– Что насчет боезапаса на корвете?

– Я не знаю, слышал только, что тестовые снаряды загружались.

– Все с вами ясно, ни хрена вам толком неизвестно, господин Фокин. Вы где сейчас находитесь, в военном лагере «Сяськелево»?

– Да.

– Рядом ктонибудь из местных офицеров разведки имеется?

– Вы хотите с ними пообщаться?

– Именно это я и собираюсь сделать.

– Это противоречит всем инструкциям!

– Фокин, сейчас вершится дело государственной важности, а ты чинишь препятствие госбезопасности. Живо, ближайшего офицера зови, а не то я сам на их частоты выйду. Мне это сделать недолго, но ведь не хочется тебя подставлять. Действуй, родной, и тебе зачтется. Вперед!

– Ладно.

Мое ожидание продлилось три минуты сорок семь секунд, это точно, я время засекал. И по прошествии этого срока, я услышал знакомый мне голос, офицера гатчинской разведки Мартина Виролайнена, вместе с которым в прошлом году от Балтики до Москвы добирался:

– Мечник, здорово бродяга! Когда у нас будешь? Ждем тебя в гости.

– Здравствуй Мартин. Насчет гостей, пока погодить надо. Что в Сестрорецке происходит?

– Ты корветом интересуешься? – разведчик сразу ухватил суть вопроса.

– Ну да.

– Его рабочие завода угнали.

– Так я и думал. С чего корабелы взбунтовались?

– Вроде бы угнетали их, а несколько человек даже расстреляли.

– Ваши уши там не торчат?

– Нет. У нас с москвичами сейчас мир и взаимопонимание. По мелочи грыземся, конечно, но всерьез соседям не пакостим.

– А куда корабельщики могли направиться?

– Не знаю, Балтийское море большое и шхер в нем много.

«Чтото темнит Виролайнен, хотя, правильно делает, я ему не сват, не брат, а представитель иностранного государства, которое Гатчинскому Военному Округу, пока всего лишь только торговый партнер».

Примерно такие мысли пронеслись в моей голове. И объяснив Виролайнену, что пока в Гатчине не появлюсь, мол, опасаюсь конфликта с москвичами, я быстро закруглил общение, и из радиорубки вернулся на ходовой мостик.

– Свистать всех наверх!

В азарте выкрикнул я, появляясь на боевом посту.

– Ты чего, Мечник!? С головой порядок!?

Скоков резко вскочил с командирского кресла. А я, быстро дав командиру «Ветрогона» расклад на все, что произошло в Сестрорецке, спросил его:

– Как профессионал морского дела, что скажешь?

– Далеко корвет не ушел. Ты знаешь, и я знаю, что топлива на нем, наверняка, немного, слишком тяжело его из Москвы тянуть. Значит, корабль надо искать в пределах ста миль от Сестрорецка. Пароходы и шхуны москвичей изза пожара пока на приколе стоят, но те же гатчинцы, «Стерегущий», по любому искать станут. Однако у нас имеется два преимущества, скорость и радар. Так что шансы найти корвет, мы имеем хорошие, пятьдесят на пятьдесят. – Скоков хлопнул ладонью по переборке и завершил: – Мое мнение такое, надо искать корабль, и плевать на всех. Кто первый встал, того и тапки. Найдем «Стерегущий», на месте решим, что с ним и его командой делать, а нет, значит, немного топлива потратим и проведем учения по поиску и перехвату вражеского судна с механическим двигателем. Ты глава отряда, окончательное решение за тобой, а я все сказал.

– Сергеич, ты прекрасно понимаешь, в каком направлении я думаю. Надо рискнуть, потратить время и поискать «Стерегущий». Корветы, да еще после ремонта и в хорошем состоянии, на дороге не валяются, так что доставай карты Финского и Рижского заливов, и начнем прикидывать, где этот корвет может прятаться.

Глава 12

Балтийское море. Остров Гогланд. 08.08.2066

«Кто ищет, тот всегда найдет» – гласит древняя истина, которая к нашей эскадре имеет самое непосредственное отношение. Мы вели поиск беглого корвета «Стерегущий», и нашли его. При этом сил затрачено было совсем немного и нам не пришлось, словно гончим псам, рыскать по всему Финскому заливу и обыскивать каждую крохотную бухточку, в которой мог спрятаться этот, относительно, небольшой корабль.

Когда наши суда находились в двадцати трех милях к югу от острова Гогланд, на радаре «Ветрогона» появилась отчетливая отметка, смещающаяся в бухту Лимонникова, которая находилась с западной стороны острова и имела глубины до пятнадцати метров, то есть, для стоянки корвета была вполне пригодна. Мы с командиром фрегата, одновременно переглянулись, кажется, наша цель обнаружена. И Скоков, оставив тихоходную «Аделаиду» позади, уверенно направил свой фрегат к Гогланду.

В четырех с половиной милях от бухты, отметка на радаре слилась с очертаниями берега, значит, судно причалило. От гатчинцев мы знали, что остров необитаем, а все что на нем имелось интересного и ценного, например, оборудование радиолокационной станции и некоторые приборы с пункта электронной разведки Краснознаменного Балтийского Флота, было давнымдавно расхищено сестрорецкими коммунарами и ими. В общем, искать там нечего, место, в плане обогащения, совершенно бесперспективное, да и хороших причалов не имелось. И почему экипаж беглого «Стерегущего» выбрал для стоянки именно это место, а не какоето иное, было не совсем ясно. Но тогда меня и Скокова это не волновало, нас гнал запах добычи, а все вопросы всплыли позже.

«Ветрогон» вошел в бухту Лимонникова на восемнадцати узлах. Наши орудийные расчеты были готовы открыть немедленный огонь и подавить любое сопротивление. А абордажные команды Серого, приготовились к быстрому захвату корвета. Однако когда мы обнаружили «Стерегущий», этот боевой корабль выглядел весьма жалко и неприглядно. Правым бортом, окрашенный в шаровый цвет, корвет навалился на древний полуразрушенный причал. На нем не было ни одного движения, а артиллерийские установки находились под чехлами. И только шевелящиеся заросли на берегу и фигурки людей на руинах какогото поселка, убегающие вглубь острова, говорили о том, что здесь не случилось истории в духе «Летучего Голландца», когда судно есть, а экипаж на нем по неизвестной причине отсутствует. В данном случае, причин для бегства сестрорецких корабелов и их семей было немало, и гадать, почему они бросили корабль и скрываются в дебрях, было попросту некогда. Требовалось, как можно скорее, захватить корвет, а только потом разбираться в происходящих событиях.

Вплотную к берегу подойти не получилось, причальная стенка, на которой завис «Стерегущий», была единственной более или менее уцелевшей. В связи с этим, пришлось срочно спускать на воду мотоботы, и действовать только абордажной командой. Мы проделали все быстро и четко, опыт за плечами воинов имелся солидный, так что уже через пятнадцать минут, после того, как «Ветрогон» замер на месте, десантники высадились на причал. Одна группа заняла оборону и отсекла пирс от развалин поселка, а вторая, во главе со мной и Лихим, который чуял, что не все люди сбежали на берег, поднялась на борт корвета.

Не расслабляясь, под прикрытием автоматчиков, которые держали на прицеле каждый проем в корпусе корабля, по внешним скобтрапам, я поднялся на сигнальную площадку и уже через нее проник на не очень большой и просторный ходовой мостик «Стерегущего». За мной последовали телохранители и пара воинов. Я огляделся и у стойки репитера гирокомпаса, расположенной справа от кресла командира корабля, заметил среднего роста мужичка лет тридцати пяти в темносиней матросской робе и смятой серой кепке на голове.

– Дядя, ты кто? – направив на него автомат, спросил я мужика в кепке.

– А вы? – хриплым и немного простуженным голосом, вопросом на вопрос, отозвался он.

Глядя на человека передо мной и оценив его бодрое и небоязливое поведение перед стволом «абакана», у меня появилась твердая уверенность в том, что все складывается отлично и, невольно улыбнувшись, я произнес:

– Я первый спросил.

Мужик тоже улыбнулся, выставил перед собой покрытые грубыми мозолями широкие ладони, и ответил:

– А я инженер из Москвы, прислали в командировку рулевое устройство корвета на ходовых испытаниях отрегулировать, а тут ночной пожар, и бунт корабельщиков из Сестрорецка. Когда мятежники вышли в море, я в румпельном отделении прятался, но меня обнаружили. Убивать, слава богу, не стали, но и за своего не держали.