— Дражайшая леди! — воскликнул он, подойдя к краю кровати и взяв одну из этих сморщенных рук в обе свои. — Поздравляю вас с возвращением! Как вы себя чувствуете в этот светлый и радостный день?

— Не так плохо… — проквакала бабушка Джорджина, — совсем не так плохо… Если принять во внимание мой возраст…

— Рад за вас! — сказал мистер Уонка. — Вы просто молодчина! Теперь нам осталось только узнать точно, сколько вам сейчас лет, и можно переходить к дальнейшим действиям!

— Вы больше не совершите здесь никаких действий, — проговорила миссис Баккет, неприязненно поджав губы. — Вы натворили уже вполне достаточно!

— Но скажите мне, моя бесценная, но бестолковая грымза, — заговорил мистер Уонка, обернувшись к миссис Баккет, — что за беда, если бедная старушка стала еще немного старше? Тем более что мы можем исправить это в один момент. Вы что, забыли про наш «Уонкавит»? Одна пилюля — и двадцать лет долой! Вы и глазом не успеете моргнуть, как мы превратим ее в цветущую юную девушку!

— Что толку, если ее муж еще в пеленках? — простонала миссис Баккет, указывая на годовалого дедушку Джорджа, который мирно посапывал на кровати.

— Мадам, — сказал мистер Уонка, — нельзя делать два дела одновременно. Всему свой черед.

— Я запрещаю вам давать ей этот скверный «Уонкавит»! — заявила миссис Баккет. — Провалиться мне на этом месте, если вы снова не отправите ее в минус!

— Я не хочу в минус! — проквакала бабушка Джорджина. — Если я снова попаду в эту проклятую Минусландию, Гноли разделаются со мной!

— Не надо бояться! — сказал мистер Уонка. — Теперь я сам буду следить за правильным приемом лекарства. Я лично проконтролирую, чтобы вы приняли нужную дозу. Но слушайте внимательно! Я не могу определить, сколько именно пилюль вам надо принять, прежде чем точно не узнаю, сколько вам лет! Это очевидно, не так ли?

— Вовсе это не очевидно! — заявила миссис Баккет. — Почему вы не можете давать ей по одной пилюле? Разве это не безопасней?

— Это невозможно, мадам. В таких серьезных случаях, как этот, «Уонкавит» в малых дозах не действует вообще. Необходимо принять все сразу. Нанести концентрированный удар. А одна пилюля не сдвинет ее ни на шаг. Она зашла уже слишком далеко. Теперь или все, или ничего!

— Нет! — твердо сказала миссис Баккет.

— Да! — настаивал мистер Уонка, — Прошу вас, дорогая леди, выслушайте меня! Когда очень сильно болит голова и необходимо принять три таблетки аспирина, поможет ли вам, если вы будете принимать по одной каждые четыре часа? Нет, не поможет! Потому что нужно принять все сразу! Так же и с «Уонкавитом»! Ну, могу я теперь приступить к делу?

— Приступайте! — со вздохом проговорила миссис Баккет. — Надо же что-то делать!

— Отлично! — сказал мистер Уонка, подпрыгнув на месте и исполнив небольшое антраша. — Итак, сколько же вам сейчас лет, дорогая бабушка Джорджина?

— Не знаю, — проквакала та. — Я уже давным-давно сбилась со счета.

— И вы не можете сказать хотя бы приблизительно?

— Не могу! — рассердилась старуха. — И вы не сможете, если, конечно, доживете до моих лет.

— Попробуйте вспомнить! — сказал мистер Уонка. — Вам просто необходимо вспомнить!

Крошечное сморщенное лицо сморщилось еще сильней. Все застыли в ожидании. Не в силах оторвать глаз от этого древнего существа, симпатимпасы подступали все ближе и ближе к кровати. И только два младенца продолжали спать как ни в чем не бывало.

— Может быть, вам сто лет? — спросил мистер Уонка. — Или сто десять? Или сто двадцать?

— Все это бесполезно! — проквакала бабушка Джорджина. — У меня всегда была скверная память на числа.

— Но это же катастрофа! — закричал мистер Уонка. — Если вы не скажете, сколько вам лет, я не сумею помочь вам! Я не могу больше рисковать!

Всех, и даже самого мистера Уонка, охватило уныние.

— Ну, что вы скажете теперь? — злорадно спросила миссис Баккет.

— Послушай, бабушка, — заговорил Чарли, придвигаясь к ней поближе, — не надо вспоминать сколько тебе лет, попробуй лучше вспомнить какие-нибудь события… вспомни что-нибудь… что угодно… что-нибудь самое давнее… Это может нам помочь.

— За эти годы было столько событий, Чарли… Всего и не упомнишь…

— Ну, вспомни хоть что-нибудь!

— Не знаю, милый… Может, и припомню одно или два, если собраться с мыслями…

— Ну же, бабушка! — нетерпеливо настаивал Чарли. — Вспомни! Какое твое самое первое воспоминание?

— Ох, мой мальчик, все это было так давно!

— Ты помнишь что-нибудь из того времени, когда ты была маленькой? Как я сейчас?

В ее крошечных запавших глазах что-то слабо вспыхнуло, и подобие улыбки скользнуло в уголках бесцветных губ.

— Какой-то корабль… — проговорила старуха. — Помню какой-то корабль… Как забыть?…

— Отлично, бабушка! Корабль! Что это был за корабль? Ты плыла на нем?

— Да, мой милый… Мы все плыли на нем…

— А куда? И откуда? — не отставал Чарли.

— Этого я уже не скажу… Я была совсем маленькой…

Бабушка откинулась на подушку и закрыла глаза. Чарли упорно смотрел на нее, надеясь, что она скажет что-то еще. Все боялись пошевелиться.

— У него еще было такое славное имя… у этого корабля… что-то такое красивое… Но, конечно, мне теперь уже не вспомнить…

Чарли, который все это время сидел на краешке кровати, вдруг вскочил на ноги. Его лицо пылало от возбуждения.

— А если я назову это имя, ты вспомнишь его?

— Может быть, Чарли… я могла бы…

— «МЭЙФЛАУЭР!»[3] — выкрикнул Чарли. Голова старухи оторвалась от подушки.

— Верно! — проквакала она. — Ты угадал, Чарли… «Мэйфлауэр»… Такое красивое имя…

— Дедушка! — воскликнул Чарли, едва не пускаясь в пляс. — В каком году «Мэйфлауэр» отплыл в Америку?

— «Мэйфлауэр» вышел из Плимута шестого сентября тысяча шестьсот двадцатого года, — ответил дедушка Джо.

— Плимут… — проквакала старуха, — … это мне тоже что-то напоминает… Да, пожалуй, это мог быть и Плимут…

— Тысяча шестьсот двадцатый! — воскликнул Чарли. — Силы небесные! Это значит, ей… сосчитай, дедушка!

— Так, — сказал дедушка Джо, — тысяча девятьсот семьдесят два отнять тысяча шестьсот двадцать… это будет… не мешай мне, Чарли… это будет… триста… пятьдесят два!

— Гремучие змеи! — воскликнул мистер Баккет. — Значит, ей триста пятьдесят два года!

— Ей больше, — сказал Чарли. — Бабушка, а сколько лет тебе было, когда ты плыла на корабле? Восемь?

— Думаю, даже меньше, мой милый… Я была совсем маленькой девочкой… лет шести, не больше.

— Значит, сейчас ей триста пятьдесят восемь! — объявил Чарли.

— Вот что значит «Витауонк»! — гордо сказал мистер Уонка. — Я же говорил, что это очень сильнодействующая штука!

— Триста пятьдесят восемь лет! — не мог прийти в себя мистер Баккет. — Невероятно!

— Подумать только, чего она перевидала за все эти годы! — сказал дедушка Джо.

— Бедная мамочка! — всхлипнула миссис Баккет. — Ради всего святого…

— Спокойствие, мадам! — сказал мистер Уонка. — Сейчас начнется самое интересное. Где мой «Уонкавит»?

Тут же к нему подбежал симпатимпас с большой бутылью в руках. Мистер Уонка взял ее и положил на кровать.

— В какой возраст нужно вернуть бабушку Джорджину? — спросил мистер Уонка.

— В семьдесят восемь лет! — твердо сказала миссис Баккет. — Точно туда, откуда началась вся эта неразбериха!

— Может быть, она хочет стать немного моложе?

— Ни в коем случае! Это слишком рискованно!

— Слишком рискованно! — согласилась бабушка Джорджина. — Если вы будете слишком умничать, вы снова загоните меня в минус!

— Как хотите, — сказал мистер Уонка. — Теперь мне надо кое-что подсчитать.

Сейчас же другой симпатимпас притащил большую классную доску. Мистер Уонка достал из кармана кусочек мела и начал писать:

Исходный возраст 358 лет.

Искомый возраст 78 лет.

На сколько нужно стать моложе 280 лет.