Комната неожиданно погрузилась во тьму.

Сантер заставил себя подождать с минуту, не двигаясь. Он чувствовал, как по щеке катилась капля пота.

Затем вцепился в подлокотники кресла, подумав: «Пробка выскочила… Наверняка пробка выскочила, а может, и авария какая… надо проверить…» Он встал и ощупью направился к окну, более светлый прямоугольник которого вырисовывался на ковре.

Увидев свет в окнах гостиницы напротив, Сантер подумал: «Ну, конечно… пробка выскочила…»

И в этот самый момент раздался звонок в дверь.

Сантер стиснул зубы. Он не дрогнет. Ведь не тряпка же он. Пять лет жизни, полной приключений… Сейчас увидим!

Сунув руку в правый карман пиджака, он твердым шагом подошел к двери и резко распахнул ее настежь.

В тусклом свете, сочившемся сквозь окно лестничной клетки и слабо освещавшем площадку, застыла чья-то высокая черная фигура.

– Кто вы? – молвил Сантер.

Мужчина, черты лица которого трудно было различить в полумраке, снял шляпу и голосом, показавшимся Сантеру почему-то знакомым, спросил:

– Я имею честь видеть месье Сантера?

– Да. Что вам угодно?

– Инспектор полиции Фредерик. Месье Воробейчик поручил мне охранять вас.

– Я не ребенок. И сам могу с этим справиться.

– Весьма сожалею, месье Сантер. Мне дали задание, я обязан его выполнить…

– Ладно… Входите.

Сантер отошел, пропуская инспектора. Где он слышал этот голос? Наверное, во Дворце правосудия… И кого все-таки напоминал ему инспектор Фредерик?

– Черт, ничего тут у вас не видно! – проворчал тот, наткнувшись на пуфик.

– Пробка только что выскочила, – сказал Сантер. – Щиток находится в шкафу на лестничной площадке. Если вы поможете мне, я улажу это…

Он направился к маленькому секретеру, на котором, знал, должен стоять подсвечник, чиркнул спичкой и зажег свечу.

Наполовину повернувшись спиной к своему гостю, он затылком чувствовал на себе его взгляд и вдруг отчетливо понял, что сам впустил врага, убийцу своих друзей. Его словно озарило. Никакой это не инспектор полиции. И наверняка это он выключил электричество.

С хрупким светильником в руках Сантер медленно направился к выходу на площадку и открыл щиток.

– Месье Фредерик!

Из тьмы появился мужчина.

– Да, месье Сантер?

– Не могли бы вы помочь мне? Подойдите поближе…

Мужчина сделал два шага вперед, и Сантер, подняв подсвечник, заметил, что на нем были очки в роговой оправе, а нижнюю часть лица скрывал шарф. С этой минуты последние его сомнения, если таковые еще имелись, рассеялись…

– Инспектор полиции… – задумчиво произнес он. – Прекрасное, должно быть, ремесло. Богатое всякими неожиданностями, волнениями, верно?.. Например, когда вы преследуете убийцу, гнусное существо, которое наносит удар исподтишка, когда вы настигаете его, чувствуете его, можно сказать, рядом с собой… Должно быть, это прекрасный момент?.. Будьте любезны, подойдите поближе, месье… Фредерик, не так ли? Представьте себе, я никак не мог вспомнить ваше имя!

Оба мужчины стояли теперь рядом перед щитком. Сантер еще немного поднял свечу и с трудом удержал дрожь: в очках так называемого инспектора не было стекол.

«Итак, он здесь… Это он… Он у меня в руках!» – думал Сантер.

В то же время он мучительно пытался вспомнить, где ему все-таки довелось видеть глаза этого человека. Ибо он их уже когда-то видел. Взгляд этот Сантеру был знаком, хорошо знаком!

«Теперь самое время», – подумал он.

– Я попрошу вас подержать подсвечник и посветить мне, пока я проверю щиток…

– Давайте, – сказал мужчина, ничего, казалось, не подозревая.

Сантер отдал ему свой светильник и сунул руку в карман пиджака.

– Ни с места… или я буду стрелять! – приказал он, с живостью вытаскивая браунинг.

Воспользовавшись тем, что мужчину обременял подсвечник, он левой рукой сорвал с него шарф и сбил очки.

Но едва он сделал это, как тут же отступил, в ужасе прислонясь к стене.

– Ты! – пробормотал он, и в голосе его прозвучало неистребимое недоверие.

Больше он ничего не успел сказать. Неизвестный выстрелил в упор сквозь карман своего пиджака.

ГЛАВА XXII

«МАДАМ ПОХИТИЛИ!»

– Жаль! – сказал месье Венс. – Жаль, месье Воглер, что вы не разрешили мне арестовать их! Сантер был бы сейчас жив, а Перлонжур – в наших руках…

– Что делать? – простонал судебный следователь. – Что делать, Венс? Моей карьере теперь конец! Вашей, конечно, тоже, но вам-то это ведь все равно.

– Ошибаетесь… Мне это далеко не безразлично, все вокруг будут говорить, что по моей вине погибло пять человек.

– Но тут нет вашей вины! Я-то знаю, что вы ни в чем не виноваты! Что вы могли еще сделать?.. А мне, вы правы, мне следовало сразу же, как только вы об этом сказали, подписать два ордера на арест, один – на имя Сантера, другой – на имя Перлонжура… А теперь…

Энциклопедический месье Воглер, как именовала его Асунсьон, уныло опустил голову.

– Вы, конечно, понятия не имеете, где скрывается Перлонжур? – спросил он спустя некоторое время.

– Понятия не имею… Но его поисками занимаются Анри, Вальтер и Кардо.

– Нет ни одной газеты, где бы не говорилось, что он убийца… Что будем делать?

– Я только что телеграфировал капитану «Аквитании», – сказал месье Венс бесстрастным тоном. – От его ответа многое зависит.

Он подчеркнул слово «многое».

– Но ему ведь придется всерьез заняться вашим вопросом. На это уйдет еще какое-то время.

Вернувшись к себе в кабинет, месье Венс рухнул в кресло и, закурив сигарету, попытался уточнить свою мысль. Мысль, на первый взгляд абсурдную… Ему вспомнилось, как совсем недавно он говорил Сантеру, что обнаружил множество интересных деталей, но что все они, казалось, еще больше запутывали дело. Он тогда добавил, что тем не менее нисколько не сомневается, что в конечном счете они в один прекрасный день помогут установить истину. И теперь этот день настал, тот самый день, когда, собрав все детали воедино, инспектору предстояло докопаться до сути.

«Боже милостивый, только бы пришел наконец ответ от капитана „Аквитании“!»

Пробило три часа, затем четыре. Месье Венс не шелохнулся. Он положил руки на стол, а голову – на руки. Казалось, он спал. Но вот он очнулся, придвинул к себе лист бумаги и сделал торопливый набросок. Потом долго размышлял над этим наброском и в конце концов, скомкав бумагу, сделал из нее шарик и бросил в корзинку.

В дверь постучали, и в кабинет вошел дежурный.

– Там женщина, она очень просит принять ее…

– Женщина? А имя свое она вам назвала?

– Нет. Сказала только, что служит у дамы, которую господин инспектор хорошо знает, и что ей необходимо сейчас же поговорить с господином инспектором… Она, похоже, совсем не в себе.

– Приведите ее.

Минуту спустя в кабинет вошла женщина средних лет. Месье Венс тотчас узнал ее: то была горничная Асунсьон. Сразу было видно, что она очень взволнована, и первое, что она сказала, это: «Мадам похитили!»

– Неужели! – молвил месье Венс с нарочитым сомнением в голосе, что обычно толкало бесхитростных людей на скорые и откровенные признания.

– Да, месье! – воскликнула посетительница, упав на стул, жалобно скрипнувший под ее тяжестью. – Я сказала все, как есть… Мадам похитили… Бедняжка, она вышла вчера вечером сразу после ужина… «Пойду прогуляюсь немного, Мария», – сказала она мне… А потом, вижу, возвращается примерно в половине одиннадцатого с каким-то господином… И такая бледная, просто как мертвец…

– А господин, как он выглядел?

– Этого я не могу вам сказать… О, сами понимаете, не потому, что не глядела на него… Он был высокий, это точно, в шляпе и в очках… И еще шарф… Но вот сказать, какой он, красивый или безобразный, я бы не смогла… Он почти все время поворачивался ко мне спиной, я так думаю, пожалуй, что и нарочно… Ну а я все стояла и смотрела, тут мадам и говорит: «Оставьте нас, Мария…» Она была так расстроена, сама не своя, я даже спросила, не надо ли ей чего… «Ничего не надо, – сказала она мне, – оставьте нас…» Тут я пошла к себе на кухню, а дверь-то, само собой, оставила открытой… И все время слышала, как они спорили, у мужчины голос суровый, жесткий, а бедная мадам вроде как жаловалась или даже умоляла… У меня сердце все переворачивалось, только не могла же я оставаться там всю ночь… Я пошла спать, но, само собой, не могла сомкнуть глаз… Нечасто мадам принимает мужчин, а ведь такая красивая, и первое-то время я очень удивлялась… А этого я ни разу не видела, он мне показался противным типом… Мужчина, который прячет лицо, дарованное ему самим Господом Богом, чего уж тут хорошего… И вот, пока я там изводилась, места себе не находила, слышу, дверь закрывается, а потом – голоса на лестнице, и снова дверь хлопает… «Входная, на улицу», – подумала я… Тут я встаю, открываю окно и высовываюсь… И что же я вижу?.. Мадам и этот мужчина переходят улицу… Он ее за руку держит, как будто тащит… Потом, вижу, в такси садятся… Я уж не знала, что и подумать… Мадам ушла посреди ночи, можно сказать, с неизвестным… Всю ночь я не могла заснуть, так-то вот…