, что уговорил: я попрошу выписать для тебя все адреса ее «друзей». Причем немедленно.

Когда Дармонд вернулся в магазин, было уже четверть второго. Припарковав машину, он подошел к окнам и прежде всего увидел сидевшую за кассовым аппаратом Яну. Вот уж кого он знал меньше всего! Хотя встречался с ней, возможно, даже чаще, чем с другими. И единственное, в чем он отдавал себе полный отчет, – это в том, что его наиболее естественной реакцией на нее было чисто мужское желание... Говорила Яна крайне мало, больше молчала, и вместе с тем в ее молчании не было ни умысла, ни попытки избежать чего-то, да и весь ее вид производил впечатление надежной, простой и совершенно бесхитростной женщины. В данный момент она, слегка прикусив нижнюю губу, медленно тыкала указательным пальцем левой руки в клавиши кассового аппарата, подсчитывая общую стоимость очередного заказа.

Когда Поль проходил в магазин через входную дверь, в торговый зал из подсобки сзади вышла Бонни и направилась в его сторону, по дороге сказав что-то Яне. На ней был все тот же бледно-голубой кардиган, но вместо брюк – широкая юбка из грубой шерсти. Подойдя, Бонни остановила на нем вопросительный взгляд.

– Дело заняло несколько больше времени, чем я ожидал, извините. Когда вам надо будет вернуться?

– Не позже чем через час.

Ее отношение к нему заметно изменилось. Она по-прежнему была с ним подчеркнуто сдержанной, но уже без какой-либо враждебности. Усадив ее в машину, Поль закрыл за ней дверь, обошел вокруг капота и сел за руль. Бонни достала из сумочки сигарету.

– Сам не знаю почему, но мне хотелось бы пообедать где-нибудь в другом районе, Бонни. Тут неподалеку, на пригородной Уиллоу-стрит, есть симпатичное местечко, где можно совсем неплохо посидеть на открытой террасе. Не возражаете?

– Нет, не возражаю.

Когда их двухдверный седан наконец-то выбрался из города, Бонни показалось, будто они попали в совершенно иной мир – красивые зеленые холмы, теплый июньский воздух, приветливый щебет птиц.

– Господи, как же все-таки хорошо время от времени выбираться из города на природу, – со вздохом то ли удовольствия, то ли сожаления заметил Поль.

– А я все время, пока мы ехали, пыталась вспомнить, когда же мне в последний раз доводилось быть за городом, – как бы продолжая его мысль, но думая о чем-то своем, отозвалась Бонни. – Боже мой, как же давно это было!

– А я, признаться, здорово боялся, что вы откажетесь.

Поль чувствовал, что она слегка повернула к нему голову, но специально на нее не смотрел. Из глубины ее горла неожиданно послышались какие-то странные, но, несомненно, очень теплые звуки. Не смех, нет. Скорее смешливый признак искреннего веселья.

– Нет, конечно, не отказалась бы. Просто не могла отказаться. Дело в том, что, когда вы уехали, я сразу же пошла к Гасу и сказала ему, что за неделю одного Ровеля мне более чем достаточно и второго я уже, скорее всего, просто не перенесу. После чего настоятельно попросила его потребовать от вас оставить меня в покое. И знаете, что он сделал? Схватил меня обеими руками за плечи и затряс с такой силой, что у меня из орбит чуть не выскочили оба глаза! А потом категорически заявил, что я его дочь, что я живу в его доме и буду делать все так, как он скажет. А затем не сказал, не попросил, а приказал ехать с вами обедать и говорить обо всем, о чем вы сочтете нужным, и... и перестать нести ахинею. Знаете, такая яростная реакция сначала меня здорово испугала, но после того, как он слегка успокоился и заговорил уже другим тоном, до меня постепенно начало кое-что доходить. Оказывается, вы что-то вроде друга Гаса и всей нашей семьи, мистер Дармонд, так ведь? Я не ошибаюсь?