Следует признать, что данный план созрел у меня в голове как-то совершенно просто и вполне естественно, и я искренне пожалел о том, что подобная мысль не посетила меня год, два, пять лет назад. Ведь буквально каждый год Дороти приставала ко мне с одним и тем же до тех пор, пока я наконец не соглашался пригласить старого Краевского с его почвофрезой, чтобы он заново перепахал какую-то одну, а то и обе наши лужайки. Следующие четыре дня — пока сама жена прохлаждалась на ежегодной выставке цветов в Ньюарке — я разбрасывал удобрения и семена и потом регулярно, через каждые четыре часа, поливал свежевспаханную землю. Что ж, в этом сентябре я также помогу ей упаковать чемоданы, а затем, перед самым отъездом, шмякну чем-нибудь по голове. Далее вырою на свежевспаханной лужайке вместительную яму, опущу в нее тело, а на следующее утро разбросаю семена. Ростки быстровсхожего райграса появятся уже на третий день, а где-то дней через пять, когда мне все же придется сообщить в полицию о том, что жена не вернулась с выставки цветов, вся лужайка уже покроется молоденькой зеленой порослью.

Где-то к ужину старик Краевский наконец перепахал заднюю лужайку; впрочем, мы знали, что раньше он все равно не управится, поскольку в течение дня все его машины заняты на ферме и лишь к вечеру появляется время, чтобы принять заказ на стороне. В общем, к тому времени, когда он закончил, уже начинало темнеть.

После ужина я отнес вещи Дороти в гараж и погрузил их в машину. При этом я не спешил выводить ее, а вместо этого принялся терзать мотор, то включая, то выключая стартер — и так по нескольку раз. Как я и предполагал, Дороти тем временем нетерпеливо поджидала меня у дверей дома.

— Ну ты что, Миллер, — тявкнула она. — Ты же так все свечи забрызгаешь!

Вылезая из машины, я слышал раздраженное цоканье ее острых каблучков, пока она шла по направлению к гаражу. Часы показывали половину восьмого. Мне было известно, что жившая по-соседству с нами Мэрион Гортон обязательно оторвется от телевизора на полутораминутную рекламную паузу в очередной серии «Колес» и прильнет к кухонному окну. Разумеется, ей будут слышны мои манипуляции с зажиганием и она увидит, как Дороти с явно рассерженным видом устремится к гаражу.

Я обошел машину спереди и открыл перед Дороти дверцу и, как только она наклонилась, чтобы забраться в салон, крепко шмякнул ее по голове вибрационным пульверизатором. Выбор конкретного орудия не был результатом тщательно продуманного плана акта отмщения — просто инструмент оказался под рукой, лежал рядом со мной на стойке. Дороти беззвучно рухнула на пол, после чего я громко хлопнул дверцей.

— Боюсь, дорогая, ты оказалась права, — мой голос звучал достаточно громко, — я действительно их забрызгал. Ну ничего, подождем немного, через несколько минут все снова будет в порядке.

Я оттащил тело Дороти в угол гаража, где накрыл джутовыми мешками, которые скапливались у нас там на протяжении нескольких лет — мы ими укрывали молодые посевы. Затем сел за руль, осторожно прикрыл дверь — не до конца, а лишь на первую защелку — и завел мотор. Поначалу я держал курс на железнодорожную станцию, но, едва выехав за пределы города, свернул к городской свалке, над которой постоянно курился дымок тлеющих гор мусора. Все свои деньги Дороти тратила исключительно на сад, и сейчас в ее чемоданах не лежало практически ничего, кроме рамок для цветочных композиций, и потому я был уверен в том, что к утру все это превратится в пепел. Тем не менее для надежности я прихватил с собой маленькую канистру с бензином, которым мы заправляли газонокосилку. Окропив раскрытые чемоданы и их содержимое горючим, я чиркнул спичкой.

Когда я подъезжал к гаражу, Мэрион Гортон как раз выставляла за дверь пустые молочные бутылки.

— Привет, Миллер! — воскликнула она. — Ну что, Дороти опять на выставку отчалила?

Первое, что заставило меня насторожиться при виде маленького детектива с желтоватыми моржовыми усами, было, как ни странно, то обстоятельство, что на него, в сущности, никто не обращал ни малейшего внимания. Но я с самого начала понял, что именно подобных типов как раз и следует опасаться больше всего. Он шел по дорожке за лейтенантом Делани и еще двумя мужчинами в штатском. Подъехав, они не сразу направились к дому: лейтенант о чем-то стал совещаться с двумя своими спутниками, тогда как маленький Усач остановился чуть поодаль от них и принялся рассматривать азалии, которые Дороти высадила перед домом как своего рода передовой бастион. В одной руке он держал маленькую записную книжку, в другой был зажат карандаш. По тому, как была согнута его левая рука, я ожидал увидеть свисающий с нее зонтик-трость, однако такового не оказалось. Когда наконец совещание закончилось, Делани повернулся к Усачу, а двое парней в штатском направились к дверям соседних домов.

Спускаясь по лестнице, я наконец услышал стук во входную дверь.

— Мистер Дэвис? — спросил Делани, предъявляя свое удостоверение. Я еще невольно удивился тому, что он не узнал меня, хотя сам же беседовал со мной в полицейском участке, куда я приходил сообщить об исчезновении Дороти, и было это в четверг, то есть всего лишь два дня назад. Я распахнул дверь, и он вошел внутрь. Маленький Усач замешкался чуть в отдалении, но, увидев, что я по-прежнему держу дверь открытой, коротко кивнул, сорвался с места и резким движением, словно его кто-то подтолкнул сзади, поспешно ступил через порог, все так же стараясь держаться за спиной Делани.

— Согласно сделанному вами заявлению, мистер Дэвис, — произнес Делани, — ваша супруга предварительно не заказывала себе номер в отеле, однако, как мне удалось установить через коллег в Ньюарке, она вообще не останавливалась в тамошних отелях, во всяком случае, такой факт в их книгах не зарегистрирован. В подобной ситуации мы вынуждены начать именно отсюда, то есть с того самого места, где ее видели в последний раз.

Я так и ждал, что он добавит слово «живой».

Отправляясь на выставки цветов, Дороти действительно никогда заранее не бронировала номера в отелях, а всегда прямо на месте находила себе где-нибудь комнату. Возможно, мне следовало на этот раз сделать это за нее, однако я не хотел выступать с инициативой, которая могла бы идти вразрез с ее обычными привычками. Возможно, это было ошибкой с моей стороны, поскольку даже когда я сказал в полицейском участке, что она никогда предварительно не заказывала себе номер, было заметно, что они мне не вполне поверили.

Делани попросил меня ответить на несколько вопросов относительно привычек Дороти, ее увлечений, были ли у нее в других городах друзья или родственники. Я сказал, что все ее хобби ограничивались садом, и сообщил им адреса ее сестры и кузена, которые проживали в Калифорнии. Затем полицейский спросил, не буду ли я возражать, если они осмотрят дом и прилегающий к нему участок.

Маленький Усач все это время стоял перед дальним окном столовой и смотрел в сторону лужайки, что позади дома. Когда мы с Делани подошли к боковой двери, чтобы открыть ее в ответ на послышавшийся снаружи стук, он отвернулся от окна и, похоже, в свойственной ему манере, как кузнечик, отпрыгнул в сторону, после чего повернулся к нам лицом. Я открыл дверь и увидел стоявших у порога тех самых двух полицейских в штатском. Делани кивком пригласил их войти, после чего все, кроме Усача, спустились в подвал. По-прежнему держа в левой руке свою засаленную записную книжку, маленький детектив вышел через боковую дверь и направился в сторону тыльной части дома. Я же прошел к тому окну, рядом с которым он только что стоял, и стал наблюдать за его действиями.

Усач остановился на каменных плитках дорожки, словно умышленно стараясь не задеть свежую, молодую травку, и я видел, как он дважды медленно обошел лужайку по периметру. От неожиданно прозвучавшего у меня над ухом голоса лейтенанта я чуть было не подпрыгнул на месте.

— А что это там за куча? — спросил он, указывая в дальний конец двора.