А ещё врач наверняка специально перевел пациента в палату, в которой я впервые совершила путешествие в закольцованный мир через другого человека. О, да! Воспоминания действительно были свежи. Вот на кровати лежит Максим с безвольным лицом - молодой человек, о котором у меня сложилось предвзятое, но, как оказалось, правильное впечатление. Вот я протягиваю ладонь к его лбу, и мне становится плохо от заставшего врасплох круговорота картинок - кусочков мозаики чужой жизни.

   Но доктор мог не стараться. Я была готова увидеть нового "клиента". Мне было всё равно, каким образом он оказался на больничной койке. В моей жизни тоже случались трагедии. Меня больше не пронять очередной слезливой историей. Лида - мать двоих детей, чуть не оставшихся сиротами, стала последней, кто тронул моё сердце. Я заплатила слишком высокую цену за нее, Вову и Макса. Хватит. Мне плевать на любого, кто окажется за дверью 341-ой палаты...

   Вот только Кондратьев, несмотря на наши многочисленные стычки, успел меня изучить. Потому что на кровати лежала девочка. Настоящая. А не "помолодевшая" внутри Потока. Белокурые, чуть вьющиеся волосы, аккуратно покрывали подушку. Вдоль тела безжизненно расположились руки с очень бледной кожей, через которую просвечивали вены. На вид ребенку было лет десять. А, может, ещё меньше.

   Заведующий застыл над маленькой пациенткой памятником укора. Проницательные глаза сквозь стекла очков следили за показаниями приборов, не замечая моего появления. Но это, разумеется, была видимость. Он заговорил, едва я прислонилась к стене, сердито сведя брови.

   - Вы не перестаёте удивлять, Александра. Когда вас никто не просит лезть в чужие дела, вы с пеной у рта доказываете необходимость своего присутствия. Старая подруга умоляет сжалиться и не разбивать ей сердце, но вы, как распоследняя эгоистка, отнимаете то единственное, ради чего она поднимается с постели по утрам. А потом сами приносите жертву ради двух незнакомцев и родственника, которого не любите. И что в итоге? Теперь, когда необходима ваша помощь, вы стоите тут и презрительно фыркаете. Вам нравится всё делать наперекор? Или просто решили утопиться в чувстве вины?

   Я сжала зубы, стараясь сдержаться и не раскричаться на заведующего прямо в палате. Да что он о себе возомнил? Решил поиграть в мозгоправа? Ну уж нет. С этим братом я умею разбираться в два счета! Научилась, имея под боком Ритку.

   - О! - доктор широко улыбнулся. - Хотите сказать, я ничего о вас не знаю, и не имею права делать выводы. Согласен, каждый человек - целая вселенная. И мы порой в себе-то разобраться не можем. Но сейчас у вас всё написано на лице. Да, я нарочно позвал вас именно сюда. В палату, где угасает Полина. Да, пытаюсь манипулировать вами. Потому что наша общая знакомая не оставила выбора, а я хочу спасти этого ребенка. Девочка заслуживает ещё одного шанса.

   - Где один пациент, там будет ещё десять, - я с вызовом посмотрела в умное лицо доктора, стараясь, чтобы на собственном не дрогнул ни единый мускул. - Потому не вижу смысла начинать, какой бы трагичной ни была судьба вашей новой подопечной.

   - Десять, - Кондратьев устало потер переносицу. - Я бы не стал заглядывать так далеко. Может уже завтра Поток поглотит эту вселенную вместе со всеми нами. Что до вас Александра... Думаю, дело не в закольцованном мире. И даже не в Дмитрии. Ведь он тоже сделал выбор. Главная беда - авария. Вам никто не предъявляет претензий, но в душе вы хотите быть наказанной. Потому продолжаете вредить себе.

   - Да вы мысли мои читаете!- я начала закипать переполненным кипятком чайником.

   - Давайте обойдёмся без взаимных оскорблений, - предотвратил новые язвительные замечания врач. - Ответьте себе на простой вопрос - хотите искупить вину? Если, да, то сделайте что-нибудь полезное для другого человека, - и Кондратьев, как ни в чем ни бывало, взял с подоконника стакан и показательно поднял вверх. Разумеется, это был наш хваленый "клейстер", являвшийся вспомогательным средством для перемещений сквозь грань, разделяющую два мира.

   Но я не поддалась на провокацию. Подарила заведующему злую усмешку и вылетела прочь. Из палаты. Отделения. И больницы. Прошла несколько остановок пешком, не замечая, как усиливающийся ветер треплет волосы, заставляя их лететь следом огненным шлейфом. В небе громыхнуло. Потом ещё раз. И ещё. Упало несколько крупных капель. Но мне было всё равно, я не собиралась прятаться в автобусе или под ближайшим козырьком.

   Я шла и шла, не обращая внимания, как капли превращаются в струи, а потом и в потоки. Футболка и джинсы прилипли к телу, став мерзкими и холодными. В кроссовках противно хлюпало, вода переливалась от пяток к носкам. Но я продолжала путь, радуясь, что под безумным ливнем никто не увидит слёз...

   А ночью приснилась поточная животинка. Рыжее пятно на волшебном пляже, где переливалась на солнце чистейшая голубая вода, и пел песню теплый ветер. Конь стоял, не шевелясь. Смотрел черными блестящими глазами, в которых я без труда прочла укор. Сбежала. Навсегда. И даже не простилась. А ведь Рыжик уже однажды терял хозяина. Но Егорка, в отличие от меня, покинул питомца не по собственной воле...

   Проснулась я, чувствуя себя предательницей. Конь старался, помогал, встречал каждый раз, когда пересекала черту. И пусть кто-нибудь посмеет сказать, что он не настоящий! Да, Поток - не реальный мир, но там всё происходит всерьез. И, может, некоторые существа, вроде марширующего войска Михаила или танцоров Варвары, и являлись воплощением чьей-то буйной фантазии. Но Рыжик всегда был особенным. Не равнодушным сгустком энергии с пустыми глазами. Он дышал. Чувствовал. Жил...

   Сгусток энергии...

   Я поёжилась, вспомнив, к кому однажды применила это словосочетание. Тень. Ещё одно странное воплощение закольцованного мира. Несбывшееся желание ребенка, мечтающего о доме и маме. Наверное, он сходил с ума от одиночества, если сумел сотворить существо, целиком состоящее из боли и тоски.

   Разумеется, в следующий же миг я, как наяву, увидела новую пленницу Потока. Девочку Полину с белокурыми волосами, походившую на спящего ангела. Проклятье! Ну почему они никак не оставят меня в покое?! Все эти люди, нуждающиеся в помощи! Не хочу я никого разыскивать и вызволять из плена! Не желаю!

   В больницу я приехала поздно вечером, проиграв трудное сражение с совестью. Медленно поднялась по лестнице. Ненавидя собственную впечатлительность, а заодно и Кондратьева, постучалась в стеклянную дверь отделения. Открыла молоденькая медсестра с крашенными пепельными волосами. Она устроилась сюда вскоре после моего появления и из-за вечного испуга в огромных светлых глазищах была взята Любой под опеку.

   Даже хорошо, что её "наставница" сегодня не дежурит. Меньше всего я сейчас хотела прочесть одобрение на круглом лице.

   - Начальник у себя? - спросила я жестче, чем требовалось. Не потому что собиралась задеть нервную девочку. Настраивалась на суровый лад для встречи с заведующим.

   Его дверь открывала без стука и почти с ноги. Поймала вопросительный и (вот пропасть!) ни капли не удивленный взгляд. Разумеется, врач был уверен, что вернусь.

   - Только один пациент. А дальше, что хотите делайте - хоть в лепешку разбивайтесь - но возвращайте Свету. Я в этом балагане больше участвовать не стану.

   Я не сомневалась, что доктор придерется к грубому слову, брошенному совершенно не к месту. Но Кондратьев покорно вздохнул. И проворчал:

   - Как скажете.

   А дальше... Дальше я шагнула туда, куда не планировала возвращаться ни при каких обстоятельствах. Прикрыла глаза ладонью, защищая от палящего солнца. И сразу заулыбалась, ибо услышала приветливое ржание. Доброе и родное.

   - Рыжик!

   Я уткнулась лбом в лошадиную шею. Конь замер. Стоял, не шевелясь, как в последнем сне. Пока я не отстранилась и не заглянула в умные черные глаза. Нет, конечно же, никакого укора там не наблюдалось. Я могла поклясться: Рыжик всё понимал. И горечь, и боль, и сомнения. Он бы не осудил, какое бы решение я в итоге ни приняла.